очередную белозубую, персонально ему адресованную улыбку.
– Пошли, пошли, – поторопил Виталий. – После будете с Жанкой шашни крутить, сейчас некогда. А про твои блудливые улыбочки, Жанна, так и знай, настучу Николаю! То-то он задаст тебе трепку, егоза!
– Фи! – надула губки Жанночка, притворно обижаясь. – Я Николаю Васильевичу пока что не жена! Кому хочу, тому и улыбаюсь.
– Как знаешь. Оставляю тебе Юру для улыбок, а мы побежали! Айда, Игнат...
Суетливо пожав руку Юре (хорошее рукопожатие, дружеское), Игнат поспешил за Виталием. Вышли в коридор, свернули направо, к зарешеченному окну в торце.
– Виталий Василь...
– Игнат! Я тебя умоляю, давай на «ты», без церемоний.
– Хорошо... Виталий, а почему у вас в офисе окна без решеток? Первый этаж все-таки. В коридоре решетку установили, а...
– Можешь не продолжать, я тебя понял! Ты прав, без неба в клеточку на первом этаже контору держать стремно, но наш босс, Николай, видишь ли, большой эстет и не желает создавать на рабочем месте тюремную атмосферу, пижон!
Разговаривая, они подошли к зарешеченному окну, повернули налево, к двери, помеченной цифрами 01.
– Оценил юмор? – Виталий ткнул пальцем в номерной знак на двери. – Пожарный выход. Иначе – выход на всякий пожарный случай.
Дверь за номером 01 в отличие от других коридорных дверей имела кодовый замок. Виталий быстро и привычно набрал длинную комбинацию цифр. Игнат в это время вежливо смотрел в окошко. Сквозь прутья решеток он увидел автомобиль Виталия. Иномарку, спрятанную на заднем дворе, подальше от глаз ожидаемого с визитом Циркача.
Ноль первая дверь открылась.
– Пошли! – позвал Виталий.
Лесенка, освещенная подслеповатой лампочкой. Еще одна дверь, еще один кодовый замок, и выход во двор открылся.
– Ты, наверное, удивлен, что в нашем большом офисе так мало сотрудников? – спросил Виталий, топая по хрустящему гравию к иноземному автомобилю.
– Нет. Ежели откровенно, я удивлен, что никто не переживает смерть Овечкина. Дима действительно у вас работал?
– Ага, действительно... Залезай в тачку, спереди садись... Сейчас мотор, погоди, прогрею... Ага, вот так, поехали... – Виталий тронул машину с места, аккуратно выехал из дворика за особняком в соседний двор, а оттуда на тихую, малолюдную и малоавтомобильную замоскворецкую улочку. – Объясняю по поводу Овечкина... Погоди, сначала объясню, почему сюда ехали молча, а отсюда с разговорами... Николай, наш босс, только что по телефону велел ввести тебя в курс дела в общих, так сказать, чертах. Раньше-то мы думали, что пообщаемся с тобой до того, как возникнет Циркач, но Олег Ильич Попов, по кличке Циркач, уже подергал тебя за нервы, и господину Самохину нет смысла самолично разъяснять всю пикантность твоего, Игнат, положения... В общем, слушай вводную. Убит один Большой Человек. Его родственник, тоже человек не маленький, доверил нам расследование. Найти убийцу – дело чести для фирмы «Самохин и брат». Параллельно с нами следствие ведут мусора. Возглавляет официальную следственную группу Циркач – болезненно самолюбивый, крутой опер с Петровки. Для него поймать убийцу – также вопрос принципа. Мы, фирмачи, и Циркач – конкуренты. На его стороне – привилегии власти, на нашей – финансовая независимость. В офисе сейчас только трое, потому как остальные наши на выездах, копают дело и днем и ночью. Ты спрашивал, отчего ребята веселые, почему не скорбят по Овечкину? Это нервная веселость. Никто не ожидал, что в процессе следственных мероприятий начнут погибать сотрудники, и после гибели Овечкина каждый автоматически примеряет к себе деревянный ящик с траурной окантовкой.
– Откуда вы узнали о гибели Овечкина? В смысле, и суток еще не прошло, как...
– Вопрос понятен! Объясняю: у нас на Петровке есть свои люди. Никакого криминала. Объективно нуждающиеся в материальной поддержке мусора получают финансовую помощь лишь за то, что мы узнаем о происшествиях, непосредственно нас касающихся, на полчаса раньше, чем телевизионные и пишущие журналисты. К слову, забыл спросить: репортеры ночью к месту убийства Овечкина приезжали?
– Нет. Журналюги, хвала духам, пока не нависали..
– Ха! Оплошали любители остроперченой тухлятины. Жди, еще приедут... А может, и обойдется, может, кого поинтересней сегодняшней ночью грохнули... О смерти Овечкина мы узнали ранним утром. Я сразу помчался к тебе домой. Твой адрес и минимум о деталях происшествия подсказала наша ментовская агентура. Приехал – тебя нет. Соседка сказала: Игнат в районную мусарню пошел. Удачно, что она с утра пораньше свою шавку на прогулку выводила и с тобою столкнулась, а то и не знаю, как бы я тебя сумел разыскать, хоть и давно работаю, ха, сыщиком... А Дима Овечкин у нас на фирме, признаюсь откровенно, первый раз пробовал себя как сыщик. Мы, Игнат, не только преступления расследуем, мы фирма многопрофильная. Овечкин до последнего времени занимался оказанием услуг по установке и обслуживанию охранных систем. За такие работы заказчик платит мало, зато стабильно. Почему босс привлек к серьезному делу Овечкина, я тебе объяснять не буду. Николай сам разъяснит, у него лучше получится. Да я и хотел бы объяснить, а не успею. Приехали. Во-о-он, видишь домину с башенками? В этом памятнике архитектуры и проживает наш любимый босс, Николай Васильевич Самохин.
Автомобиль свернул под арку дома с башенками. Машина остановилась посреди замкнутого пространства двора, став в ряд новеньких, блестящих авто. Судя по автотранспорту, в «памятнике архитектуры» жили люди авторитетные и обеспеченные.
В парадном, куда зашли Виталий с Игнатом, пахло свежестью и чистотой. Пожилой консьерж поприветствовал Виталия как старого знакомого. Без сомнения, Виталий Васильевич был здесь частым гостем.
Девственно чистый лифт поднял визитеров на четвертый этаж. Виталий прошел мимо дверей из настоящего мореного дуба, остановился перед дверной панелью, отделанной кожей, очень похожей на натуральную. Кнопка звонка оказалась сенсорной, сработала на легкое касание пальца. Секунд десять Игнат смотрел в окуляр «видеоглазка», на одиннадцатой секунде дверь бесшумно распахнулась.
– Милости прошу. – Хозяин квартиры посторонился, жестом приглашая Виталия и Игната ступить на отделанный швейцарской плиткой пол прихожей.
«Хозяин» – наилучшее определение, исчерпывающе характеризующее Николая Васильевича Самохина. Есть люди, которым на роду написано стать начальниками, главными, хозяевами. Невозможно представить человека с такой осанкой, с таким лицом, с таким голосом кем-то иным, кроме как руководителем. О нет, не кабинетной крысой, избави бог! У кабинетного руководства совершенно иной генотип. Николай Васильевич рожден поднимать в атаку солдат, чередуя активные боевые действия с размышлениями над тактикой и стратегией эпохальных сражений. Полководец, лидер, он будто создан, чтоб с него лепили памятники. И скульптору нет нужды искусственно изменять форму лба, наращивать плечи или убирать толщинки с боков. Ежели Виталию и по внешности, и по возрасту подошло бы майорское звание, то седовласый Николай соответствовал стереотипу моложавого боевого генерала.
– Вы – Игнат. Разрешите называть вас по имени?
– Да, конечно.
– Рад познакомиться. Как меня зовут, вы, несомненно, уже знаете?
– Да, Николай Васильевич. – Хотелось, но язык не повернулся назвать господина Самохина запросто Николаем.
Рукопожатие. Вежливое, осторожное с обеих сторон, как договор о намерениях, о возможной взаимной симпатии в будущем.
– Прошу вас, Игнат, снимайте куртку, вот вешалка. Разуваться не нужно. Традицию предлагать гостям тапочки я презираю, считаю, что гостя это унижает. Вытирайте ноги и проходите в гостиную. Чаем вас напоить? Или лучше кофе?
– Кофе. Если можно, растворимый, без сахара, две ложки на чашку.
– Отчего ж нельзя? Виталий! Марш на кухню. Кофе гостю и пожевать чего-нибудь организуй. Нет-нет- нет! Игнат! Не отказывайтесь. Время обеденное, а вы, безусловно, с утра голодный. Проходите в гостиную,
