Зевая, Игнат вырубил душ, наспех обтерся полотенцем, трусцой добежал до постели, залез под одеяло, даже не взглянув на часы. Когда лег, предательски забурлило в животе. В рационе истекающих суток преобладало в основном кофе. Много кофе и чуть-чуть ветчины. Несерьезно для взрослого мужчины.
– Надо бы поужинать. – Игнат с трудом оторвал голову от подушки, сел и принялся думать вслух. – И надо бы позвонить, кому собирался, настучать на беспредельщика Циркача... А впрочем, меня теперь вроде как «крышует» Самохин. Следовательно, надобность жаловаться на Циркача как бы отпала... Не мешало бы навести справки о конторе «Самохин и брат». И после отключить телефон. И еще я забыл будильник завести... Надо, рядовой Сергач. Надо! Подъем!
Но вместо того чтобы напрячься и встать, Игнат бухнулся затылком в мякоть подушки и закрыл глаза.
– Пять минуток полежу, три минуточки отдохну и встану, сейчас встану... сейчас...
В желудке продолжало бурлить, в голове кружились телефонные номера, телефонный шнур остался в розетке, и старинный механический будильник не тикал. А Игнат спал. Сон захлестнул его сознание петлей забытья, словно румал туга шею священной жертвы.
4. Вторник, начало дня
Отмычка плавно вошла в замочную скважину, царапнула шестеренку запорного механизма, зацепилась за зубчик, и замок, тихо щелкнув, открылся. Смуглый индус в чалме, длиннополом халате и мягких туфлях с загнутыми кверху острыми носками чуть-чуть приоткрыл входную «сейфовую» дверь и проскользнул в темноту квартиры из полумрака лестничной клетки. Он был удивительно гибок, как будто не имел скелета. Индус с детства занимался «килари-пайят», редким воинским искусством, иногда именуемым «боевой йогой». Он мог выделывать со своим телом все что угодно, принимать самые невероятные и фантастические позы, словно вместо скрепленных мышцами костей у него под кожей перетекала сгустками ртуть. Он в совершенстве владел техникой «варма-кали», умел дробить ударом кулака огромные каменные глыбы. «Ниханги» – «воины смерти» из касты сикхов – обучили его науке бесшумно передвигаться, а туги вручили ему священный румал и повелели убивать во имя и во славу Черной богини.
Прикрыв за собой входную дверь, индус, изогнувшись угрем, миновал шаткую этажерку с книгами и смуглым призраком вплыл в комнату, где лежал на постели похолодевший от страха Игнат.
Игнат почувствовал приход индуса, как неизлечимо больной чувствует приближение конца земным страданиям. Сквозь щелочки меж век Игнат увидел бесшумно приближающийся призрак. Увидел смуглые руки с сильными пальцами, развязывающими узел румала на поясе, увидел блеснувшие в свете луны глаза и белоснежный полукруг зубов, обнаженных в улыбке, похожей на улыбку бультерьера, на оскал безжалостной и неотвратимой смерти. Игнат боялся пошевелиться, страшился выдать себя, ибо знал: едва индус поймет, что за ним наблюдают, в ту же секунду просвистит в воздухе желтая лента румала и кислород перестанет поступать в легкие, остановится сердце, закончится жизнь.
Зазвонил телефон. Призывно и требовательно. И холодок страха сменило адское пламя ужаса. Лоб моментально вспотел, Игнат не сдержался, застонал... Хвала духам! Индус не услышал его стона, слишком громко трезвонил телефонный аппарат. Какое счастье! Еще минуту, две, а то и больше суждено прожить, наслаждаясь возможностями свободно дышать, слышать, чувствовать, думать.
С первым телефонным звонком индус растворился, растаял в воздухе. Как только телефон замолчал, жрец Черной богини снова возник подле кровати. Но телефон звонил долго, и Сергач успел отдохнуть от нечеловеческого напряжения, необходимого, чтобы сохранить полную неподвижность под пристальным взглядом убийцы-фанатика.
Телефон замолчал. И опять страх затормозил привычное течение времени. Капельки пота на лбу превратились в льдинки. Воля напряглась до предела. А узловатые пальцы туга не спеша продолжили развязывать узел румала на поясе.
Кошмарная дуэль, в которой у одного из дуэлянтов нет никаких шансов, а есть лишь возможность ценою сверхусилий замедлить происходящее и отсрочить падение в пустоту, дуэль слепой веры и всепоглощающей жажды жить, дуэль жреца и жертвенного агнца, казалось, длится вечность. Но всякому терпению есть пределы. Струны нервов со звоном лопнули, Игнат вскинулся на постели. В унисон с лопнувшими нервами взвизгнул румал, рассекая изморось застывшего времени. Желтая лента змеей обвилась вокруг шеи, высокий звенящий звук врезался в барабанные перепонки, и... Игнат проснулся.
Звон в прихожей разрывал тишину предрассветных утренних часов и, казалось, разбудил не только Игната, но и всех жильцов старинного дома в центре столицы.
Игнат соскочил с кровати, накинул халат на голые плечи и, выбежав в переднюю, передернул затвор замка, звон прекратился – Виталий убрал палец с кнопки звонка.
– Хари Кришна! – приветствовал открывшего дверь заспанного Игната свежий и бодрый Виталий.
– Воистину хари.
– Проспал? Будильник забыл завести?
– Так точно. Проходи, я сейчас...
– Спасибо за приглашение, но я тебя лучше внизу, в машине обожду. Десять минут тебе на сборы, и ни секундой больше!
Виталий повернулся и проворно побежал вниз по лестнице. Столь же шустро позавчера спускался по ступенькам Овечкин. До лестничной площадки пролетом ниже, где его после удара по голове задушили.
Игнат встряхнул головой, прогоняя наваждение, – на секунду ему почудился в эхе удаляющихся шагов посторонний шум. Почудилось, будто кто-то тихо крадется вслед за Виталием.
– Схожу с ума! – констатировал Игнат, протирая заспанные глаза вялой рукой. – Ежели так будет продолжаться и дальше, вскоре начну шарахаться от собственной тени...
Игнат горько усмехнулся, почесал затылок и, хлопнув входной дверью, побежал на кухню. Наскоро позавтракал, ежели так позволительно выразиться: схватил батон колбасы из холодильника, откусил пару кусков, сжевал ломтик хлеба, глотнул воды из-под крана. Посетил «уголок задумчивости», то бишь сортир, заглянул в ванную, чиркнул по зубам зубной щеткой. Покачал головой, глядя на сваленную в кучу вчерашнюю одежду. Нашел в шкафу тонкий свитер, джинсы, напялил их торопливо. Сунул ноги в ботинки, сорвал с вешалки куртку и выскочил из дома, закрыв в спешке замок на один оборот.
На сиденье рядом с Виталием Игнат расслабился ровно в пять часов десять минут, о чем узнал, взглянув на электронные, мигающие зеленым часы на приборной панели.
– Молодец, Игнат. Секунда в секунду уложился. Поехали.
– А где Николай Васильевич?
– Вчера, поздно вечером, только мы обкашляли с Николаем время, когда за ним заехать, я домой приезжаю – бац, телефонный звонок. Николай обрадовал изменением собственных планов на сегодняшнее утро. Пока я от него до дома пилил, «стрелку» ему, понимаешь, на восемь утра забил наш агент с Петровки. Желает ментенок сотку баксов по дороге на работу перехватить, сулит за сотняшку выдать ценную информацию. А мне что? Мне в кайф! Лишние полчаса дрых. Кабы еще и за Николаем заезжал, вообще пришлось бы вставать в полтретьего!
Бодрый и веселый, Виталий сноровисто управлял автомобилем, болтал с Игнатом, как со старинным приятелем или по крайней мере как с давним знакомцем.
– «Бардачок» открой... Не туда жмешь. На черненькую пумпочку нажимай... Во!.. В «бардачке» слева стопка визиток... Слева смотри, рядом с музыкальными кассетами.... Увидел?.. Возьми себе визитку Николая Васильевича. На визитке его домашний, мобильный и офисный телефоны. Когда приедем к Борису Викторовичу, представишь меня господину Тарасову и свободен. Рядом с визитками баксы лежат, возьми, пожалуйста, двадцатник. За двадцать баксов тебя любой обратно домой завезет. Какие неприятности с Циркачом случатся, не скромничай – смело звони Николаю, он разрешил.
– Погоди-ка, Виталий. Или я чего-то не понимаю, или ты просишь, чтоб я познакомил тебя с Тарасовым и свалил до дома до хаты?
– Не я прошу, Николай Васильевич велел так действовать. Нечего тебе, Игнат, вязнуть в этом деле больше, чем ты уже завяз. Без надобности тебе присутствовать во время нашего с господином Тарасовым общения. Даже если продлится оно пять-десять минут, а все равно Циркач тебя потом спросит: «О чем разговаривали сотрудник фирмы «Самохин и брат» с гражданином Тарасовым?» Николай Васильевич желает, чтоб ты искренне ответил Циркачу: «А не знаю, о чем они разговаривали! Я их познакомил и свалил. Взял тачку и домой поехал». Врубаешься? О тебе Николай беспокоится. Смекаешь?
