Шлепнув ладонями по шершавому грунту, Игнат вскочил и, словно легкоатлет с низкого старта, припустил что есть духу по извилистой, практически неразличимой в темноте тропинке через стройку.
Знакомая тропинка пересекала вотчину строителей, причудливо петляя. Игната спасло то, что слаломная трасса до молочного магазина была им неоднократно пройдена при свете дня, и он приблизительно догадывался, где, когда и в какую сторону нужно сворачивать.
Всего дважды Игнат споткнулся, но не упал больше ни разу за рекордно короткое время забега по пересеченной местности в условиях практически полной темноты. А вот преследователям пришлось худо. Спустя секунду после старта Игнат услышал характерный шум падения тяжелого человеческого тела – детина в кепочке поскользнулся на той же кирпичной крошке, что и Сергач, и там же свалился мордой в мерзлую грязь. Но следующий субъект из группы захвата, ловко перешагнув через товарища и удачно вписавшись в правый поворот, уже дышал в затылок Игнату, когда тропинка, а вместе с ней и Сергач, вдруг резко свернула влево. Очередной преследователь, сделав ошибочно длинный шаг, провалился по колено в темную лужу густой, липкой глины. Более никаких посторонних звуков за спиной Игнат не слышал. Только ветер свистел в ушах да сердце колотилось в виски.
Из дырки в заборе на финише забега через стройку Игнат выскочил, сохраняя предельно возможную скорость. Перебежал улицу перед самым носом тихохода грузовика, промчался мимо магазина «Молоко», свернул в проходной двор. По двору Сергач бежал на исходе сил, напрямик пересек газон, поцарапав лицо о колючки шиповника, перепрыгнул детскую песочницу, обогнул старушечью скамейку и, оглушенный эхом собственных шагов, вбежал под дугу арки, влетел в маленький туннель, соединяющий тесное и тусклое пространство двора с простором ярко освещенного проспекта.
Под козырьком остановки у обочины широкого проспекта мерзли влюбленные. Юноша и девушка стояли обнявшись, не обращая внимания на закрывающиеся двери рогатого троллейбуса.
Игнат рванул к уходящему троллейбусу, расходуя последние резервы дыхания. Задел на ходу локтем влюбленного юношу, в ответ получил тумака по спине, потерял равновесие, покачнулся, всплеснул руками, чудом устоял, но троллейбусные двери, увы, уже захлопнулись.
Юноша, хорохорясь перед девицей, обозвал Игната козлом. Сергач плюнул вслед троллейбусу, оглянулся, посмотрел мутным взглядом на довольного юнца и шагнул на проезжую часть.
Черт побери, какая удача! Автобус! Возле автобусной остановки! И Сергач как раз успевает перебежать перед тупым автобусным рылом, успевает вцепиться в поручни и взобраться по крутым ступенькам...
Некоторое восстановление, казалось, до последней капли растраченных силушек наступило гораздо раньше, чем ожидал Игнат. Десять секунд хриплого кашля, три минуты глубокого, судорожного дыхания полной грудью, и сердце утихомирилось, мышцы перестали вибрировать, а капли пота на лбу подсохли.
Игнат заглянул в окно. Автобус, имеющий на борту старушку, готовящуюся к выходу, пьяного, похрапывающего доходягу-алкаша и Игната Сергача, неторопливо сворачивал с залитого рекламными огнями проспекта в улочку с односторонним движением.
– Следующая конечная, – сонно объявил водитель, останавливаясь у предпоследней остановки. – Проезд не забываем оплачивать, талончики покупаем, у кого нету.
Игнат отыскал в кармане мятый проездной талончик, прокомпостировал разовый проездной документ и, засунув его обратно за пазуху, извлек из внутреннего кармана куртки визитку господина Самохина. Купленная сегодня утром телефонная карта с большим трудом, но отыскалась в кармане джинсов. Качнулся, останавливаясь, автобус, пискнули, открываясь, механические двери. Игнат спрыгнул на мостовую, подивился, что ноги идут довольно бодро, и поковылял к подмеченному еще сквозь автобусное окно таксофону.
Торопясь, Игнат набрал слегка трясущимся пальцем номер Циркача. Семь неровных цифр мент-затейник нацарапал на самохинской визитке всего-то час, ну чуть больше, назад...
Занято, блин!
Игнат дал отбой и начал набирать комбинацию цифр, отпечатанную на визитке в типографии.
«А вдруг я делаю глупость? – подумал Сергач, и его палец замер, не решаясь нажать клавишу с последней цифрой телефонного номера Николая Васильевича. – Вдруг это люди Самохина за мною охотились?.. Но какой резон ему устраивать на меня облаву?.. Никакого резона, черт побери!»
Безумная версия о тугах – организаторах слежки и засады – напрашивалась сама собой. Преследователи больше напоминали подмосковных бандитов, чем фанатов-сектантов экзотического культа, ну так что с того? Может быть, туги заказали бандюкам поймать Сергача. Может такое быть? Запросто! Зачем жрецам Черной богини понадобился живой-здоровый пленный Игнат? Элементарно: чтоб узнать от него, как идет расследование предыдущих трех... нет, четырех, памятуя магната Шумилова, убийств...
«Стоп, стоп, стоп! – осадил себя Игнат. – Совсем недавно у меня уже чуть было не съехала крыша, когда старичок в метро почесал прыщик над верхней губой. Нужно манипулировать фактами, и только фактами! Никаких пустых домыслов!»
Задушенный на квартире Тарасова Виталий Самохин – брат Николая Васильевича. И вопреки неверию Циркача Самохин-старший, разговаривая с Игнатом о смерти ближайшего родственника, оставался, как и прежде, спокоен, вежлив и деловит. Вот они – факты! Беспристрастные и циничные факты, из которых следует сумасшедшее предположение, что...
– Что Самохин – туг... – пробормотал Игнат и засмеялся. Нервно, истерично хохотнул. – Веселенький, ха, из меня Шерлок Холмс получается! Место в соседней с Наполеоном палате, считай, обеспечено.
Игнат тряхнул головой и уверенно ткнул блестящую кнопку, помеченную цифрой 8.
После первого длинного гудка трубка ответила незнакомым голосом:
– Добрый вечер, алло, вас слушают.
– Меня просил позвонить Николай Васильевич, я – Сергач, Игнат Сергач.
– Минуту подождите, пожалуйста, соединяю.
В трубке заиграла неторопливая приятная мелодия, прозвучало несколько тактов, и мелодичные переливы резко оборвались.
– Самохин у аппарата.
– Николай Васильевич, это Игнат...
– Где вы, Игнат? Алло?
– Николай Васильевич, на меня только что было совершено нападение. Прежде чем, как и договаривались, вам позвонить, я...
– Подождите!.. На пять минут выйдите все из кабинета, пожалуйста... Игнат, продолжайте, пожалуйста.
Игнат опустил собственные переживания по поводу прыщавого старикашки, коротко рассказал о слежке и о погоне, объяснил, откуда звонит, и, выговорившись, замолчал. Молчала и трубка. Табло таксофона бесстрастно отсчитывало молчаливые секунды.
– Алло! Николай Васильевич. Вы слышите меня?! Алло!
– Слышу. Задумался, извините. Вы меня ошарашили.
– Я и сам ошарашен.
– Игнат, в вас стреляли?
– Чего?!
– Я спрашиваю: преследователи в вас стреляли?
– Хвала духам, нет, кажется...
– Циркач о нападении уже знает?
– Нет пока. Но, если честно, собираюсь обязательно до него дозвониться. Прежде чем набрать ваш номер, я пытался связаться с Циркачом, у него занято.
– Игнат, слушайте внимательно! Все очень серьезно! Очень! Нам с вами нельзя сегодня встречаться, и вам КАТЕГОРИЧЕСКИ нельзя звонить и рассказывать о нападении Циркачу. Слышите меня?
– Слышу, но...
– Никаких «но», Игнат! Если Циркач активно включится в игру, он все нам испортит!
– В какую, черт подери, «игру»?!
– Спокойнее, Игнат. Успокойтесь. По телефону я не могу вам всего объяснить. Послать сейчас же за вами машину не могу, поскольку нет уверенности, что возле моего офиса, как и возле вашего дома, нету засады. Вы меня слушаете?
