ухмыляющемуся Стасу, изволила поинтересоваться:
– Что это?
– Противогаз! Стебаются, гниды.
– Нет, что в другой руке?
– В левой? Магнитофон. Беспонтовый, маленький с одним динамиком и встроенными часами. На часах светятся нули.
– Юноша, – Ангелина поправила наманикюренным ногтем дужку темных очков, – вам не кажется, что в магнитофоне наличествует аудиокассета с записью?..
– С условиями освобождения! – подхватил Стас, сверкнув глазами, топнув кроссовкой. – Йес, мэм! Которая тут кнопка «плей»?
– Уважаемые, не спешите нажи...
– Лови, доктор! – Стас швырнул Льву Юрьевичу противогаз.
– Жмите «плей», – кивнула Ангелина, разрешила.
Стас нажал.
«Пик», – в дыре под потолком коротко пискнуло. С аналогичным коротким «пиком» включаются и отключаются некоторые бытовые электроприборы.
– Че за херота?! – напрягся Стас. – Я кнопку вдавил, а там, наверху, пи-пи, и на часах, во, двоеточие меж нулями замигало.
– Уважаемые, я пытался вас удержать от поспешных...
– Помолчите! – грубо оборвала Льва Юрьевича Ангелина, и вовремя, поскольку вслед за сигналом под потолком и миганием в часах достаточно громко для своих миниатюрных размеров заговорил резким мужским голосом магнитофонный динамик:
РОВНО ЧЕРЕЗ ЧАС ВЗОРВЕТСЯ СОСУД СО СЖИЖЕННОЙ ОТРАВОЙ, СПРЯТАННЫЙ МНОЮ, ДЕРЗКИМ. МНЕ ИЗВЕСТНО ДОПОДЛИННО – СРЕДИ ВАС ВАМПИР. СУЩЕСТВО ЗАДОХНЕТСЯ, НЕ ПОЖЕЛАЙ ОНО ПРОЯВИТЬ СИЛУ. К ТЕБЕ ОБРАЩАЮСЬ, СТРОГИ МОРИ! ПРОЯВИСЬ, МОЛЮ Я, УПОВАЯ НИЖАЙШЕ НА ПРОЩЕНИЕ ТВОЕ.
И все, далее только шорох чистой пленки, белый шум, равнозначный тишине, молчанию.
Все молчали ровно секунду. Только за стенами сарая тявкали собаки, дюжина доберманов.
Что есть секунда? Вдох-выдох. Четверо – красивая женщина в темных очках, мускулистый атлет с шуршащим пленкой магнитофоном, лысоватый пузан, неловко комкающий в крепких руках резину противогаза, взъерошенный Сергач – четверо, будто сговорились, двинулись к центру комнаты, поближе к дырке в потолке. Четверо заговорили одновременно. Ангелина повторила шепотом: «Взорвется колба со сжиженной отравой»; Стас гыкнул, оскалившись: «А я не врубился, чего там пи-пи, и при чем пурга про вампиров», Лев Юрьевич бормотал: «Быть не может, нас разыгрывают, прокрутите еще раз запись, половины не поняли»; Сергач ругался: «Бред, честное слово, бред сумасшедшего, блин горелый...» Цокали каблуки, шаркали сандалии, хрустело матовое стекло под толстыми подошвами кроссовок, трое шли к центру помещения, запрокинув головы, глядя на черную дыру в потолке. И только босой Сергач вынужденно поглядывал на пол. Но и Сергач не заметил, когда зашевелился всеми забытый Ян Альбертович и по стеночке, по стеночке подкрался к сеням...
– Стойте, уважаемый! – крикнул Лев Юрьевич, который боковым зрением в последний момент, в метре от порога все же засек безумного беглеца.
Или беглеца от безумия?..
Сухонький старичок в допотопном спортивном костюме на диво проворно прыгнул в сени. Мало того – сумел как-то в прыжке ухватить край распахнутой двери. К закрывающейся двери кинулся Стас. Вряд ли из человеколюбия, скорее по бойцовской привычке реагировать действием на действие. Растянувшись в длинном и низком выпаде, на манер фехтовального, Стас выронил из левой руки магнитофон с часами и бесполезно шуршащей кассетой, пальцами правой дотянулся до дверной ручки, но поздно – дверь в сени хлопнула, дверца из сеней во двор скрипнула.
– Заклинило, карамба! Блокировка, язви ее, реально сработала! Дед психованный во двор побежал, слышите?..
Такое разве не услышишь? И хочется заткнуть уши, да руки онемели.
– Спасите!!! – орал обезумевший Ян Альбертович, звал на помощь людей с воли, взывал к богу, к черту, громко топал кедами, бежал, бежал и орал: – Спасите!!! Спа...
Вопль отчаяния захлебнулся в лае и рычании, в лязге собачьих челюстей...
А потерянный Стасом магнитофон с электронным циферблатом откатился к босым ногам Сергача. В прямоугольнике над кругляшкой динамика светились зеленым цифры – 00:54.
Осталось чуть меньше часа. Их осталось четверо.
5. Смертный час
– ...Яна Альбертовича растерзали собаки.
Игнат нажал кнопку паузы. Замигала красная точка возле встроенного микрофона, тихое шуршание пленки прекратилось.
В прямоугольнике над динамиком зеленые цифры и отсчитывающее секунды двоеточие – 00:26.
Игнат наговорил на пленку информацию об узниках сарая-тюрьмы и рассказал о событиях, коим был свидетелем, вплоть до гибели старика астролога за какие-то жалкие пять минут. Всего-то пять минут назад Сергач сел, прислонившись к фанерной стенке, подвинул к себе поближе отполированный прозрачный куб с питьевой водой и начал говорить в микрофон.
«Наверное, я очень плохо и слишком кратко рассказываю. Про то, как меня и других похищали, вообще ни слова не сказал. А впрочем, как нас похищали, неважно, не это главное...» – подумал Сергач, откладывая магнитофон подальше, к ногам, берясь другой рукой за горлышко тяжелой емкости с теплой водой. Мелькнула совершенно идиотская мыслишка: «Жалко, здесь нету холодильника». Мыслишка вызвала не менее идиотскую мимолетную улыбку-ухмылку. Странно, но руки совершенно не дрожали. Игнат поднял голубоватый кубик с жидкостью над головой, тонкая струйка полилась на макушку, на плечи. Облегченная емкость встала по правую руку, левой Сергач дотянулся до миниатюрного магнитофона, провел пальцем по кнопкам – сухо, хвала духам, не забрызгал аппарат, и то хорошо...
00:24, осталось, ежели быть беспощадно точным, двадцать три минуты с секундами. Двоеточие пульсирует, мгновения уносятся в вечность, куда первым из пятерых пленников шагнул Ян Альбертович. Точнее – убежал. Кто знает, быть может, астролог находился в здравом уме и твердой памяти, вопреки всем внешним проявлениям истерики на грани безумия. Тщедушное тело старика трепетало, а мозг бесстрастно просчитал ситуацию и сделал однозначный вывод – взаперти стопроцентно не выжить. На что он надеялся? На милость похитителей? Пустая надежда, однако хоть какой-то микроскопический шанс был, и он им воспользовался.
00:23. Сергач медленно вдохнул, резко выдохнул, поднес к губам магнитофонный торец со встроенным микрофоном, щелкнул кнопкой паузы, закрыл глаза, заговорил, торопясь и сбиваясь:
– Яна Альбертовича растерзали... хотя об этом я уже... Ладно... Восстановить дальнейшие события с документальной точностью не берусь. Все происходило слишком бурно, быстро и эмоционально... Взрывно... Мои сокамерники отсидели гораздо дольше взаперти, и их... как бы сказать... их прорвало, а я... скажем так, притормаживал... Все говорили зачастую одновременно, и я... я, так скажем, не все успевал осмысливать. Шок от трагедии с первым убийством... Да, с убийством Яна Альбертовича, иначе не назовешь, хотя фактически... Впрочем, неважно... Шок прошел удивительно быстро. В смысле, у них, у Стаса, Ангелики и Льва Юрича. Со мной-то как раз наоборот... Хотя и это неважно... Снова прослушали подброшенную аудиозапись. Дважды. Стас заявил, что, мол, вампир это он, и заржал, придурок. А сам весь будто на пружинах – психовал Стас, когда рассказывал про свой стиль кунг-фу под названием... сейчас вспомню... ага, вспомнил, под названием чиан-ши-цюань... Или киан-ши?.. Не помню, неважно. В Китае вампиров называют чиан-ши или киан-ши. Кулак по-китайски – цюань, получается «кулак вампира», очень и очень редкий стиль кунг-фу, придуманный в эпоху Мин, если я правильно запомнил. Бойцы чиан-ши учатся атакуя забирать энергию противника, а блокируясь, наоборот, выплескивать. Стаса я слушал вполуха, про китайский боевой вампиризм он вешал лапшу Ангелике, в то же самое время Лев Юрич объяснял мне, что такое «строги мори» и вампиры вообще, поносил эрудицией. Несло, как говорится, доктора. В аудиообращении есть такая фраза: «К тебе обращаюсь, «строги мори», можно отмотать пленку и
