драться и одновременно хотелось проникнуться почти религиозным духом настоящих единоборств. Я суетился, бегал по Москве, искал Мастера, и я его нашел. Я нашел Биня. Особая история, как мы познакомились. Очень долго можно рассказывать, как я постигал азы гунфу. Зато крайне короток рассказ про то, как он прекратил меня учить – в гости к Биню приехал дядя из Вьетнама, и его чуть кондрашка не стукнул, когда он узнал, что племянник показывает какому-то русскому парню приемы, их семейные секреты – приемы и методики, передаваемые из поколения в поколение, от отца к сыну, от старшего брата к младшему. На мое счастье, Бинь был прозападным вьетнамцем и до приезда строгого дядьки учил меня драться в обмен на пригласительные билеты на просмотры в Дом кино («Дом вино», как его еще называют ) и прочие дефицитные в то время культурно-богемные мероприятия. Еще он был бабником, а вокруг меня вечно крутились «девочки из общества»... Но речь не об этом. Бинь определил опытным узким глазом, что из всего многообразия стилей и направлений гунфу мне больше всего подходят «птичьи стили». Для стиля Тигра я недостаточно крепок. Для стиля Бонзы – стиля «буддийского монаха» – я недостаточно быстрый. Для стиля Дракона мне не хватает прыгучести.
Бинь всего лишь год учил меня махать руками, как крыльями, и бить когтями-пальцами по нервным сплетениям и болевым точкам, а по прошествии года сказал, пора, дескать, устроить мне экзамен. Пять или шесть раз мы с Бинем темными вечерами в хорошую погоду прогуливались по задворкам парка близ метро «Войковская». Каждый раз к нам, мирно гуляющим, кто-то прикалывался, и случалась банальная уличная драка. В те годы мы не боялись напороться на пистолет или нож. На нас наезжали «почесать кулаки», и мы охотно соглашались «на махач». Как здорово выразился один мой друг, тоскуя по безвозвратно ушедшим временам Союза: «Хорошо было, дадут по морде и даже между ног не треснут». Были, конечно, были, мрачные исключения из тогдашнего щадящего кодекса уличных хулиганств, и я с ними сталкивался, но все поездки на «Войковскую» обошлись без смертоубийства. Если я кому чего и сломал или раздробил, так только в ответ на ярко выраженную агрессию. И калечил превосходящего числом агрессора более косметически, чем с ущербом для здоровья. Как сегодняшних пацанов в электричке. В темных закоулках парка я ощущал себя этаким благородным мстителем Зорро или, говоря грубо, тем самым болтом с резьбой, на который, рано или поздно напарывается всякая хитрая задница.
Расставшись с Бинем и обретя нового тренера – китайца Вана, я больше не выходил на улицу драться. Случались всякие пустяки по дороге вечером домой, но пустяки, и пустяки совершенно случайные. Я целиком и полностью прописался в спортзалах и спарринговал с такими же, как и сам, долбанутыми на Востоке «мастерами». В спортивных залах тоже случались нешуточные поединки. Особенно когда принцип пер на принцип. Я уже вспоминал свой «махач» с четырьмя каратистами. Дурак молодой, я взбеленился, когда пришел в свой родной зал на очередную тренировку, а там занимается секция карате. Выживать друг друга из залов в те времена было обычной практикой. Самозванцев от единоборств, наживавшихся на ажиотажном интересе трудящихся к боевым искусствам, было величайшее множество. С самозванцами боролись примитивно просто – вызывали на поединок и били морду на глазах у учеников. В моем случае каратисты отнюдь не были самозванцами, просто им удалось «перекупить зал», предложить директору школы, хозяину спортзала, большую сумму, чем тот получал с меня, за что я очень на конкурентов обиделся, и мы славно «поработали»...
Между прочим, с теми каратеками я где-то через год снова встретился, и мы лихо отметили нашу встречу в пивняке. Мы всегда с единоборцами-единомышленниками если и вышибали друг дружке зубы, то по взаимному согласию. И я вышибал, и мне вышибали, пока я, следуя прощальным советам Биня, вырабатывал индивидуальную манеру боя методом проб и ошибок, спарринговал на каждой тренировке с кем ни попадя. Как-то я прикинул, сколько тренировочных боев на моем счету, получилась громадная цифра со многими нулями. До сих пор цифра эта нет-нет да и напомнит о себе ноющей болью в травмированной много-много лет назад коленке или еще каким мелким дискомфортом опорно-двигательного аппарата.
А когда я сам тренировал, так, можно сказать, кипятком под себя писал, чтоб, не дай бог, кто-нибудь у меня на тренировке сделал себе бо-бо. Пресловутую справку о здоровье, «форму 9», требовал со своих учеников прежде всего. Не знаю, как сейчас, но по советским законам тренер нес ответственность за ученика-подростка, например, пока тот не вернется с тренировки домой. Мальчик вышел из зала, попал под машину, и привет – тренера сажают за то, что не углядел у ученика несуществующую травму, по вине которой тот перепутал красный светофорный свет с зеленым...
И вообще единоборства всегда были для меня лишь хобби и иногда служили мелким приработком. Серьезным увлечением, но увлечением, не более того. Кто-то собирает марки и крутит на них мелкий бизнес, кто-то фанатеет на моделях автомобильчиков, а я «переболел» боевыми искусствами и я всегда знал, что рано или поздно «болезнь» закончится и забудется, как детская ветрянка или удаленные в семилетнем возрасте гланды. Я мечтал о большом кино. Стоит ли говорить, что усложнять себе жизнь какими-то аферами, связанными с единоборствами, или крутым криминалом, или еще чем, я бы ни за что не стал. Генерал-филателист может застрелиться, получив отставку, но максимум напьется с горя, потеряв альбом с любимыми марками. Хобби есть хобби...
Я так и не нашарил в закоулках памяти ничего ТАКОГО, что могло объяснить мои и моих друзей сегодняшние злоключения, пока автомобильный мотор урчал примерно на одной ноте. Но вот шофер ощутимо сбросил скорость, остановил машину, на улице заскрипели... ворота? Да, пожалуй, скрипнули ворота. Дальше мы ехали медленно, несколько раз останавливались, снова что-то заскрежетало, загудело, поехали еще медленнее. Скрип и скрежет повторились, мотор затих, собака залаяла.
– Игорь, Альфу придержи, сейчас клиента поведем, – сказал голос справа.
– Снимать с него накомарник? – спросил голос слева.
– Снимай, но я эту футболку больше не надену, брезгую, – ответил равнодушно голос справа. – Ключи от наручников, мильтонов подарок, не забыть бы...
С головы моей сдернули футболку, и под аккомпанемент собачьего «ррры-ы» я вылез из машины. Ноги ступили на бетонный пол, потянуло запашком бензина. Автомобиль находился в просторном подземном гараже. Здесь же стояло еще два автомобиля, покрытых свежей дорожной пылью. Машины, в которых везли Захара и Толика. Машины были пустые, меня привезли последним. Гараж просторен, но не огромен. Я однажды бывал в похожем гараже, когда ездил в гости на дачу к... нет, фамилию я не назову. Скажем так – я однажды бывал в похожем гараже, когда ездил на дачу к одному популярному певцу-эстраднику. Дача, как он ее называл, у соловья российской эстрады походила на дом отдыха средних размеров эпохи Леонида Ильича.
– Пошли? – Голый по пояс мужик легонько хлопнул меня по спине и закинул на покатое бледное плечо голубую спортивную сумку. – Пошли во-он туда, на лестницу. Видишь, в углу лестница наверх? Сам пойдешь?
Я кивнул. Полуголый мужик, пота которого я вдоволь надышался, пока голову обматывала его футболка, разговаривал со мной равнодушно, без эмоций. Мужик, как я уже говорил, имел совершенно обычный вид. Но нечто неуловимое, что-то на грани осознания меня в нем смущало. Какой-то он был не такой. Не здешний... Точно! В десятку! Мужик не похож на москвича. Почему? Чем? Не могу объяснить... – Ты чего на меня уставился? Идем. – Обнаженный по пояс мужчина повернулся ко мне спиной и вразвалочку пошел к лестнице. Я двинулся следом.
– Быстрее давай. Постарайся шустрее переставлять ноги, – громко произнес поводырь, не оглядываясь. – Твои друзья ужо заждались наверху, но ты не виноват, виноваты наш шофер и Альфа...
Он продолжал говорить всякую чепуху всю дорогу, пока мы поднимались наверх. Я поначалу его внимательно слушал, надеялся получить полезную информацию, а когда понял, что он попусту болтает языком, понял, зачем он это делает. Громкий голос провожатого заглушал тихие, кошачьи шаги второго мужика сзади. Второй мужчина, в машине сидевший слева, контролировал мою спину, готовый в любую секунду предпринять радикальные меры, если я вдруг вздумаю взбунтоваться. На одном из лестничных поворотов я заметил в руке человека, идущего сзади, с виду безобидный складной мужской зонт в чехле. Недавно, прогуливаясь вблизи Красной площади, я заглянул в магазин «Кольчуга», там на витрине лежал точно такой же «зонтик», который на самом деле был умело замаскированным под невинный мужской аксессуар электрошокером.
Железная покатая лестница вывела из подземного гаража в помещение, отделанное гладко струганными досками. В помещении имелась дверь, за дверью оказалась еще одна лестница. Просторная,
