что трудовой книжицей проще подтереться, чем найти постоянное место работы...
Дед промолчал, что меня нимало удивило, а потом произнес неожиданно миролюбиво:
– Это ты прав, время лютое, спорить не буду. Вона, мой зять тоже попал под сокращение, пошел работу искать и... короче, запил... Направо, давай, сворачивай! За тем вона магазином больница. В прошлом году я тут уже побывал с сердцем. И в этом, выходит, опять не пронесло... По твоей милости!
«А по твоей милости погибну и я, и Захар, и Лешка. Все, кто пока еще живы», – подумал я, но промолчал.
Шоссе обходило райцентр стороной, однако имелось асфальтовое ответвление, правый поворот к приземистым домишкам вокруг нескольких многоэтажных построек. На одном из домов-многоэтажек путеводным маяком красовалась вывеска «Магазин». Выворачивая руль вправо, я нашел компромисс и вчерне набросал сделку с совестью. Довезу старика до больницы, помогу забраться на крылечко, войти, а сам замешкаюсь в дверях и ходу! Бегом из города. Покину райцентр, спрячусь под кустом каким-нибудь и разденусь до плавок. Слава богу, на мне приличные пляжные плавки! Кроссовки оставлю, грязную одежду завяжу в узелок и вперед, в поселок Кондратьево. В плавках и кроссовках, с узелком в руке, сойду за спортсмена на пробежке. Бежать придется долго, но иных вариантов нет.
И снова моим планам не суждено было сбыться!
Объехав районный супермаркет, я сразу опознал в двухэтажном здании барачного типа областную больницу. Желтая, облупившаяся штукатурка, распахнутые настежь окна, кусты сирени вокруг и возле входа, на лавочке стайка смешливых медсестричек в белых халатах. Медсестры о чем-то веселом беседовали с милиционером. Худощавый, длинный, как жердь, мент полустоял-полусидел, облокотившись на трехколесного мотомонстра, на мотоцикл с коляской.
– Ты гляди, как повезло! – Дед заерзал на заднем сиденье. – Все, кто нужен, будто специально дожидаются. И милиция тут, и медицина, надо же как, а?
Я молча скрежетал зубами. Выскочить из машины, не доезжая двадцати жалких метров до кадрящего медсестер мента? Выскочить и побежать! Нельзя – старик поднимет крик, и... черт его знает чего будет, но будет, однозначно, хреново. Вырубить деда? Исключено! Не смогу я ударить старика, и так по моей вине пострадавшего. А вот мента мне ударить совесть не запрещает. Очень не хочется этого делать, однако придется. Отправлю дядю Степу в нокаут и бежать! Тьфу ты, черт! Как же фигово все складывается! Эксклюзивно фигово, блин!
Притормозил рядышком с мотоциклом. Таким образом, чтобы «жигуленок» помешал байкеру- милиционеру с комфортом сняться с места, придя в чувство после нокаута. Заглушил мотор, поставил автомобиль на ручной тормоз. Отдавая ключи от машины старику, спросил:
– Помочь выйти?
– Сам справлюсь. – Старик одарил меня придирчивым колючим взглядом, открыл заднюю дверцу и сразу окликнул мусора: – Эй! Товарищ милиционер! Вы меня помните? Весной встречались, когда мою дачку мазурики обчистили, помните?
Мент с огромной неохотой отвернулся от юного медперсонала, въелся глазами в старика и вяло кивнул.
– Помню, батя. – Служивый обреченно вздохнул. – Не нашли мы пока вашего радиоприемника. Ищем.
– Оно и видно, как вы его ищете. – Старичок потер рукой грудь, сморщился.
– Ой! – воскликнула одна из медсестер. – А я тоже вас помню! Вас в прошлом году привозили с подозрением на инфаркт! Правильно?
– Правильно. – Дед скривил губы от боли. – В прошлом году пронесло, а сейчас, кажется, нет. Болит сердце, дочка, мочи нету.
– Наберите в грудь побольше воздуха и задержите дыхание, – велела медсестра, вспорхнув с лавочки и сразу сделавшись серьезной. – Набрали? Задержали? На задержке дыхания больше болит?
– Нет, – выдохнул старик. – Когда не дышу, болит меньше.
– Тогда это у вас не инфаркт, а межреберная невралгия, – улыбнулась девушка. – Как в прошлом году. Нервничать нужно поменьше, дедушка, себя беречь!.. Но кардиограмму вам сейчас снимем, на всякий случай, пойдемте.
Медсестра взяла старика под руку и повела его к больничным дверям. А я стоял рядом с машиной болван болваном. Между тем мент с нескрываемым интересом разглядывал мою грязную одежду. Мент находился в пределах досягаемости ноги. Я расслабил правую ногу, был готов в любую секунду пронести ее над рулем мотоцикла с коляской и оставить на милицейской щеке автограф в виде отпечатка рифленой подошвы кроссовки.
– Погоди, дочка. – Старичок отстранился от медсестры, повернул седую голову в мою сторону, и я почувствовал, как икроножная мышца мелко задрожала, словно корпус ракеты перед стартом. – Погоди минутку. Товарищ милиционер! Тут такая неприятность приключилась: я, старый дуралей, сослепу на этого волосатого молодого человека наехал. Он на велосипеде катил, а я из-за поворота в него и въехал. Велосипед поломался, фара разбилась. Показалось, что и парня колесами переехал, вот сердечко-то у меня и прихватило. Спасибо молодому человеку, довез до больнички. Большое вам спасибо, молодой человек... Ну, пошли, дочка, кардиограмму снимать. И зятю моему позвонишь в Москву, а дочура? Пусть за мной приезжает, нечего ему диваны пролеживать, тунеядцу...
Старик повернулся ко мне спиной и под руку с медсестрой поковылял дальше, а у меня, что называется, челюсть отпала. Не ожидал я от старика такого подарка! Честное слово, не ожидал!
– Заявление писать будете? – вернул меня в действительность мент.
– Какое заявление? – В действительность я возвращался с ощутимым трудом.
– О наезде, о материальном ущербе. Велосипеда я не наблюдаю. Накрылся, значит, велик или что?
– Велик накрылся, и я в лужу свалился, но заявления писать не буду. – Я нагнулся и почесал лодыжку. Мышцы все еще подрагивали. Мое почесывание неверно истолковала медсестричка из поредевшей на одну особь стайки девушек на скамейке.
– Молодой человек, вы, часом, не повредили себе чего? – Девица кокетливо, но с профессиональной заботой прощупала меня глазами с головы до пят. – Медицинская помощь не требуется?
– Нет, спасибо. – Я смутился. Я не знал, как себя вести. До сих пор не верилось, что все обошлось без драки. – Спасибо, пойду я...
– Куда это вы собрались? – удивился мент.
– Как куда? Эээ... – Я запнулся. Чего ему врать? Придумал! – Я на выходные к друзьям приехал, взял велосипед покататься, и вот такая досада приключилась. Друзья, наверное, волнуются, куда я пропал, пойду, успокою...
– Далеко идти-то? – не унимался мент. И ответить ему нужно было не задумываясь, без запинки. А то начнет еще, чего доброго, играть в Глеба Жеглова перед девчонками-медсестрами, документы попросит, допрос учинит.
– В Кондратьево, – ляпнул я первое, что пришло в голову. Другие названия населенных пунктов, считанные с крупномасштабной карты местности, как назло, вылетели из головы.
– Фиу-у... – присвистнул мент. – Далеко же вы заехали на велосипеде!
– У меня первый разряд по велоспорту... – поспешил я соврать. – Юношеский... был когда-то. Люблю погонять.
– Вот и догонялся, – с философской назидательностью отметил мент. – А куда вам конкретно в Кондратьеве нужно? Адрес какой?
Блин! Мент все же взялся за роль Жеглова. Смотрит подозрительно, серьезно. Голос вкрадчивый, притворно задушевный. Даже девочки на лавке все поняли и притихли. Идет допрос, дело нешуточное... Вот, черт! Неужели не избежать пощечины кроссовкой по ментовской физиономии?
– Адрес не помню... Точнее, подруга моя живет в коттедже напротив кладбища. Приехали мы на «Вольво». Она обедом занялась, а я покататься поехал... – выпалил я все, что знал про село Кондратьево и его обитателей, присовокупив очередное вранье про обед и велосипед.
– Знаю дома напротив кладбища! И «Вольво» видел. – Голос мента оттаял, как у Штирлица во время общения с радисткой Кэт.
– Кеша! – осмелела девчонка-медсестричка на лавочке. Та, что проявила интерес к моему
