ванную комнату. Виктор! Она не слышала, когда он вернулся. Вот незадача, не успела влезть в пижаму, прикрыть тело, истерзанное необузданными ласками Арчи.
– Что это у тебя? – Виктор разглядывал голую Марину с ужасом и удивлением ребенка, впервые увидевшего покойника. – Тебя били?
– Ах, Витя, родной! – Марина разрыдалась, благо под душем изобразить слезы ей ничего не стоило. – Меня избило это чудовище Чингисхан!
– Кто?!
– Чингисхан, такая странная кличка у Варфоломея Аликбекова! У того Аликбекова, который Сашку зарезал. Разве я тебе раньше не говорила, какая у него кличка? Нет?
– Нет...
– Он узнал о тебе, о том, что ты будешь мстить ему за Сашку, и избил меня. Витенька, родной, умоляю – убей его!
Позабыв про душ, Марина пантерой бросилась в объятия молодого человека.
Потом была бурная ночь любви и страсти, слез и признаний, проклятий и клятв. Марина привычно, на автопилоте, выполняла заученные телодвижения и при этом мысленно строила далеко идущие планы.
«Арчи, дурашка, жалко его, – думала Марина. – Конечно, я его люблю, подлеца, сама не понимаю, за что и почему. Но неужели он действительно думает, что ради жалких пяти штук я трахалась с малышом Виктором? Да в «Прибалтийской» за пару ночей можно срубить раза в два больше, если повезет встретить финика-мазохиста! Глупенький, миленький Арчи, как же ты не понимаешь, что твоя Марина сделала стойку на имя Яшка? Она, твоя Марина, мечтает о Яшке уже три года и все никак не может к нему подобраться. Все шлюхи Питера мечтают о Яшке, и все знают: неделя в постели с Яшкой – и будет все, ВСЕ! Квартира-люкс, машина-супер, куча бабок... Ходят слухи, что Яшку опустили на зоне, и он, беспредельщик, порешил за это дело аж пятерых воров в законе. А чтобы оправдаться перед самим собой и всем миром, теперь содержит кучу любовниц. И как содержит!.. Какие смешные существа, эти мужчины.
...Верь, тебя, любимый мой Арчи, я не забуду под бочком у Яшки. Войдешь, милый, в авторитет, а там видно будет. Мне бы только заарканить Яшку понадежнее, и станет он в моих умелых лапках, как воск, плавиться. Что на ушко ночью нашепчу, то и сделает... Говорят, у него еще проблемы с потенцией, поэтому больше месяца с одной бабой не спит. Только на новенькую у него эрекция... Бывает, видала таких... Но только вот с такой телкой, как я, бедолага Яшка еще не пробовал, шашни в «Мерседесе» не считаются, хотя ему понравилось, нутром чую...
...И-эх, затащить бы Яшку в постельку! Уж я-то сумею удержать его огрызок в позиции «по стойке «смирно» годика два, как солдатика на срочной службе. От меня не дезертируешь! Вон как лапочка Витенька старается. Шестая палочка за ночь пошла. А захочу – еще шесть кинет. Я девочка умелая...»
К Петровичу Виктор приехал в четыре часа дня, на два часа позже оговоренного срока.
– Ты чего это, дружочек, опаздываешь? – пожурил его Петрович. – Скоро драка, а он является словно всю ночь дрова пилил.
Виктор виновато опустил голову.
– Ладно, парень, не тушуйся. Давай, бери ножик и последний разик повторим пройденное. Нет! Сегодня никаких линеек и прочих школьных принадлежностей. На-ка вот, настоящий боевой нож, с ним и пойдешь сражаться.
Виктор взял в руки скромных размеров нож с односторонней заточкой.
– Клинок можно было бы подобрать и подлиннее, – объяснил Петрович. – Но я не хочу рисковать. Вдруг там у них приняты неизвестные нам с тобой стандарты. Лучше сражаться менее эффективным оружием, но привычным. К тому же есть еще психологический фактор. Твой соперник может немало удивиться, увидев такой маловнушительный ножичек, и насторожиться от непонятности, опасаться тебя начнет. Смекаешь?
– Смекаю, – ответил Виктор, примеривая нож к руке.
Удобно. Рукоятка несколько тяжеловата, а так ничего. При хвате лезвием вниз – это когда мизинец касается условной гарды – тонкой стальной полоски поперек клинка у основания рукоятки, – над большим пальцем торчит круглая пумпочка. Интересно, зачем?
– Вижу, Витя, заинтересовал тебя «палец пьяного Чу».
– Чего-чего? – не понял Виктор.
– Так в одной южнокитайской провинции называют шарик на конце рукояти. Есть такая китайская сказка, в которой повествуется о некоем пьянице и дебошире по имени Чу. Однажды вечно нетрезвый Чу оскорбил мастера кунгфу по прозвищу Летающий Нож. Обиженный мастер предложил Чу дуэль на вот таких же, как у тебя в руках, ножиках. Во время поединка Чу неожиданно ткнул своего противника не лезвием, а рукояткой. Понимаешь, можно вонзить острозаточенное лезвие, а вместо этого следует удар тупым концом, которого совсем не ждешь.
– Ну и что?
– А то, Витенька, что бесшабашный разгильдяй Чу, согласно сказке, угодил великому мастеру прямо в висок и отправил к праотцам. Смекнул?
– Смекнул... – Молодой человек задумчиво крутанул нож в руках – и тут, совершенно неожиданно, его старший товарищ сделал резкий, стремительный выпад.
Рука Петровича с непонятно откуда оказавшимся в кулаке огромным тесаком с быстротой молнии метнулась к горлу Виктора. Парнишка инстинктивно присел, поднырнул под атакующую смертоносную руку – и ударил Петровича «пальцем пьяного Чу» в челюсть.
Сработал вколоченный в подсознание рефлекс. Если бы Петрович не сам его старательно вколачивал, лежать бы ему сейчас посреди собственной квартиры на кучке выбитых зубов. Однако и так Петровичу досталось не слабо. Круглая пумпочка впечаталась в вовремя подставленную ладонь с немалой силой, и пожилого наставника отбросило в сторону на добрую пару метров.
– Ой! Виктор Петрович... Извините...
– Все нормалек, тезка! Чего я хотел, то и получил. Твое тело умеет многое, пока мозги спят. Если бы я предупредил тебя о нападении, ты начал бы думать, размышлять, прикидывать и... как бы выразиться поточнее... и взял бы взлелеянного мною зверя, что сидит глубоко в тебе, на короткий поводок. Существует, Витя, такой научный термин – «вербальное мышление». Мы, люди, в отличие от животных, думаем словами, то есть, мы сначала проговариваем про себя то, что хотим сделать, а потом уже делаем. В обычной жизни это нормально, в бою – смерть. Все мастера, всех видов борьбы, осознанно или стихийно учатся переводить свой чересчур разговорчивый мозг в режим мгновенного реагирования на действия противника без каких бы то ни было внутренних монологов и диалогов. Уловил суть моих путаных старческих мыслей?
– Кажется, да.
– Я рад. Пойдем дальше... О том, что есть такая штуковина «самогипноз», слышал когда-нибудь?
– У нас в армии был один умник, учил расслабляться после марш-бросков. Он это называл автотренером.
– Не автотренером, а аутотренингом. Но не суть важно. Есть такая поговорка: «хоть горшком назови, только в печку не ставь». В аутотренинге существует психологический прием, именуемый «ключ». Вводя себя в состояние самогипноза, человек произносит какое-нибудь короткое слово, абсолютно любое, какое ему больше нравится, и со временем устанавливается так называемая «обратная связь». Стоит человеку произнести заветное, ключевое слово – и он уже в состоянии самогипноза. Понятно?
Виктор кивнул.
– Ну так вот, сынок, когда я тебя учил и когда у тебя хорошо получалось то или иное движение, я бубнил тебе в ухо слово «гад»...
Виктора передернуло. Глаза затуманились. Тело мгновенно пришло в то неповторимое раскованное состояние, которое в кунгфу называют «расслабленное, но не вялое». Нож поразительно гармонично лег в кулаке, будто был продолжением руки.
Петрович выполнил руками несколько пассов. Узкие пальцы мелькнули в воздухе, и Виктор снова пришел в себя, словно очнулся после глубокого сна.
– Зверь, дремлющий в тебе, Витя, когда ты бодрствуешь, и бодрствующий, когда твое сознание дремлет, вызывается одним коротким словом. Этот зверь в совершенстве владеет и «пальцем пьяного Чу», и многими другими приемами. Я хочу, чтобы ты научился самостоятельно будить своего умелого и опасного
