локальной аварии во время нашего прошлого рейса. Впрочем, это не сделало его менее полезным. Альбрехт был для меня не просто помощником и коллегой. Я ощущал его как правую руку, как надежнейшую опору и именно поэтому стоял насмерть, добиваясь его включения в команду.
Кроме меня и Альбрехта в рейсы на Обломках ходили только двое: корабельный врач Кольцов и его жена Нина, специалист по наносистемам. Остальные тоже были отнюдь не новичками. За плечами у каждого годы работы в Ближнем Космосе и высочайшая профессиональная квалификация, хотя я знаю, что для полета на Обломке этого иногда оказывается недостаточно.
У меня тоже есть подруга. Ольга - хорошая женщина и верный товарищ. Мы познакомились с ней во время моего полугодового отпуска после предыдущего рейса. Она успешно прошла профессиональный и психологический отбор и уже два года ждала места в команде, одновременно подыскивая партнера. Я тоже искал. Мой прежний партнер, моя жена погибла в той же аварии, что искалечила Альбрехта.
Узнав Ольгу, я недолго колебался и сейчас убеждаюсь с каждым днем, что сделал правильный выбор. Если наш полет пройдет успешно, возможно, стоит подумать о настоящем супружестве…
Как у командира у меня есть одна привилегия. Эта привилегия называется Друг. Не совсем обычный друг, но я считаю его настоящим, потому что мы знакомы уже очень и очень давно. Иногда мы с ним беседуем и даже играем в шахматы. К сожалению, не слишком часто, только когда он сам этого захочет. О нем знает только Альбрехт, хотя до сих пор не верит в его существование. Он чересчур критичен, этот Альбрехт, слишком уж рационален. Не один раз он пытался убедить меня, что никакого Друга не существует. И хотя делал он это достаточно деликатно, я с ним не дискутировал. Я вообще не разговаривал с ним, когда он пытался поднять эту тему. О чем говорить или не говорить с подчиненными - решаю я сам. Это точно такая же командирская привилегия…
Шагая по переходу к Центральному посту, я ощутил легкий толчок. Беспокойства он у меня не вызвал. Это компьютер привел в действие группу резервных двигателей, корректируя очередное смещение центра массы Обломка. Я свернул за угол и увидел впереди метнувшуюся в сторону фигуру.
- Эй! - удивленно окликнул я человека, лица которого не успел разглядеть. Простучали торопливые шаги, и все стихло.
Что еще за игры? Кому это вздумалось от меня бегать и зачем?
Сквозь приоткрытую дверь в помещение Центрального поста я увидел Альбрехта. Он сидел в командирском кресле, уставившись в темный экран и задумчиво постукивая кончиками пальцев по панели. Услышав мои шаги, Альбрехт неторопливо поднялся, освобождая место.
- Сюда заходила Ольга, - сообщил Альбрехт. - Она тебя искала.
- Что- нибудь случилось?
- Не думаю, - медленно проговорил он, все еще погруженный в свои размышления. - К счастью, ничего серьезного у нас случиться не может.
- Кое-что все же происходит, - возразил я, усаживаясь в кресло. - В последние дни я постоянно слышу какие-то странные разговоры о неисправности Коммуникатора. С этим надо немедленно покончить. Альбрехт, разыщи Флетчера. Пусть разберется с этими дурацкими тестами. У Бартоло, кажется, немного сдают нервы, ему требуется небольшой отдых.
Флетчер - заместитель Бартоло. Я не сомневался в его компетентности и здравом рассудке.
- Кстати, у Войцеха с Еленой возникли проблемы, - заметил я. - Кажется, они расходятся.
- Жаль, - равнодушно сказал Альбрехт. - Мне нравилась эта пара. Кто из них стал инициатором смены партнера?
- Елена. Не знаю, правда, кто ее новый избранник.
- Скоро узнаем, - пообещал Альбрехт и отвернулся, считая тему закрытой. Он слегка наклонился в направлении своего рабочего кресла, и его искусственные ноги - умные протезы - последовали вслед за измененным центром тяжести хозяина, аккуратно и надежно ступая в указанную сторону.
Пол вновь слегка качнуло. Мы удивленно взглянули друг на друга. Вторая коррекция в течение получаса? Такое бывает только на начальном этапе полета, когда Обломок разрывает гравитационные узы Солнца. Я включил тумблер связи с Центром контроля.
- Центральный пост на связи. Что у вас происходит? - недовольно спросил я.
- Ничего. - Тон ответа вахтенного механика показался мне немного растерянным. - Плановая проверка двигателей группы резерва. Компьютер рекомендовал провести коррекцию в два этапа на половинной мощности для уточнения показаний.
- Об этом следует докладывать на Центральный пост немедленно, - заявил я. - Сурдин еще не пришел?
- Нет. - В голосе вахтенного проскользнуло удивление. Видимо, о личных проблемах своего сменщика Сливы он еще не знал, поэтому и не ждал стармеха.
- Когда придет, пусть свяжется со мной, - приказал я и отключился.
Я поплотнее устроился в кресле. Мне нужно было как следует поразмыслить над происходящим, но тут со стороны так и не закрытого мною люка я услышал голос Ольги:
- Ты здесь?
Даже в рабочем комбинезоне она оставалась чрезвычайно женственной. Я всегда смотрел на нее с удовольствием.
- Мне нужно с тобой поговорить, - попросила она.
Я вышел за ней в коридор.
- У нас происходит что-то неладное, - начала Ольга без предисловий. - Ходят нелепые слухи, какие-то разговоры о том, что Коммуникатор не в порядке. Разве такое может быть?
Я насторожился.
- От кого ты об этом услышала?
- Многие говорят… Например, сегодня мы беседовали с Еленой.
- Она так и сказала: Коммуникатор не в порядке? - пожелал уточнить я.
- Не совсем. Елена высказалась в том смысле, что если Коммуникатор неисправен, это равносильно общей гибели.
- Но почему она так сказала? С какой стати она вообще заговорила о Коммуникаторе?
- Вполне естественно говорить о жизненно важных вещах. - Ольга отвела взгляд. - Но разве с Коммуникатором может что-нибудь случиться?
Она знала ответ не хуже меня. Каждая операция по расширению достижимого пространства обходится человечеству слишком дорого, чтобы позволить ей окончиться неудачей. Понятно, что абсолютно надежных устройств в принципе существовать не может, но вероятность отказа систем Коммуникатора близка к нулю. Они многократно дублированы, снабжены колоссальным запасом прочности, нарушить который может только катастрофа планетарного масштаба. Примерно так я и ответил Ольге.
- Но мы не можем убедиться в этом сейчас. - Она все так же избегала смотреть мне в глаза.
Черт возьми, почему сегодня все прячут от меня глаза!
- Конечно, не можем, - терпеливо продолжил я. - И ты знаешь почему. Коммуникатор активируется только вблизи массы звездного порядка. Пока мы не войдем в систему, он останется законсервированным. А до этого времени тебе остается верить в исключительную квалификацию его создателей.
- Если бы дело было только во мне. - Она повернулась, чтобы уйти, но я легонько удержал ее за плечо.
- Что там у Елены с Войцехом? - спросил я. - Надеюсь, их развод произойдет достаточно цивилизованно?
- Развод? - удивилась она. - Я ничего об этом не знаю. У них прекрасные ровные отношения.
- Вот как! - пробормотал я. - Это точно?
- Разумеется. С чего ты взял, что они расходятся?
- Просто мне показалось… Ладно, забудем. Скажи, пожалуйста, это именно Елена начала разговоры о Коммуникаторе?
- Да, - сказала она и в ту же секунду добавила: - Наверное… Не знаю. А что?
- Я просто спросил. Ладно, хорошо еще, что никому не пришла в голову мысль о реликтах… Ты, кажется, торопишься?
- Да. Хочу изменить режим обогрева грунта в девятой теплице. Что-то там идет не так…
Ольга покинула Центральный пост, а я вернулся на свое место. Что-то и в самом деле шло не так. Сурдин мне соврал, придумав эту историю с семейной размолвкой? Зачем? Или он так же, как и я, был введен в заблуждение? Может быть, это Ольга не в курсе событий? Нет, пожалуй, Елена не стала бы от нее скрывать. Для женщин необходимость поделиться с кем-то своими личными проблемами возникает намного чаще и острее, чем у мужчин. Но почему она заговорила о Коммуникаторе?
- Где Флетчер, Альбрехт? - осведомился я.
- Я не могу его отыскать, - в недоумении ответил он. - Личный фон не отвечает. Его нет ни в каюте, ни на вахте.
Последовал новый толчок. Он был мягче и, как мне показалось, немного продолжительней двух предыдущих. Что, в конце концов, происходит? Я решил разобраться с этим немедленно. Дорога в сектор “Д” занимала примерно четверть часа: наш корабль был огромен. Собственно, скорее он походил на завод, состоящий из нескольких корпусов, соединенных друг с другом основными и дублирующими переходами. Чтобы обойти их все по большому кольцу, не хватило бы и двух часов - этим и объяснялось то обстоятельство, что в полном составе команда собиралась довольно редко, хотя каждого из членов экипажа я видел по несколько раз в день.
Я шел по длинному переходу, соединяющему основной корпус с Центром двигательного контроля, раздумывая над услышанным сегодня, пока не уперся в закрытый люк. Кнопка автоматического открывания не действовала. В чем дело? Я взялся за штурвал механического привода: крутанул раз, другой и в недоумении отступил. Люк был заблокирован с противоположной стороны. Мое беспокойство резко усилилось, переходя в настоящую тревогу. Торопясь, я откинул крышечку поста связи и щелкнул тумблером общего вызова. Маленький экран оставался темным, связь здесь почему-то не работала.
Попасть в сектор “Д” можно было разными путями. Самый короткий из них - через сооружения шахтного комплекса. Я повернулся и побежал. Путь до зала управления горнодобывающими механизмами занял у меня минуты четыре - никогда еще я не передвигался по кораблю
