перешёл в другую - аппаратную. Здесь мусора было чуть меньше, зато хранился изрядный запас ваты, бинтов - всего такого, ещё в аптечной упаковке. Зато аппаратура, похоже, была в полном порядке, включая монитор, - камеру Орлен ещё раньше заметил в процедурной. Включил - работает.
“Хотя вообще-то они ни к чему, в темноте и камера мало что увидит. Переживём. Редуктор новенький, ожидает, когда к нему подключат баллон, кран на пульте готов повернуться на нужный угол. Ничего, работать можно. Стульчик перед пультом могли бы поставить и не такой древний, протёртый, как говорится, до костей. Не заменили - нас тут не любят, хотя и стараются не показать. А где нас любят? Кого - нас? Эвтанаторов, конечно. Место для второго баллона есть? Есть, предусмотрено. Проектировалось это, можно подумать, в расчёте на поточную деятельность. Проект стандартный, так что ничего удивительного.
Кстати, интересно: а какова тут смертность? По условиям жизни, должна быть небольшой. Не воюют, не убивают, не голодают, климат здоровый…”
Он подумал об этом потому только, что, уже уходя, поравнялся с дверью морга. Любопытство одолело. Он постучал, ответа не получил. Нажал на ручку. Дверь отворилась. Как и в тех комнатах - естественно, никаких окон, тьма кромешная. Нашарил выключатель. Здесь мусора не было. Два стола для секции, в стороне тумбочка со светильником, стул - белизна и хром. Две длинные стены, слева и справа, напоминали багажные автоматические камеры, только более просторные. Не слишком ли много? Хотя - много или мало, но температура поддерживается, как и полагается, морозная. Тут ещё не так, а в лотках, за этими дверцами - страна вечного холода.
Орлен не удержался, отворил ближайшую нижнюю дверцу. Наполовину выдвинул пустой лоток. Дохнуло морозом. Брр… Задвинул. Захлопнул. И заторопился к выходу - к свету, теплу, жизни.
До гостиницы Орлен решил пройтись пешком. Пешие прогулки, в отличие от механизированного передвижения, успокаивают, помогают прийти в себя. Хотя никаких особенных волнений, собственно, и нет: всё в порядке. Правда, полученное сообщение требуется ещё расшифровать. Это можно отложить на время перед сном: текст простой, код известен, а воспользоваться сообщением всё равно можно будет лишь после возвращения на Середину. Улицы тут хорошо освещены, прохожие вежливы, улыбчивы, по облику - довольны жизнью, витрины интересны. Кстати, не видно никакой полиции - это говорит о спокойной, безопасной жизни. Хотя в какую-то секунду Орлену почудилось, вернее, не почудилось даже, а просто возникло на миг знакомое ощущение где-то в затылке - пасут. Но лишь на миг. Тут можно было расслабиться, и старые, подавленные ощущения, пользуясь такой возможностью, вылезли на волю. Нет, ерунда.
“Вообще, неплохой мир Эван, надо сказать. Если когда-нибудь стало бы возможным выбирать, где осесть надолго, он мог бы стать одним из номинированных.
Хотя придёт ли такое время? Что-то сомнительно.
Бедная женщина - Инее. Её искренне жаль. Могла бы ещё жить, и даже счастливо, если бы не…
Нет. Вот об этом думать не надо. Может, и в самом деле зайти в храм?
Наверное, стоило бы. Но заранее ведь не скажешь: найдёшь ли там душевное успокоение или, наоборот, поднимется волна сомнений, упрёков самому себе?”
И всё же он свернул к ярко освещенному входу. Приближаясь, оценил архитектуру: весьма современная, во всяком случае - для неспециалиста. Архитектором Орлену быть ещё не приходилось. Если никогда и не придётся - он переживать не станет. Приедается не только однообразие - порой и разнообразие тоже. Вот и теперь: долго ли ещё придётся оставаться эвтанатором? Вряд ли. А кем предстоит сделаться? Этого и сам Ноль не знает…
“Отвлекись. Загляни внутрь, в храм? Полно народу. Кажется, присесть будет некуда. Кстати, ритуал, похоже, завершён - идёт проповедь. Прекрасная акустика тут - у самого входа слышно великолепно. О чём поучение?”
“Очень любопытно, - думал Орлен, поворачиваясь, чтобы продолжить путь к гостинице. - Как же у них тут врачи ухитряются давать страдальцу наркотики - и не попадать в отверженные? А хотя что удивительного? Существует, надо полагать, своя система отпущения грехов, такие существуют всегда и везде - хотя и не для всех. Недаром же среди принимавших меня был и иерарх. Наверняка существует какой-то конкордат между наукой, в данном случае медицинской, и вероучением. Компромисс. Потому что врачи ведь и духовникам нужны. Все миры полны условностей.
Постой, а не кажется ли тебе, что сам ты являешься - как он там говорил? - “чужим, с умыслом облегчающим муки”, с одной стороны, да ещё и смертоубийцей - с другой? Не стоит ли тебе заблаговременно позаботиться об адвокате?”
Так он рассуждал, впрочем, не серьёзно. Ладно, сутки с небольшим он тут ещё пробудет - и распрощается навсегда. Мир хороший, но на любителя.
И всё же какое-то смущение возникло в душе. Орлен принялся гнать его, проходя мимо строящегося, достаточно высокого дома уже без лесов. Задрал голову - наверху роились огоньки, то ли сварка, то ли… он не придумал, что ещё - да и какая разница? На его настроение это не повлияет никак.
Надо развлечься, надо. Другой бы на его месте снял женщину. Но его отношение к ним оставалось прежним, даже когда он жалел Инее или кокетничал с Хелой, секретаршей. Нет, нет. В его жизни была одна женщина, навсегда вытеснившая всех других. Была. И есть. Если она вообще есть, конечно.
Есть. В это Орлен верил так же истово, неопровержимо, как в Творца.
Что можно предпринять ещё? Визия? Театр?
Он остановился перед тумбой информатора, загрузил театральный репертуар. Ничего знакомого, видимо, всё здешнее, национальное. Две дюжины театров, столько же спектаклей. Хотя нет - один отменён. В театре “Тайна” представление драмы Лека Сима “Другая” (никогда в жизни не слышал) вследствие болезни исполнительницы главной роли Эвилы Рут отложено на одну неделю и заменено на… Тут же, для встревоженных поклонников дивы, медицинская справка о самочувствии актрисы: “катар верхних дыхательных путей в лёгкой форме”. И даже небольшой - три на четыре - портретик.
Ничего, милая мордашка. Во всяком случае, то, что позволяет разглядеть вуалетка. Ещё одна женщина. Тьфу.
Нет, ни одно название не вызвало в душе хотя бы лёгкого отклика. Да и вообще… добираться до театра, сидеть там, душой ощущая мощный прессинг со стороны прочей публики? Слушать монологи и реплики, произносимые с эванским акцентом, весьма, надо сказать, провинциальным? Нет. Как-нибудь в другой раз. Тем более что вот и Эвила Рут больна. Желаю тебе выздоровления, неведомая Эвила, и катись ты - знаешь куда?”
В конце концов Орлен оказался, конечно, в отеле, в своём номере. Тут его никто не потревожит и можно будет по-настоящему расслабиться. Разделся. Принял душ. Заказал ужин: почувствовал вдруг, что хочет есть. Ничего удивительного: нервов сегодня, при внешнем спокойствии, потрачено немало. Надо восстанавливать силы.
Поужинал с удовольствием. Что дальше? Для сна ещё не созрел. Ага: кристаллы, позаимствованные в Клинике. Надо надеяться, Инее не спохватилась - ас утра он их вернёт, передаст хотя бы через ординатора или сестру. Может, среди записей что-нибудь да привлечёт его внимание?
Он вытащил видеокристаллы из сумки. Дал увеличение, читая этикетки.
“Нет, пустое дело. Всё незнакомо, а хочется сейчас чего-то давно и хорошо известного, способного вызвать хорошее настроение и стабилизировать его…
Ха-ха. Только посмотри: и здесь - “Другая”. С той же Эвилой Рут. Надо воспринимать это как сигнал? Нет, конечно. Местная продукция, наверняка и другие названия совпали бы - и на кристаллах, и в информе, - если бы я их запомнил. Но только это удержалось в памяти. Ладно, Эвила, выходит, моя судьба - провести этот вечер с тобой. С благодарностью за твоё физическое отсутствие. - Он включил плеер. Но задумался. Всё-таки необходим определённый порядок. У тебя - нерасшифрованная информация. А между прочим, обозначена она как три - не плюса, конечно, милая девушка, а три креста, что можно перевести на общеупотребимый язык, как “срочно, срочно, ещё срочнее!”. Разберись прежде с сообщением, а уж потом…
Разбираться недолго. Стало известным - или хотя бы предполагаемым - местонахождение человека, которого… ну, того самого человека. Назови же имя, не бойся! Катерины Гай, вот чьё. Какое же названо место? “ГД 97”. Понятно. ГД - это Главный Договор, на котором основано само существование Галактического Союза. Там, кроме всего прочего, имеется список входящих в Союз миров. Он постоянно пополняется. В начале их было, помнится, сорок семь. Но это давным-давно. Сейчас уже, кажется, сто двадцать с чем-то. А девяносто седьмой мир, это… Память, продемонстрируй. Чёрт: когда надо, тебя не дозовёшься. Ну и не надо. Текст ГД по закону должен иметься в любом жилище, конторе, заведении, полицейской директории, больнице, магазине и, естественно, в отеле. В каждом номере. Рядом с Вероучением. Значит, и здесь. В столе. Или тумбочке. Ну-ка…
В тумбочке. Издание прошлого года. Прелестно. Раскроем. Какой из миров занесен сюда под номером девяносто седьмым?
Просто и красиво: мир Эван.
Срочно, срочно, ещё
