парализовала экономическую жизнь в стране. Итогом столь мощного давления на правительство стал выход знаменитого царского Манифеста, вводившего в России парламентаризм и невиданные свободы. Однако вопреки ожиданиям правительства революция не только не утихла, но наоборот, начала разгораться. Период с 17 октября по конец декабря 1905 г.– это ее пик, ее вершина. Но прежде чем совершить восхождение на эту высоту, нам надо немного вернуться назад. Чтобы лишний раз убедиться в том, как изобретательны были наши революционеры в своем желании разрушить Российскую империю. Иногда настолько, что начинаешь сомневаться в их авторстве. Слишком тонка, красива и изящна задумка. Почерк не тот…
В своей книге «Кто убил Российскую империю?» я подробно рассказывал о загадочном событии, случившемся в самом начале русско–японской войны. Тем, кто всерьез верит в самопроизвольное начало первой русской революции, следует обратить на него свое внимание. 27 января 1904 г. (по старому стилю) в Санкт–Петербургскую государственную сберегательную кассу обратился вкладчик Филипп Воронов и потребовал немедленно выдать ему сумму вклада. Причиной спешки господин Воронов объявил листовку, которую ему положили в почтовый ящик. Подобные письма (как рукописные, так и отпечатанные на гектографе) внезапно появились в самых разных частях Российской империи и в короткий срок наводнили страну. Авторы листовки пугали: «Министрам нужны деньги на войну с Японией. Они берут наши деньги в сберегательных кассах и дают нам ренту». Смысл всей затеи прост– поддавшиеся на уловку вкладчики в панике бегут в сберкассу и забирают деньги. Если они придут разом– у государства возникнут серьезные проблемы. Выдать средства всем станет невозможно– начнутся отказы, что еще больше подхлестнет слухи и панику. Результатом могут стать волнения, для их подавления вызовут полицию и войска, и все пойдет по хорошо нам знакомому сценарию. В итоге население будет ненавидеть свое правительство, появится лишний повод для агитации, и у Российской империи (ведущей войну) возникнут дополнительные трудности.
Почти так и получилось: во многих губерниях ситуация быстро стала критической. Однако правильная политика быстро разрядила ситуацию. Вклады выдавались всем желающим, в газетах и на самих сберкассах повесили объявления о неуклонном исполнении кредитными учреждениями своих обязательств. Конфликтов не было, и потому ситуацию до баррикад довести не удалось.
Красивая операция японской разведки– скажут историки, но что в ней необычного?
Безусловно, японские спецслужбы руку к ней приложили. Однако самостоятельно они просто не в состоянии были организовать панику такого масштаба, хотя бы потому, что не имели в России столь разветвленную сеть своей агентуры. Основное внимание японской разведки было направлено на внедрение и вербовку агентов в среде военных, особенно в частях, расквартированных на нашем Дальнем Востоке и в Манчжурии. Большинство японских шпионов было раскрыто именно там либо в российской столице, где располагались центральные военные учреждения. Понятно, что в Варшавской, Прибалтийской, Минской, Виленской и Гродненской губерниях у разведки Страны восходящего солнца резона активно работать было значительно меньше. А наибольшая паника среди вкладчиков, а следовательно, и наиболее массовое распространение подрывных листовок было именно там. Вот националистов и социалистов в вышеуказанных губерниях было достаточно. Но контакты японских спецслужб и русских революционеров начались уже после начала войны. Ведь мы помним, что с руководством партии эсеров японский атташе Мотодзиро Акаси знакомился лишь 18 августа 1904 г., с Кони Циллиакусом– в феврале того же года, а листовочки аккуратно легли в почтовые ящики русских обывателей уже в конце января…
Сами по себе наши «борцы за свободу» также этого сделать не могли. Социал–демократов и эсеров было довольно много, они имели своих людей по всей стране. Но тот, кто готовился подорвать финансовую стабильность России и раскачать ситуацию, должен был точно знать дату «внезапного» нападения! Потому что подрывные листовки появились в русских городах не просто после начала конфликта, а точно в первый день Русско–японской войны!
А ведь письма надо было еще отпечатать, разослать по стране, спланировать их распространение и раздать разносчикам! Одним словом, работа большая и серьезная. Откуда большевикам или эсерам знать дату японского удара? Сами они догадаться не могут, даже русская разведка и та точно не знала об этом. Доверять же русским революционерам нельзя: среди них полно провокаторов. И не все они «странные» перевертыши, как Азеф. Многие действительно честные служаки, вроде большевика Малиновского. Доверь им информацию– она завтра ляжет на стол русской контрразведки. Даже тираж листовки им доверить нельзя– попади одна такая листовка «куда следует», и весь ход русско–японской войны может пойти по– другому!
Выходит забавная ситуация. Японцы самостоятельно сделать такую акцию не могут, революционеры, тоже. Значит, японцам кто–то помогал. Кто–то филигранно и четко соединил возможности революционеров с потребностями японцев. Так кто же так четко и слаженно организовал попытку дестабилизации внутренней жизни нашей страны? Это мог сделать лишь тот, кто имеет, с одной стороны, тесные связи с революционерами, а с другой– является большим другом и авторитетом для японцев. Вычислить этого инкогнито несложно– надо всего лишь вспомнить всю предыдущую историю «русского освободительного движения» и посмотреть в справочниках, какая держава являлась союзником Японии в 1904 г…
Практически через гол была предпринята вторая попытка уничтожить финансовую систему Российской империи. На этот раз к вопросу подошли более основательно. Если ранее к тому призывали анонимные листовки, то теперь у разрушительного послания был вполне понятный автор. Только для начала пришлось его создать, потому что автор был коллективным. Это– Петербургский Совет. Мы, граждане бывшего Советского Союза, прожившие значительную часть «в стране Советов», воспринимаем эти самые «советы» как нечто само собой разумеющееся. Между тем, эта форма власти, зародившись во время уже упомянутой нами иваново– вознесенской стачки, реально проявила себя впервые в октябре 1905 г. И ее появление преследовало вполне конкретные цели. Весьма далекие от борьбы за благо трудящихся…
Но это были только цветочки. Просмотрев персональный состав руководства Петербургского Совета, мы найдем много знакомых имен. Это– Парвус, Троцкий, Красин. В первые дни своего существования, словно примеряясь, Совет призывал рабочих к забастовкам и заставлял добром или насильно предприятия останавливать свою работу. Руководителем собрания рабочих депутатов был Георгий Степанович Носарь, взявший себе псевдоним Хрусталев. Однако этот «истинный орган народовластия» проработал совсем недолго. Да и сама его деятельность была возможна только из–за попустительства властей. Через четыре дня после своего создания Совет начал выпускать чисто революционную газету с хорошо знакомым названием «Известия Совета рабочих депутатов». Откуда были взяты деньги на ее издание? Ответ известен– взносы, пожертвования…
26 ноября терпение власти лопнуло– председатель Петербургского Совета рабочих депутатов Хрусталев–Носарь был арестован. Как это ни странно, но создается впечатление, что его коллеги по Совету воспользовались его отсутствием, чтобы швырнуть в российскую экономику страшную бомбу. 1 декабря 1905 г. свет увидел «Финансовый манифест». Временное председательское бюро Петербургского Совета без обсуждения, очень поспешно на своем пленарном заседании приняло этот документ. На следующий день его напечатало множество газет. Что же сообщал этот документ?
Обратимся к Большой Советской Энциклопедии. Читаем:
