хорошую почву для антирусской агитации во всем мире. Мало того, что режим отсталый, мало того, что кровавый, так он еще и безумный! Любое событие можно интерпретировать по–разному.
Но вместо сочувствия боевикам, которого можно было бы ожидать, зарубежные газеты писали в это время совсем другое! Мы же помним, как страстно апеллировали к мировому общественному мнению и народовольцы, н эсеры. Всем им очень хотелось навсегда обрядиться в одежды борцов за прогресс и свободу. И до сих пор получалось. Менее года назад, после Кровавого воскресенья, акцент в сообщениях делался на совершенно других вещах. К примеру, известный оперный певец Леонид Собинов в эти дни находился в Милане и писал в Москву Е. Садовской (письмо №214): «…Если бы ты только прочитала, что за ужасы пишут в итальянских газетах про то, что сейчас делается в Петербурге. Что–то невообразимо ужасное, бесчеловечное, если даже допустить, что все сведения преувеличены в десять раз…».
Но в декабре 1905 г. тон сообщений из–за рубежа поменялся. Русские газеты публикуют сообщения своих корреспондентов. Все они на удивление схожи.
«БЕРЛИН, 5 (18) декабря. Заявление русского правительства о том, что оно, в целях проведения возвещенных реформ, прибегнет при случае к репрессивным мерам, встречено здесь с большим сочувствием».
«ЛОНДОН, 6 (19) декабря. Англичане всех партий глубоко сожалеют об эпидемии «саморазорения», охватившей широкие русские круги. Никто не верит в возможность русской социальнсй республики, никто не сочувствует ей».
«ПАРИЖ, 11 (24) декабря. …Только «Фигаро» в статье, подписанной редактором, заявляет, что русские революционеры ошибаются, если думают, что общественное мнение Европы на их стороне. Русское правительство стоит на страже порядка и национальной безопасности, революционеры же своими действиями отняли у себя право говорить от имени прогресса и свободы».
«ЛОНДОН, 12 (25) декабря. Московские события вызывают здесь сильное беспокойство. Пресса осуждает жестокость революционеров и выражает уверенность, что правительству удастся подавить движение. «Times» с чувством удовлетворения замечает, что войска беспрекословно повинуются приказаниям».
Наконец 17(30) декабря французский
После подавления Парижской коммуны захваченных коммунаров сотнями расстреливали правительственные войска. Ничего подобного в охваченной смутой Москве не было. 18 декабря 1905 г. были подавлены последние очаги сопротивления в районе Пресни, где прямо на месте боев заседал военно–полевой суд. По его приговору было расстреляно всего 16 6ocbhkod! И Москва успокоилась…
Успокоения Сибири и Дальнего Востока удалось добиться еще меньшими жертвами. Везде, где власть решительно бралась наводить порядок, он «наводился» невероятно быстро. Пламенные революционеры почему–то быстро и легко сдавали все завоевания революции и вовсе не стремились за них умирать. Примером таких событий являются события января–февраля 1906 г., последовавшие непосредственно за московскими событиями.
Однако начало им было положено все той же всеобщей политической стачкой в октябре 1905 г. Русские войска находились на территории Китая, демобилизация армии была в самом разгаре, когда началась забастовка телеграфистов в Чите, а затем ее поддержали другие железнодорожные служащие. В городе происходили манифестации, в ходе которых была попытка разграбить оружейные склады. Она была отбита, но связь армии с этим городом и, следовательно, с остальной Россией была утрачена. 16 октября забастовали и служащие КВЖД. Единственная новость, ради которой телеграфисты прервали забастовку,– появление царского Манифеста. Он дал свободу печати и отменил цензуру. Поэтому революционная пропаганда еще более усилилась. 24 октября к стачке присоединились железнодорожники. В результате с ноября 1905 г. по январь 1906 г. Сибирь и Дальний Восток, куда должны были прибывать эшелоны выводимой из Манчжурии армии, были практически отрезаны от остальной России.
В войсках началось брожение, особенно усилившееся после того, как в армию целенаправленно прибыла большая группа агитаторов. Демобилизуемые солдаты, столкнувшись с невозможностью движения к своим родным местам, быстро охватывались всеобщим бунтарским настроением. Позли слухи, один невероятнее другого. Еще немного, и в армии мог начаться открытый мятеж.
Картина, которую можно было наблюдать в это время на Сибирской железной дороге, весьма напоминает будущие страшные картины 1917 г. и Гражданской войны Эшелоны расхлястанных солдат, не признающих над собой никакой власти. Дисциплина равна нулю. Главная забота– не позволить ни одному поезду обогнать себя. А на станциях эти поезда ждали не только солдаты и офицеры, отставшие от своих собственных эшелонов, но и масса людей, находившихся во время войны с армией. Это всевозможные мастеровые, подрядчики, купцы и всевозможные авантюристы. Многие с семьями и детьми. Вся эта масса людей разом двинулась в европейскую Россию и полностью забила собой все сибирские станции. Когда забастовка окончательно парализовала движение, людям неделями приходилось ожидать возможности попасть в поезд. Они мерзли, даже голодали. В результате, когда поезд подходил к станции, за место в нем начиналась настоящая битва. Счастливчиками были те, кто захватывал место на площадке и стоя ехал дни и ночи через необъятные сибирские просторы.
В этой ситуации правительство, которое обрело в конце 1905 г. невиданную решимость, поняло очевидную насущность наведения на железной дороге порядка. Однако начало этой операции
План был очень прост: генерал Ренненкампф двигается по железной дороге от Харбина, а навстречу ему идет отряд другого генерала– А. Н. Меллера–Закомельского, прославившегося решительным подавлением севастопольского мятежа. Именно Александру Николаевичу Меллер–Закомельскому удалось показать, насколько искусственной и раздутой была наша первая революция…
До Омска его отряд ехал спокойно, все было в порядке, железнодорожное движение шло нормально. Далее на станциях уже пустили корни забастовочные комитеты. Разумеется, никакой реальной власти они не имели, и результатом их хозяйствования стали забитые поездами пути и полная остановка движения. На станции Узловой Меллер–Закомельский быстро привел в чувство эшелон с распоясавшейся солдатней. Часть своего отряда генерал выстроил на перроне, а остальные прикладами выгоняли солдат строиться. И– о чудо! Никто из «революционных» солдат даже не пикнул!
Дальше дело пошло веселее. Агитаторов, неизвестно как проникших в его поезд, Меллер–Закомельский приказал выбросить на полном ходу. «Бастующие» телеграфисты разносили новости о жестком генерале вперед.
И вот вопрос– сколько человек надо было расстрелять «карательной» экспедиции царского генерала, чтобы привести к покорности всю Сибирь? Вот
