составили около 60 кораблей и 7 тысяч человек. Союзники не потеряли ни одного корабля, имея всего 800 убитых и раненых. В этом бою особенно отличился русский флагман «Азов», уничтоживший пять кораблей неприятеля. На его борту сражались лейтенант Нахимов, будущий герой Синопа, мичман Корнилов и гардемарин Истомин, будущие герои обороны Севастополя от своих нынешних «союзников» по эскадре.
Подведем итоги: блестящая победа, объединенного флота, результатом которой должно стать принятие Стамбулом предложений «союзников» и освобождение многострадальной Греции. Ликование в Петербурге и... почти траур в правительственных кругах Англии. Там встретили новость о победе с едва скрываемым раздражением: громить турецкий флот наголову вовсе не было нужно. Позднее англичане не без иронии называли Наваринское сражение «нечаянным». Надо было всего лишь осуществить силовую акцию и создать повод для русско-турецкой войны. Тогдашний премьер-министр Великобритании при этом выразился так: «Кодрингтон, конечно, заслуживает веревки, но придется его наградить орденом».
Наступила вторая фаза британского сценария. Отношение Турции к нанесенному ей оскорблению могло бы европейцев уже и не волновать – после потери флота она ничего не может противопоставить мощи трех объединенных держав. Трех, но не одной! Вот здесь и скрывался крючок, на который британцы собирались «поймать» Россию! Что мы имеем в виду? Только то, что наши «союзники» умеют быть ими, только когда это им необходимо.
И начали происходить чудеса! Понятно, что основной силой союзного флота, побившего турок, и качественно и количественно были английские корабли. Командовал эскадрой также британский адмирал Кодрингтон. Однако главной виновницей катастрофы своего флота Турция посчитала Россию, и все свои претензии высказала только в сторону Петербурга!
Благодаря закулисным маневрам британских дипломатов турки начали готовиться к войне с одной Россией! Такую избирательность мщения Турции можно объяснить только ее сговором с нашими «союзниками». Реакция последних также однозначно указывает на это. В ответ на бряцание оружием, раздающееся из Стамбула, они делают вид, что абсолютно ни при чем и никакого турецкого флота вместе с нами они не топили. Забегая вперед, скажем, что ни Англия, ни Франция в будущей войне России с Турцией участия не принимали. Хотя достаточно им было четко обозначить свою поддержку России, и воинственный пыл Стамбула тут же пошел бы на убыль. Однако «союзники» молчат. Ведь целью этой провокации как раз и является попытка ослабить нас в очередной войне с Турцией...
Вот так, поддержав англичан в их стремлении «к миру во всем мире», Россия оказывается втянута в ненужный для нее конфликт. Главнокомандующим русской армией в апреле 1828 года был назначен битый Наполеоном генерал Витгенштейн. Да еще и идеи «Священного союза» и здесь мешали русским войскам. Чтобы «союзники» не могли обвинить нас в стремлении взбунтовать против султана его славянских подданных, для наступления пришлось выбрать Черноморское побережье, а не более удобную территорию Сербии и Болгарии. Этот реверанс в сторону европейских монархов затруднял снабжение войск и заставлял их действовать в районе, насыщенном турецкими крепостями.
По возвращении в Петербург император Николай I исправляет свои ошибки. Новым главнокомандующим, с предоставлением ему полной свободы действий, был назначен генерал Дибич. Как и всякая наша война с Турцией, эта также идет сразу на двух фронтах: в Европе и на Кавказе. Русские войска на Балканах в тот момент насчитывали 115 тысяч человек. На Кавказе имелось 45 тысяч человек, но для активных действий против Турции можно было выделить лишь 17 тысяч, остальные были заняты в боях против горцев или находились в оккупированных районах Персии. Тем не менее успех сопутствовал нам на обоих театрах военных действий: летом 1829 года русские войска взяли важную турецкую крепость Силистру, перешли Балканы и овладели Адрианополем. На Кавказе уже летом 1828 года русские овладели Карсом, Ардаганом и Баязетом и заняли Эрзерум.
До полного разгрома Османской империи оставался один шаг. Заняв Адрианополь, Дибич прямиком направился к Стамбулу, чем вынудил султана срочно просить мира. Войск у турок больше не было, Константинополь-Стамбул лежал у ног русского царя. Еще два-три перехода – и Османская империя рухнула бы, открывая России выход на просторы Средиземного моря и отдавая контроль над заветными Дарданеллами. Еще никогда Россия не была так близка к устранению своего самого беспокойного соседа. Но этому не суждено было сбыться. Благодаря нашим «союзникам».
Отношения России с Англией и Австрией резко ухудшаются. Увидев, что в который раз их надежды на поражение России не оправдываются, наши «союзники» дипломатическим нажимом спасают Турцию от разгрома. Появляется даже возможность их вмешательства в войну на стороне Турции. Боясь того, что Россия приобретет решающее влияние на Турцию, европейцы настоятельно требуют от Николая заключить с османами мир.
Более того, когда император уже соглашается остановить свои победоносные войска рядом со Стамбулом, Англия и Австрия всячески пытаются добиться смягчения условий Адрианопольского мира. Однако у Николая I хватает мужества ответить шантажистам отказом, а попытки австрийцев и англичан создать антирусскую коалицию в тот момент потерпели неудачу.
Россия с независимой внешней политикой пугала все без исключения европейские державы. Недалек был тот час, когда, отчаявшись остановить нас чужими руками, «союзники» будут вынуждены прибегнуть к прямой интервенции. Призрак Крымской войны уже начал витать в воздухе после наших побед на Балканах. Пока, правда, такую опасность мало кто себе представлял.
Следующий, 1830 год снова напомнил о слегка подзабытых принципах Священного союза – в Бельгии произошла революция и началась война за независимость с Голландией. Во Франции тоже случились беспорядки – Июльская революция приводит к власти короля Луи Филиппа. Несмотря на мягко говоря странное поведение своих «союзников» в прошедшей войне с Турцией, русский император готов придерживаться принципов Священного союза и оказать немедленную военную помощь. Он продолжает губительную политику брата Александра: армии был объявлен поход в Нидерланды.
Новая политическая ошибка Николая I накладывается на ошибки его предшественника. Присоединенное к России на Венском конгрессе Варшавское герцогство составило с литовскими областями так называемое Царство Польское, получившее от Александра I не только своеобразную автономию, но и свою армию (!), администрацию и денежную систему. Была у поляков даже своя конституция – и это в стране безграничного самодержавия! И вот поляки, имевшие больше всех в Российской империи прав, имевшие конституцию, желали полного отделения от России. Русское правительство относилось к ним с чрезвычайным благодушием и снисходительностью – вплоть до того, что скомпрометированные в деле декабристов офицеры польских войск и члены нелегальных польских обществ были выпущены из-под стражи. «Чем меры правительства были снисходительнее, тем поступки поляков были нахальнее», – пишет в своей книге некто Буланцов, бывший во время восстания русским секретным агентом.
«Русскому в Польше была жизнь не в жизнь: худо и дома, еще хуже вне его, – продолжает он. – Дома русский каждую минуту мог ожидать, что или выбьют стекла его квартиры, или устроят кошачью музыку. (Эта музыка состояла в том, что соберутся под окнами квартиры и начнут кричать, как кому вздумается: кто по-собачьи лает; кто мычит, как корова; кто мяукает по-кошачьи и т. д. И это делала толпа иной раз в две или три тысячи человек и более.) Вне квартиры русский подвергался неприятности быть избитым или оплеванным».
Такова обстановка накануне мятежа. Причин для самопроизвольного взрыва нет: никто поляков не убивает и в расстрельные рвы не спускает. Нет притеснений языка, никто не ущемляет польскую культуру. А раз нет непреднамеренного народного взрыва, нет ситуации, когда далее так жить просто невозможно, налицо планомерная работа, финансируемая недоброжелателями России. Восстание в такой стране, как Польша, не может произойти самопроизвольно, без вмешательства из-за границы. Разгромить русскую армию поляки не могут. Шансов на победу у них просто нет, а вот с помощью дипломатических уловок, благодаря поддержке европейских подстрекателей шанс на успех появляется. Корни польского восстания вели за границу – туда, где никак не могли смириться с существованием сильного русского государства, во главе которого стоял молодой император, умевший не поддаваться нажиму.
Ослабить Россию можно было путем внесения внутренних распрей. Конечно, ни Англия, ни Франция всерьез не пеклись о правах поляков. Еще со времен Наполеона жизни наших соседей-славян были лишь разменной монетой на дипломатических столах Европы. Польское восстание, словно лакмусовая бумажка высвечивало антирусские силы как внутри России, так и за ее пределами. Первыми заговорили о независимости для поляков декабристы, внеся этот пункт в свою программу. «По правилу Народности
