Черная ворона, как явствует из названия, вся из себя черная, да такая, что отливает металлическим блеском. Но и у серой много темного: голова, горло, крылья, хвост, клюв и ноги. Черная облюбовала восточные районы страны, серая — западные. В казахстанских степях и по Енисею встречаются их гибриды. Впрочем, черные вороны проживают и в Центральной Европе.
Ворона, прямо скажем, — вовсе не лопоухий простофиля. Наоборот, она виртуозна по части краж. Вот, например, как жаловался на свою ручную птицу зоолог Ю. Ромов. Его воспитанница, жившая на свободе, воровала все, что могла унести. За столом она вела себя в высшей степени неприлично — опустошала ложку хозяина и гостя, прежде чем ее успевали донести до рта. Стоило чуть зазеваться, как пропадала и сама ложка. Не помогали ни ругань, ни подзатыльники.
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно: ворона не только мелкий воришка, но и гангстер, специализирующийся на хищении птичьих детей. Метод разбоя меняется в зависимости от обстоятельств. В Астраханском заповеднике вороны, словно манны небесной, ждут лодку объездчика, который невольно спугивает с гнезд бакланов и цапель. Во время вынужденной отлучки птиц-родителей они и грабят гнездо. Или другой способ: одна ворона дразнит бакланиху, а другая подкарауливает момент, когда та, возмущенная, приподнимает зад, и утаскивает яйцо прямо из-под нее. С птицами послабей и вовсе не церемонятся. Лысухи, например, стали ложиться в гнезде на спину, чтобы ногами отбиваться от бандиток. Однажды две обнаглевшие вороны, схватив клювами утку за крылья, отволокли ее в сторону, чтоб самоотверженная мамаша не помешала им добратьья до яиц.
Сев на присадную палочку (и кто только ее выдумал?) или на мало нависшую крышу скворечника, ворона ждет, когда птенец выглянет в окошко. Схватив его за клюв, она утаскивает несмышленышей одного за другим. Но и это не вершина разбоя: некоторые вороны откупоривают скворечники, словно бутылку пива. На Звенигородской биостанции МГУ взломщица, действуя клювом, как рычагом, за одно утро сбросила крышки с восьми скворечников. Просунув клюв между крышкой и боковой стенкой, она расширяла щель, пока крышка не поддавалась.
Иногда бывают облавы и на зайцев, почему-то оказавшихся днем на поляне. Стая ворон умело перекрывает косому пути к отступлению. Порой вороны перенимают гнусную манеру поморника — терроризируют мелких чаек, схвативших рыбу, до тех пор, пока те не выплюнут серебристое тельце. (Не надо охать — чайки хуже ворон: они губят не только чужих, но и своих птенцов — расклевывают собственные яйца, если они выкатятся из гнезда. Вороны же свое потомство не обижают. Чайки «поднимают руку» и на человека: в 1973 году в Дании одна так клюнула прохожего в глаз, что тот скончался на месте. Вот вам и символ чистоты...)
Вороны же не символ, а всамделишные санитары. Чего только они не едят — очищают железнодорожное полотно от того, что падает из мусорных ящиков и вагонных туалетов, глотают мышей, ящериц и лягушек, семена ели и полевого вьюнка... Осенью 1974 года возле московской станции метро «Университет» ворона, словно заправский хищник, изловила голубя. После трапезы на крыше остались только рожки да ножки: голубиные лапы, клюв и перья. Факт удивительный. Но еще удивительнее вороны добывают личинок майского хруща. В течение месяца птицы, не щадя живота своего, спасали угодья Баргузинского заповедника от вредителей. Они не рыли землю наугад, а вонзали клюв точно туда, где на глубине 5—10 сантиметров личинки майского жука терзали корни растений. По подсчетам сотрудников заповедника, вороны съели 173 000 зловредных личинок общим весом 138 килограммов.
Как птицы узнали, что под землей «скребется» еда?
Но и сами вороны попадают в чьи-то животы. (Были времена, когда ими не брезговали и люди, — в старинных книгах о вороньем мясе весьма благожелательные отзывы.) Особенно воронам досаждает филин — он убивает их ночью во время сна. Долг платежом красен: если днем стая ворон обнаружит убежище врага, они не успокоятся, пока не прикончат его. Особый крик соберет на помощь всю округу. Ну как тут не вспомнить девиз героев Дюма: один за всех и все за одного!
На испуг ворон не очень-то возьмешь, но и в осторожности им не откажешь: по сигналу тревоги стая тает, как дым. Однажды киргизский орнитолог Э. Шукуров собрался записать на магнитофон крик пойманной вороны. Не тут-то было. Узница молча переносила щелчки, щипки, грохот бросаемых на пол вещей. Казалось, никакая пытка не заставит ее раскрыть рот. Но победа все-таки была одержана — ворону случайно поднесли к зеркалу, и она завопила что есть мочи. Наверное, узница приняла свое изображение за подругу, которую следовало предупредить о грозящих неприятностях. Потом Шукуров бродил с магнитофоном по городу Фрунзе, разгоняя тысячные стаи. Вскоре птицы, едва завидев высокого человека в сером плаще, стали сниматься с места. Остальные же люди не действовали на вороньи нервы. В лаборатории орнитологии МГУ ворона напевала брачную песню, агрессивно каркала и кричала об опасности, когда в строго определенные точки ее мозга - посылали электрические импульсы. Магнитофон засвидетельствовал, что все ее разговоры укладываются в диапазон от 0,5 до 4,0 кгц.
Благодаря хорошо поставленной сигнализации воронья стая ничего не проворонит. И вот что примечательно: в разных странах у этих птиц свои диалекты — они не сразу понимают друг друга.
Разговоры разговорами, а проворонить ворона все-таки может. Например, ее надувает хохлатая кукушка, обитающая в Западной Европе. Кукушечье яйцо (12 граммов) мельче вороньего (17 граммов), но гениальная ворона на такую мелочь не обращает внимания. Забывает она и о том, что умеет считать: нередко хохлатая кукушка умудряется подкинуть в ее гнездо два яйца. А хозяева этого не замечают. В чем дело?
В быстро меняющемся мире и птицы предприимчивы. В ноябре 1971 года черные вороны пожаловали в Смоленск! Сибирячкам тут понравилось, и с тех пор в старорусском городе зимует довольно большой их отряд. Из города они исчезают в начале апреля. А вот серых ленинградских ворон в Смоленск и калачом не заманишь — скорее всего, они зимой веселятся на Монмартре, заглядывают в окна Лувра, дежурят возле французских кабаре. Московские вороны тоже не все домоседки — на зиму многие отбывают в загранкомандировку, в Данию. Кое-какие московские вороны остаются зимовать на родине. Но в горланящих тысячных стаях, летящих по утрам на городские окраины, коренных москвичек меньше, чем пришельцев с Севера.
Вороны озабоченно шныряют по помойкам, балконам и подоконникам — нет ли наживы? Как-то проголодавшаяся ворона стянула початый пакет со сливками. Сливок в нем, видимо, оставалось достаточно — похитительница еле держалась в воздухе, тяжело махая крыльями над мостовой. Вынырнувший из-за угла автомобиль заставил птицу сделать крутой вираж. Пакет выскользнул из клюва, и ворона, усевшись неподалеку, грустно смотрела на белое пятно, застывшее на асфальте. Каждое ее перышко выражало огорчение. И еще одна, совсем уж невероятная зимняя история: вороны разогревали обед — заледеневшие картофельные очистки, корки хлеба и другую снедь — на трубе котельной. Помните у Пушкина:
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь,
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь...
И хотя ворона зимой непременно присоседится к человеку, ей «как-нибудь» нельзя — крылышки протянешь.
У лошади есть стойло и кормушка.
А ворона большую часть года, большую часть жизни существо бездомное. Знаменитый орнитолог Оскар Хейнрот предупреждал: когда вы читаете, будто в непогоду птицы прячутся в гнездо, знайте, это грубейшая ошибка — после того как они вывели птенцов, у них нет никакого дома.
Дома нет, а привязанности есть. Несмотря на то что главные пищеблоки ворон — городские свалки — вместе с ростом Москвы переместились на десятки километров, птицы все же летят ночевать в центр, например на площадь Ногина или Воронцово поле. Здесь они дрожали от холода еще во времена царя Алексея Михайловича. Создания Исторического музея и из Александровского сада, примыкающих к Кремлю, недавно вороны исчезли. С точки зрения ворон и галок, кое-какие многоэтажные здания на окраинах ныне тоже подходят для ночлега, но все-таки они искренне привязаны к старым паркам и кладбищам, к домам с так называемыми архитектурными излишествами.
В последние годы несколько птиц зимо0али В тихом месте возле избушки лесника на реке Чуне (Кольский полуостров). Около тысячи каркающих особ зимуют под Мурманском рядом с зверосовхозом. А вот английские вороны сплошь консервативны: кольцевание показало, что они не перемещаются далее 115
