кроме частной собственности, бывает и общественная — площадка для встреч кошек и котов, обитающих поблизости. Здесь мяукающее общество часами пребывает в неге и довольстве, иногда облизывая друг друга. Тут рядом мирно восседают кошачья знать и кошки-парии. О чем они беседуют? Что решается на этих собраниях?
Часть четвертая — критическая, или рассказ о том, почему кошкам пора потесниться
За миллионы лет охотничьих походов кошки пристрастились к мышам. Это и понятно — мышь для них еда № 1 (рыба, вероятно, не еда, а лакомство; валерьянка же вовсе не еда, а наркотик, на который особенно падки коты — некоторые даже выкапывают корни валерианы). Пристрастие кошки к мышам имеет и физиологическое объяснение. Дело тут в прозаическом элементе — сере. Серы полным-полно не только в кошачьей шкурке, но и в продуктах обмена веществ ее организма, где она встречается даже в виде серной кислоты. Серосодержащие кислоты — цистин, цистеин и метионин очень нужны кошке. Они стимулируют рост, способствуют количеству и качеству шерсти. Так вот, чтобы не ходить голой, кошка съедает мышей неочищенными, с шерстью, пополняя необходимый запас серы, которой в мышиной шкурке предостаточно.
В Древнем Риме мышеловную функцию сперва исполняли домашние удавчики и ужи. Но аппетит у удава неважный, а мыши плодятся неимоверно быстро. И римляне обзавелись лаской. Маленькая и юркая, она могла преследовать мышей даже в норах.
Но вот Европу, а потом и весь мир заполонила здоровенная серая крыса пасюк. Ласка в борьбе с этим сильным организованным врагом оказалась несостоятельной.
Тогда-то кошки и появились почти в каждом доме. На первых порах они вроде бы рьяно взялись за дело. Время шло. Ласка одичала. Кошачий же пыл мало-помалу испарялся. И в наши дни эти неженки почти совсем спасовали перед крысами.
Поговаривают: на каждого человека сейчас приходится чуть ли не по паре пасюков. Химические и прочие хитроумные способы борьбы с серой крысой не дали желаемого результата. Пасюка не могут выкурить даже из метро, где, казалось, для крыс съестного не густо.
Недавно предприняли несколько карательных операций против крыс, катастрофически размножающихся на островах, например на Калимантане в Индонезии. Для десанта отобрали пару тысяч рослых, сильных котов. Но особо восторженных реляций с места боевых действий не последовало. Может, лучше вспомнить о том, как в Древнем Египте отважно действовал сильный гибрид кота и болотной рыси? Охотникам он отлично заменял собак. Не возродить ли эту породу?
Кошка, где мышей не густо, не брезгует бурундуками, тушканчиками и даже ящерицами. Есть и кошки- змееловы. Описано несколько случаев, когда они, жертвуя собой, спасали детей от змеиного укуса. Случалось это, когда взрослых не было дома и у кошек была полная возможность удрать. Особо прославился кот Мирон, путешествовавший с геологами по плато Устюрт и самоотверженно охранявший экспедиционный лагерь от ядовитых тварей. Он хватал змею за хвост, подбрасывал ее в акробатическом прыжке и ударял о землю — и так до тех пор, пока змея не испускала дух.
Но это — не правило, а, скорее, приятные исключения. Как ни горько сознавать, больше кошек- нахлебников. В Англии 4 миллиона кошек, в США 70 миллионов собак и кошек; у нас кошек никто не считал, но их поголовье тоже многомиллионное. В городах бездомные зверьки загаживают детские песочницы, подъезды и кормятся на помойках. А сколько кошек бросают, например, дачники, зимой живущие в городе! Сознательные люди обрекают животных на страдания!
И все же следует напомнить: как бы ни были дороги нам наши четвероногие приятели, они могут бессознательно, невольно принести горе в семью, где живут, — «одарить» хозяев болезнями. О бешенстве, стригущем лишае и глистах наслышаны все. Но не о них речь. Речь об токсоплазмозе, который в основном лежит на кошачьей совести. Для взрослых людей микроб токсоплазма не страшен — будет недомогание, как при гриппе. А вот для будущих детей, вернее, для беременных женщин микроб ужасен: у новорожденного возможны глубокие поражения мозга, слепота... Увы, токсоплазмоз не такая уж редкость: в США каждый год 500 младенцев рождаются калеками. В чем же дело? Вот в чем. Исследования, проведенные в Шотландии, показали, что в кошачьем организме формируется невероятно устойчивая форма микроба, не реагирующая ни на жару, ни на холод, ни на дезинфицирующие средства. Попав из кошачьих экскрементов, скажем, в пруд или песок, микроб годами сохраняет силу. Великолепно он себя чувствует и на звериной шкурке. И, лаская пушистую любимицу, беременная женщина должна помнить, что после этого нужно обязательно вымыть руки, чтобы микроб не добрался до рта. Ну, а где же берут токсоплазму кошки? Они заражаются, съедая мышей, птиц или сырое мясо.
Не так давно в одном научно-популярном журнале был напечатан материал, где есть такая фраза: «Статистики утверждают, что домашняя кошка уничтожает за год 600 мышей и всего 4 птицы». Однако про то, кто, где и как это подсчитал, в журнале ничего не сказано. А между тем цифры странные, нереальные. Как ни прикидывай, среднестатистическая кошка мышей съест куда меньше, а птиц — куда больше. Вот горькие слова московского специалиста: «Плотность обитающих в нашем дворе кошек по меньшей мере в 400 раз выше, чем куниц в лесу. Удивительно ли, что мы видели парочку славок-черноголовок, загнездившихся было в нашем дворе, и слышали чудесную песню самца всего четыре дня: съели кошки. Можно привести и другой пример, прямо противоположный. На сквере позади Московского университета (его площадь равна 4 га) мы насчитывали до 16 гнезд коноплянок, расположенных в подстриженных живых изгородях, и 1—2 садовых славок. Однажды здесь долгое время держался, пел и, возможно, гнездился соловей. Такое обилие птиц было повсюду вокруг университета. Причина ясна — здесь нет жилых домов, следовательно, нет и кошек, выпускаемых хозяевами на ночные прогулки. Совершенно такого же типа посадка и живые изгороди перед главным входом на ВДНХ в Москве, но мы не нашли здесь ни одного гнезда... Вечером здесь сколько угодно кошек из соседних домов» (К. Н. Благосклонов. «Охрана и привлечение птиц»).
Люди развезли кошек по всему миру. Отнюдь не безболезненно прошел этот процесс. Вот факт: в проливе Кука, разделяющем Новую Зеландию, есть маленький островок Стефенса. На этом островке испокон веков жил «троглодит» (Хенис луалли) — нелетающая добродушная птица. Со временем здесь сделали маяк. В 1894 году смотритель маяка, чтобы было с кем коротать время, привез сюда кота. Как говорят специалисты, он акклиматизировал кота в новом местообитании. Тому пришлись по вкусу «троглодиты», и он за год их всех съел. Несколько последних тушек, хранящихся в музеях, отобраны у этого кота. А ведь «троглодит» мог оказаться полезнейшей птицей. Мы даже толком не знаем, что потеряли.
И все же мы привыкли к кошкам, полюбили их. Теперь, когда человек воздвигает между собой и природой все новые и новые преграды, посланец животного мира Земли, способный ужиться с нами в городской квартире, делает нас чуть-чуть сердечнее.
Конечно, с разумной добротой нужно относиться ко всему живому, а не только к пушистым мурлыкам, которые с наслаждением разоряют птичьи гнезда. (Власти некоторых американских городов распорядились, чтобы «кошковладельцы» повесили на шею своим питомцам бубенчики, звон которых якобы предупредит птиц об опасности.)
Наши ветеринарные правила требуют, чтобы в городе кошки гуляли под надзором хозяев. А как именно надзирать? Неужели надо нацепить ненавистный намордник или поводок? По всей вероятности, моцион в таком снаряжении для кошки оскорбителен. Есть ли выход из щекотливой ситуации? Вроде бы есть: люди могут привить своим питомцам собачьи черты характера — потребность быть рядом с владельцем и следовать за ним.
Возможность подобной перестройки подтверждают опыты М. А. Герд из Московского отделения общества психологов. В опытах участвовали кошки, еще в месячном возрасте целиком перешедшие на попечение владельцев, которые не только кормили малышей, но и защищали в случае опасности, играли с ними и удовлетворяли их так называемое исследовательское любопытство.
Возмужавших кошек владельцы привезли на площадку. Здесь было то тихо, то раздавался негромкий шум и вспыхивали красные и зеленые лампы. Кошки, попавшие на испытательный полигон, терялись в
