Сядешь рядом — и уйдет вся беда! Я милому угожу, угожу: Борщ и кашу предложу, предложу, А на блюде пирожок, пирожок, Кушай вволю, мой дружок, мой дружок! Ш п о н ь к а (размяк). А ты, голубка, умеешь уговорить, да только дело-то такое… Дай-ка мне сейчас чарочку настойки, потому что у меня даже под сердцем горит.
Г о р п и н а. Да вот, на беду, нет ни капельки. Муж что-то до сих пор с винокурни не приехал.
Ш п о н ь к а. Ох, беда моя! Как же быть? У меня даже живот подвело… Хоть бы чарочку одну!
Г о р п и н а. Разве сбегать на хутор, может быть, там раздобуду? (Выбегает.)
Ш п о н ь к а один, потом Г а в р и л о. Ш п о н ь к а. Ох-ох-ох! До чего же на душе скверно… Даже еда на ум не идет. (Задумывается.) Хоть бы полчарочки, все б не так томился. (Подходит к поставцу с бутылками, перебирает их, просматривает на свет, встряхивает, нюхает.) Ну хоть бы капелька! Вот оказия! Может быть, Гаврило догадался из дому захватить? (Подходит к двери, приоткрывает ее.) Гаврило! Гаврило!
Г а в р и л о (из-за двери). Чего?
Ш п о н ь к а. Не захватил ли ты из дому горилки?
Гаврило. Там, под кожухом, в погребце колбаса и паляница.
Ш п о н ь к а. Я тебя про горилку спрашиваю!
Г а в р и л о. Разве мы горилку берем? Всегда ведь пан Шило…
Ш п о н ь к а (плюет в сердцах). Действительно, он всегда брал… и хорошую настойку… Ох-ох-ох! Довольно, кончилось! (Садится за стол, задумывается.) И отчего это на свете неприятности происходят? Живут люди тихо да мирно… так нет! Обидит тебя кто-то, оскорбит… подымет бучу. Ну есть ли где-нибудь такая губерния, где бы люди друг друга не обижали? Черта с два, должно быть! (Нюхает.) То есть до чего же горилки хочется! (Сплевывает.) Сидел бы я дома или у него… да по чарке, по второй… Тьфу! Даже слюнки потекли, черт побери! Ох, правду говорят: худой мир лучше доброй ссоры! (Загрустив, напевает.)
Прескверная печаль меня иссушила, Она меня, молодого, вовсе с ног свалила. Однако же сей печали я не поддаюся, А наведаюсь к шинкарке — горилки напьюся. Шинкарочка ты моя, налей меду и вина, Чтоб душа моя исполнилась веселия до дна! (Задумывается.)
Ш п о н ь к а и С т е п а н. С т е п а н (украдкой пробирается в дверь). Там у Панаса ось обломалась, так я оставил Потапа возле бочки, — пускай помогает… А сам будто бы за осью, да сюда! Они там до утра провозятся, а мы здесь наедине с кралей, может быть, до чего-нибудь и договоримся. (Оглядывается.) Тут кто-то есть?! Черт бы его побрал! Да еще, кажется, пан из нашего села… Еще наговорит жинке… Пожалуй, лучше ему не попадаться. Полезу-ка я на печь да рядном прикроюсь… (Потихоньку взбирается на лежанку и укрывается рядном.)
Ш п о н ь к а и Г о р п и н а. Ш п о н ь к а (услышал, что Горпина стукнула дверью). Это ты, милая? Ну, что?
Г о р п и н а. Ни капельки ни у кого нет, говорят; ну, да муж мой вот-вот должен вернуться. Обождите уж.
Ш п о н ь к а. Ай-ай-ай! Если бы ты только знала, перепелочка, как выпить хочется! (Прислушивается.) Тсс! Не Панас ли это едет? (Потирает руки.) Вот кстати!
Г о р п и н а (смотрит в окно). Нет, это лошади, а не волы…
Слышен г о л о с: «Дай лошадям остыть, а тогда пои!» Это пан Шило!
Ш п о н ь к а. Кто? Он? (Бегает по хате и поглядывает то в окно, то в дверь.) А? Вот это так!.. Куда же мне деваться? (Кричит.) Гаврило! Гаврило! Запрягай лошадь!!
Г о р п и н а. Куда же вы, батюшка! Что с вами? Зачем бежать? Да и сани сломаны.
Ш п о н ь к а (кричит). Не хочу я с этим иродом, христопродавцем встречаться! (Пытается натянуть сапог и скачет по хате.) Гаврило! Надень сапог! Вишь, подлецы! Когда нужно, так и не налезают. Где мой кожух? (Схватывает его и надевает навыворот.) Где же шапка, господи!
Г о р п и н а. Успокойтесь! Что вы, право?
Ш п о н ь к а. Ох, беда! Идет уже! (Не разглядев, схватывает очипок, надевает на голову и бежит к двери.)
Т е ж е и Ш и л о с А н д р и е м; за ними Г а в р и л о. Шило входит, одетый в теплую бекешу, в смушковой шапке и рукавицах; за ним
Андрий с палкой. Шпонька наталкивается на Шило.
Ш и л о. Это что за привидение? Свят, свят, свят!
Г ор п и н а (хохочет). Да это пан!..
А н д р и й (также смеется). Кумедия!
Ш п о н ь к а. Каторжники! (В смущении отходит в сторону и садится, отвернувшись, в
