Боги свидетели, Лайвел со своим упрямством не оставил ему иного выхода.
С того вечера Раона почти безвылазно скрывалась в дальнем уголке Штолен вместе с Лайвелом, выходя лишь за едой для себя и подопечного. Уединенную пещеру она отгородила плотным занавесом из оленьей шкуры, запретив любому, даже Блейри, под страхом смерти заглядывать внутрь. У входа денно и нощно несли стражу дуэргар из числа особо проверенных. Сама рабирийка, наведываясь к общему костру, выглядела бледной и рассеянной, разговаривала мало, притом незнакомым, резким и хриплым голосом. Алдрен и Керрит с ног сбились, отыскивая в богатом на лекарственные травы лесу какие-то диковинные грибы и корешки по ее указаниям. Несколько раз Блейри замечал пятнышки засохшей крови на руках и лице гульки.
Однажды она возникла у костра, блаженно улыбаясь и сжимая в руках большую, неряшливо слепленную из тряпок, пчелиного воска и веточек боярышника куклу. На изумленный вопрос Блейри Раона вздрогнула, точно проснувшись, и опрометью исчезла в своей пещерке. Вернулась она уже без странной игрушки. Несмотря на идущий от костра сухой жар, да Греттайро пробрал озноб: как-то в Мессантии он слышал о некоей волшбе самого мерзкого пошиба, подчиняющей тело и волю жертвы, для которой как раз требовалась похожая кукла. Ему подумалось, что девицу Авинсаль недаром все чаще называют стрегией – колдуньей, обратившейся к темным сторонам Искусства. Ведь после трех лет обучения двери «Сломанного меча» закрылись перед ней.
Причина столь странного поступка Эллара, доселе не прогонявшего из своей школы ни одного ученика, хранилась гулькой в строжайшей тайне, но своей жгучей неприязни к магику она не скрывала. Блейри подозревал, что выставленная за порог Раона попыталась вернуться, используя все доступные средства, в первую очередь собственную привлекательность. Похоже, ее злость на Одноглазого полыхала так яростно оттого, что старания канули впустую: ни соблазнить чародея, ни добиться принятия обратно ей не удалось.
Разобиженная и оскорбленная девица не бросила попыток заниматься магией самостоятельно. Раона добывала где-то подозрительного вида книги и якобы наделенные Силой предметы, и, надо признать, достигла некоторых успехов. Во всяком случае, теперь ее умения весьма пригодились, а средства, которыми она добивалась ответов на свои вопросы, оказывались действенными. Тем же вечером Блейри наконец услышал от нее давно ожидаемое: тайну местонахождения Анум Недиля. Как утверждала девица Авинсаль, загадочный предмет, вобравший в себя знания народа гулей за последние столетия, хранился в общинном доме поселка Дашеар – три или четыре года назад его поместили именно туда.
Поручить кому-нибудь из своего окружения съездить в поселение и проверить истинность вырванного у Лайвела признания Блейри не мог – он хотел лично убедиться в правоте или лживости Хранителя. Поселок отстоял всего в паре лиг от Штолен, лошадьми дуэргар разжились в достаточном количестве, пуантенцы по округе больше не шастали, укрывшись за стенами Токлау, и потому затеянная да Греттайро поездка не выглядела особенно опасной.
Одновременно с отрядом Блейри пещеры покинула другая группа, возглавляемая Хеллидом. Вот им предстояло осуществить по-настоящему опасную, но жизненно необходимую вылазку, причем обернуться как можно быстрее и незаметнее. Хеллид увел свой отряд на Полночь, в сторону бывшей границы Лесного Княжества, к маленькой крепости Токлау, рассчитывая вернуться через пару дней – вне зависимости от исхода предприятия.
Из троих спутников, сопровождавших да Греттайро, одному не посчастливилось вновь увидеть песчаных сводов Штолен. Коснувшийся загадочного черного шара Хайре не мог более держаться на ногах, не говоря уж о том, чтобы сесть в седло. Беднягу скрутил приступ жесточайшей лихорадки, на обуглившихся руках сквозь багрово-черные лоскутья мяса проступили желтые кости. Вопил он так, что в соседнем лесу заметалось эхо… и Блейри, переглянувшись с Алдреном, принял жестокое, но оправданное решение. Труп закопали на окраине поселка под кустом боярышника, прикрыв свежую могилу пластами дерна.
Хеллиду повезло больше – он не потерял никого из подчиненных. Доставленные ими трофеи казались вполне подходящими для предназначенной им участи, а кроме того, Хеллид разузнал любопытные подробности относительно обороны Токлау, числа воинов и горожан, количества припасов и настроения людей. К величайшему разочарованию Блейри и девицы Авинсаль, отряду Хеллида не удалось пленить или хотя бы напасть на Золотого Леопарда. Но попытку всегда можно повторить, а если все пройдет, как задумано, и вскоре крепость перейдет в руки дуэргар, то судьба Пуантенца и остальных предрешена.
Да Греттайро не устоял перед искушением показать соратникам содержимое причудливого бронзового сундучка из Дашеара. Взглянув, Хеллид флегматично пожал плечами, признавая свою полную неосведомленность в обращении со столь удивительной и загадочной вещью. Раона потянулась к гладкой черной поверхности, вовремя отдернула руку и аж до крови прикусила костяшки пальцев, досадуя на невозможность управлять свойствами лежащего перед ней предмета – могущественного и недоступного.
Поразмыслив, Блейри с помощью Хеллида надежно укрыл добычу, решив пока не тревожиться о ней. Раз с металлическим шаром невозможно что-то сделать, то пусть обождет до лучших дней. Он всегда будет знать, где пребывает загадочный Анум Недиль, столь недвусмысленно отказавший ему в праве на Венец. С прочих же обитателей Рабиров достанет старательно распускаемого Хеллидом и его лазутчиками слуха о том, что Вместилище угодило в руки людей… в чем повинен никто иной, как отпрыск покойного Князя, с поразительной легкостью выдавший своим новым покровителям тайны Забытых Лесов. Должно быть, младший да Кадена рассчитывает получить за свое пособничество изрядную долю земель, дележ которых неминуемо начнется после захвата Лесного Княжества людьми.
Участвовавшие в поездке Алдрен и Керрит отлично поняли, что им стоит держать язык за зубами, не делясь с приятелями подробностями визита в заброшенный Дашеар. Хеллид позаботился о том, чтобы не возникло ненужных расспросов касательно причин затянувшегося отсутствия Хайре, как бы между делом сообщив, что молодой гуль отправлен с личным поручением Блейри в полуденные области Рабиров и вернется нескоро. Поскольку большая часть насельников Штолен готовились вскоре перебраться из пещер в городок Малийли, то он добился желаемого – никаких вопросов и не прозвучало.
Гораздо сильнее участи Хайре всех занимал приближавшийся традиционный праздник Рабиров, Ночь Цветения Папоротников, – и то невероятное событие, коему предстояло свершиться одновременно с торжеством. Разосланные по округе гонцы заглянули в каждое уцелевшее поселение, сзывая выживших рабирийцев на церемонию избрания нового Князя Лесов, долженствующего заменить Драго да Кадена, чья жизнь оборвалась раньше срока – по вине людей, в единение с которыми он верил.
Глава вторая. Коронация кровью
Никогда еще на соборной площади Малийли не собиралось такой толпы. Ночь выдалась жаркой, ясной, безлунной, сияли крупные звезды. Горели три больших костра, бросая багровые отсветы на множество молодых лиц, бесстрастных или ожесточенных, на руки, сжимающие рукоять легкой сабли или древко длинного охотничьего лука. В иные годы над каждым из костров жарилась бы туша молодого оленя, истекая каплями жира и расточая пряный аромат жареного мяса, а руки собравшихся держали бы кубки с терпким красным вином или обнимали бы тонкую девичью талию – Ночь Цветущего Папоротника, время огня, вина и любви. Но теперь было иначе. Впервые за многие тысячелетия вражеская армия топтала землю Рабиров, и не было дома, где не справляли бы тризну по умершим от непонятной колдовской напасти, принесенной в Забытые Леса пришельцами из-за Алиманы. Летняя ночь полнилась запахами стали и крови, нехорошее возбуждение повисло в душном воздухе, и здравицы, порой нестройно звучавшие над городской площадью, воскрешали в памяти древние, смутные времена.
Блейри стоял в горнице дома старосты, у окна, выходящего на площадь, вертел в пальцах ополовиненный кубок, и легкий ветерок холодил его кожу под черной шелковой рубахой, распахнутой на груди. Сколько их тут? Пять сотен? А может быть, десять или пятнадцать – никто не возьмется считать. Что они кричат, за что пьют? За погибель захватчиков? Это правильно. За нового князя Забытых Лесов? О, да.
