Шварц нахмурился.
— Конрад! Вызвать бургомистра!
Маруся подтолкнула Лену локтем.
— Ну, бургомистру достанется! — шепнула она. — Рыжий никаких жалоб на бургомистра с шеф- полицаем не принимал, отсылал всех обратно к бургомистру, а этот дед, кажется, наведет суд и правду.
Сальников явился, как всегда с низкими поклонами и с измятой шапкой в руках; нос его был краснее обыкновенного.
Шварц сурово спросил, по какому праву шеф-полицай бьет людей и отбирает вещи.
Сальников закланялся еще ниже.
— Господин комендант!.. Она все врет!.. Вы ее не слушайте!.. Иван ее и не бил совсем, так — пихнул разок… Она, значит, немецкую власть ругала…
— А вещи у нее почему отобрали?
— Врет она, господин комендант!.. Ничего у нее не отбирали…
Но не успел Конрад перевести, как обе женщины накинулись на бургомистра.
— Это я вру?… Сам ты врешь, старый пьянюга!.. Совести у тебя нет!.. Не отбирали?… А пальто?… Новое, зимнее… А одеялко кто взял?… Гад ты, а не человек!.. Залил бельмы и над народом издевается!.. Кондратий Иваныч, скажи ты коменданту, что нам от них житья нету!.. Какие они начальники, что старик, что Иван… Подавай им спирту, да мяса, да того, да другого!.. А как не дал чего, Баранок драться лезет!.. из винтовки грозится застрелить!.. Придет в хату, и давай забирать все, что на глаза попадет… валенки новые с ног стащил… Свои, русские, а хуже немца!..
Баба вдруг испуганно замолчала, поняв, что сбрехнула лишнее.
— Неужели Конрад такой дурак, что и это переведет? — шепотом воскликнула Маруся, напряженно следившая за разговором.
Теперь ее лучшая подруга сидела с ней рядом, и ей было с кем делиться впечатлениями и соображениями.
Конрад, сильно сокративший описание подвигов Баранкова, дословно перевел нелестное мнение бабы о немцах; но Шварц только улыбнулся.
Вошел Баранков и начал оправдываться, но комендант даже не стал его слушать.
— Даю начальнику полиции срок — двадцать минут! — проговорил он, глядя на часы. — Принесите сюда все вещи, которые были отобраны у этих женщин!
Баранков скрылся.
Не через двадцать, а через десять минут вещи появились.
— Что же вы говорили, что ничего не отбирали? — обратился Шварц к Сальникову.
Старик, пойманный с поличным, смущенно топтался на месте.
— Да они беженки, пан комендант! — наконец придумал он оправдание. — Они от немца уходили, в Маркове были, хотели к красным уйти, к Сталину…
— Вернуть всем, беженцам и не беженцам, все отобранные вещи.
Бургомистр с готовностью закивал головой и стал уверять, что если господин комендант прикажет, он, Сальников, все выполнит, так как он всей душой предан немецкой власти…
— Раус!..
Это немецкое слово переводить не пришлось: оно было хорошо известно бургомистру.
Когда его лысая голова и мешковатая спина скрылись за дверью, Шварц тяжело вздохнул, прошелся несколько раз по комнате и остановился перед длинным столом, за которым сидели русские сотрудницы.
— Бюргермайстер ист айн гроссе эзель! — проговорил он и направился к двери.
— Лена! Что такое «эзель»? Ты не знаешь? — послышался шепот Маруси, когда за старым комендантом тихо закрылась дверь.
— Не знаю… По-моему, остров Эзель где-то есть…
— При чем тут остров?!..
Пришлось обратиться к словарю
— Осел!.. «Эзель» значит «осел»…
С тех пор прозвище «гроссе эзель» прочно утвердилось за бургомистром Сальниковым.
После обеденного перерыва Лена принесла свой паспорт.
— Надо и мне получить аусвайс, а то у меня его нет до сих пор.
— Тебя надо «вирд эршоссен»!.. Давай сюда!.. Или нет, в наказание, бери бланк и заполняй сама!..
Лена вздохнула.
— Этот-то заполнить просто… А ведь мне еще один аусвайс нужен…
И она потихоньку, стараясь, чтоб не дошло до ушей Лидии, рассказала Марусе о том, какой прием был оказан Николаю в доме Сальникова.
— Вот сволочи! Их рыжий распустил: он никаких жалоб не принимал, всех посылал к бургомистру, вот они и вообразили, что они цари и боги… Ничего, их сегодня дед хорошо проучил!.. Ты ему скажи, он хороший, он выпишет… Вот как придет, и скажешь…
Лена последовала Марусиному совету, и в самом конце работы, когда Лидия и Таня уже ушли, обратилась к Шварцу с просьбой выдать документы ее другу, которому Сальников отказал в справке. Говорила она откровенно, ничего не скрывая: «дед» внушал доверие.
Комендант внимательно выслушал и протянул ей чистый бланк.
— Битте, шрайбен зи!
Лена быстро заполнила бланк на имя Николая Венецкого.
Шварц поставил печать и подписал аусвайсы и Венецкого, и самой Лены, и еще несколько штук по сданным за сегодняшний день паспортам.
Перед словом «Ортскоммандант» он добавил еще три буквы «СДФ».
— Вас ист дас «СДФ»? — спросила Маруся, знавшая, что его рыжий предшественник так не делал.
— «СДФ» дас хайст «Зондерфюрер», — ответил старик и с этими словами ушел.
— «Зонтагфюрер»… «Зонненфюрер»…. - бормотала Маруся, листая словарь. — Почему воскресный, или солнечный, фюрер?…
— Да идем же! Уже темно!. - торопила ее Лена.
— Сейчас, сейчас!.. Ну, ладно, возьму домой словарь и добьюсь, что это значит…
Утром она сообщила, что это наименование должности, вероятнее всего, происходит от слова «зона» и ничего общего не имеет ни с солнцем, ни с воскресеньем.
Снаружи, на здании школы, рядом со старой вывеской «Ортскоммандантур» была повешена новая: «Крайсландвиртшафт».
Иоганн Шварц был комендантом Липни только по совместительству, по той причине, что из города и его окрестностей ушли все воинские части; основная же его работа заключалась в руководстве сельским хозяйством района.
По Липне быстро распространился слух, что возвращают вещи, отобранные начальником полиции и его помощниками, — и в комендатуру валом повалили жалобщики. Несколько дней от них отбою не было.
Выяснился целый ряд дел, о которых ранее говорилось только шепотом. Оказалось, что в пределах города Баранков отбирал вещи, вымогал спирт и продукты, бил людей, угрожал винтовкой; но все это были только цветочки — ягодки бывали, когда он организовывал экспедиции в деревни.
Так в Щелкине он застрелил корову, которую хозяева ему не отдавали; в Завьялове выстрелом тяжело ранил старика, не дававшего ему каких-то вещей; В Мишине сжег хату, в которой ютились четыре семьи — одну из трех последних уцелевших в деревне хат.
Каждый день всплывали все новые и новые пиратские подвиги шеф-полицая; оставалось только удивляться, когда он успел все это натворить. Времени он не терял, действовал энергично: в домах, где
