пропустили через мясорубку, а руки и ноги налились свинцом. Последний поперечный брус находился близко к стене. Паркеру удалось сесть, опираясь спиной о стену — это позволило немного отдохнуть. Упершись ногами в следующий брус и сложив руки на коленях, он положил на них голову и расслабился. Теперь не нужно было ни за что цепляться, и он мог ждать, пока вернутся силы, наблюдая за происходящим внизу.
Там появился старик. Он ходил по сцене и седые волосы сверкали в ярком свете прожекторов. Старик держал руки в карманах пальто и гневно смотрел в глубь зала. Паркер просидел минут двадцать. Силы медленно возвращались к нему, пока внизу обшаривали одни и те же закоулки. Бандиты постоянно перекликались, пытаясь убедить друг друга, что он не вышел из театра.
Один раз опасность была совсем рядом, когда луч солнца прорвался через отверстие в крыше недалеко от Паркера. Один из стоявших на крыше людей Лозини открыл люк.
Паркер даже не шелохнулся, наблюдая за трапом. Если бы там появились чьи-то ноги, пришлось бы действовать. Но в люк никто не лез. Прошло немного времени, и голос на крыше позвал:
– Мистер Лозини!
Старик поднял голову, прикрыв глаза руками.
– Что?
– Я на крыше.
– Ну а дальше?
– Здесь никого нет. На снегу никаких следов.
– Так что ты там торчишь? Слезай!
На крыше произошла небольшая заминка, потом ответили:
– Хорошо, мистер Лозини.
Люк закрылся. Лозини вновь напустился на тех, кто был рядом с ним, обвиняя всех в невнимательности. Затем он поменял посты у выходов из театра, предварительно нашумев и на них. Лозини потребовал, чтобы позвали полицейских. Кто-то ответил, что те находятся у главного входа в парк и собираются уезжать. Лозини завизжал, чтобы их не медленно сюда прислали. Наконец оба полицейских появились в театре. Паркер сначала услышал, а потом и увидел их. Тот, что покрепче, шел по центральной аллее, открыто высказывая свое недовольство. Что этот Лозини себе позволяет?
– Ваше место здесь!— прорычал в ответ Лозини.— Из-за вашей тупости погиб Кальято. Вы останетесь здесь до тех пор, пока мы не поймаем этого негодяя.
Коренастый пулей влетел на сцену. За ним следовал молодой полицейский, который показался Паркеру неуверенным в себе. Первый заорал:
– Как это из-за нашей тупости? Мы вообще ниче...
– Из-за вас у него было семь часов на подготовку. Семь часов! Надо было сразу взяться за дело, он бы давно был наш и ни с кем ничего бы не случилось. Однако вы ему предоставили семь часов!
– А что нам оставалось делать? Нас заткнули на дорожный пост, и мы не могли...
– Я бы на вашем месте смылся оттуда. Думаете, я сидел бы семь часов на этом посту? Вот почему с вами, полицейскими, противно иметь дело. Все вы тупы, мозгов у вас, как у...
– Послушайте, Лозини,— перебил его полицейский,— я вам не позволю нас...
– Не вам учить, что мне позволено, а что нет. Вы у меня мальчики на побегушках. И если завтра вас найдут на пустыре с пробитым черепом, всем будет на это наплевать. Так что, парень, попридержи язык.
Полицейский стоял на месте. Паркер наблюдал за ним, гадая, как тот себя поведет. Как правило, у полицейских самолюбие брало верх над здравым смыслом, и сейчас его раздирали противоречия. Гордость подсказывала, что он был полицейским в форме и нельзя позволять этому гангстеру поливать его грязью в присутствии остальных. Но здравый смысл говорил, что смерть любимчика взбесила Лозини до такой степени, что он не задумываясь выместит свою злобу на любом полицейском. Победа осталась за здравым смыслом. Полицейский наконец заговорил — сдержанно и тихо. Паркер с трудом расслышал слова.
– Хорошо, согласен,— произнес полицейский.— Я вижу, как вы потрясены смертью Кали. Я тоже переживаю, что все так плохо обернулось. Я уважал Кали как человека, и мне нравилось, что он был моим другом. Может быть, кто-нибудь похитрее меня и смог бы смыться со службы прошлой ночью. Но идея ждать семь часов принадлежала не мне, а Кальято, да и вам тоже. Я сожалею, что так случилось с Кали, но не буду за это отвечать.
– Вот как! Ты будешь рассуждать, кто и за что отвечает!
– Любой из присутствующих здесь поступил бы на моем месте так же, если бы вы их довели,— возразил полицейский.— Нам с Данстэном необходимо время от времени патрулировать улицы города. Если мы просидим здесь целый день, капитан заинтересуется нами и пошлет кого-нибудь на поиски. Они смогут и сюда заехать. Думаю, что это вам не понравится. Так что нам необходимо на часок отлучиться, мы скоро вернемся.
Лозини немного помолчал. Рассуждения этого полицейского слегка развеяли его плохое настроение. Он пожал плечами и ответил:
– Делайте что хотите.
– Хорошо,— ответил полицейский.— На всякий случай оставьте людей возле всех дверей театра и продолжайте обыскивать парк. Если он еще здесь, ему не удастся
выйти, а если он отсюда удрал, вам, может быть, посчастливится найти его в другом месте.
– Спасибо за совет, я бы сам до этого не додумался,— с издевкой ответил старик. Он повернулся спиной к полицейскому.— Мы продолжим поиск. Зажжем по всему парку свет, пройдем по всей территории — где-нибудь его да найдем.— Он снова обратился к полицейским:— А вы возвращайтесь как можно быстрее.
– Можете на нас рассчитывать,— ответил тот, что постарше.— Не позже чем через час.
Глава 22
Театр опустел, но был по-прежнему ярко освещен. Паркер понимал, что все двери тщательно охраняют снаружи.
Он заставил себя подвигаться. Снова одеревенело все тело и скрипели суставы при малейшем движении рук и ног. Нужно было сменить позу, в которой он так долго находился, для этого пришлось ползти на четвереньках вдоль балок. Потолок постоянно задевал его за спину.
Паркер направился к тому месту, откуда появлялся луч света, на ощупь обнаружил люк. Слегка приподняв крышку, он выглянул на занесенную снегом крышу, заметил свежие следы, полной грудью вдохнул свежий морозный воздух.
Паркер посмотрел налево и заметил в подвешенной на канатах люльке того парня, который поднял тревогу, увидев, как он вбегает в театр. Парень находился в трех метрах над крышей, вся она была у него перед глазами как на ладони.
Часовой постоянно ходил внутри люльки, напоминавшей корзину, которую подвешивают к воздушным шарам. Внимание его было приковано к земле, он тщательно осматривал все аллеи парка и выходы из сооружений и обязательно бы заметил Паркера на крыше.
Паркер наблюдал из приоткрытого люка. Он быстро изучил повадки часового. Вдоль всей крыши проходило ограждение высотой сорок сантиметров. От люка до него было два метра. Паркер выжидал, двигая руками и нога-
ми, пытаясь их размять. Когда Паркер почувствовал себя лучше, а часовой повернулся спиной, он выскочил из люка, тремя прыжками достиг края крыши и спрятался за ограждением. Часовой не мог его видеть, а Паркер получше рассмотрел крышу и обнаружил дверь, через которую выходил один из парней Лозини.
На крыше стояло некое подобие будки, размером с две телефонные кабинки, поставленные рядом. Черная железная дверь ее была закрыта. Будка стояла с краю и была хорошо заметна. Часовой поворачивался слишком часто, Паркер не успел бы добежать до этой двери, открыть ее и заскочить
