домах гас, и казалось, что город вымер.
- Ты что тут делаешь?
- Ничего. Просто так.
Но Тода заметил, что Сугуро, не отрываясь, смотрит на единственное белое пятно в этом мраке - на тускло блестевшее море. Глухой стон набегающих и откатывающихся волн тоскливо звенел в ушах.
- Завтра опять обход, - сонно пробурчал Тода, громко зевая. - Ну и устал же я сегодня! Совсем измотался.
Погасив сигарету, Сугуро обернулся к нему. Он сел прямо на бетонную крышу и, обхватив руками колени, опустил голову.
- Что будет? - глухо сказал он. - Что будет с нами?
- А ничего. Как было, так все и будет. Как прежде...
- Но разве ты не казнишь себя за сегодняшнее?
- С чего это вдруг? - усмехнулся Тода. - Ведь ничего такого не случилось, за что ж казниться?
Сугуро умолк. Но немного погодя, словно убеждая себя в чем-то, проговорил:
- До чего же ты сильный! А я вот... в операционной не мог даже смотреть. И сейчас не знаю, что обо всем этом думать! .
- Что тебя мучает? - спросил Тода, чувствуя, как к горлу подступает комок. - Что убили пленного? Но если благодаря этому можно будет излечить тысячи больных туберкулезом? Разве тогда можно приравнивать сегодняшнее к убийству? Выходит, мы дали новую жизнь этому пленному. Совесть - вещь очень условная. Все здесь зависит от точки зрения...
Широко раскрыв глаза, Тода смотрел на черное вечернее небо. В его памяти вдруг возникла понурая фигура Ямагути, которого заставили весь день простоять во дворе гимназии, душная ночь в доме над озером, маленький кровавый комочек, выпавший из Сано в квартире на улице Якуинтё. Да, ничего не изменилось, как было, так оно и будет.
- Но возмездие когда-нибудь придет, - вдруг, приблизившись к нему, зашептал Сугуро. - Иначе быть не может...
- Понимаю, ты говоришь о возмездии общества. Но ведь оно ничего не изменит. Во всем виновато стечение обстоятельств. - Тода громко зевнул. - И ты и я только потому пошли на такое, что именно в это время оказались именно в этой больнице. И неизвестно, что бы сделали те, кто должен нас наказать, окажись они в нашем положении. Вот так. А ты говоришь о возмездии.
Тода замолчал и почувствовал себя снова опустошенным. Объясняй, не объясняй - все равно ничего не изменишь.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал он Сугуро.
- Неужели? Неужели мы всегда будем такими?.. Оставшись один на крыше, Сугуро смотрел на
белевшее во мраке море. Он что-то искал в его волнах.
«Когда плывут барашки... Когда плывут барашки...» - заставлял он себя вслух произнести полюбившиеся строки.
«Когда клубится... на небе...»
Но он не мог произнести их. Во рту пересохло.
«Ты, небо, тихо сыплешь хлопья белой ваты...»
Нет, он не мог, не мог...
Книга-первоисточник
Сюсаку Эндо, Море и яд, «Молодая гвардия», 1964, перевод: Петров П.
Сканирование и вычитка: Saneshka, saneshka@narod.ru, www.krugclub.narod.ru
Примечания
1
Синдзюку - один из токийских вокзалов. (Здесь и далее примечания переводчика.)
2
Хибари Бику - современный эстрадный певец.
3
Сакэ - японская рисовая водка.
4
Тиэми Эри - известная японская киноактриса.
5
Раствор Габетта - окрашивающий раствор.
6
Сэнсэй - учитель; форма почтительного обращения.
7
