состояла в том, чтобы вызвать у них растерянность, поставить в затруднительное положение и вынудить действовать в соответствии с моим замыслом. Потому-то я и прибег ко лжи:
– Вице-король сказал, что ответ из Испании может прийти не ранее чем через год.
– Через год? Ждать целый год?
Кажется, мне удалось выбить у посланников почву из-под ног. Я обернулся к вице-королю, всем своим видом выражая смущение.
– Посланники считают, что полгода слишком большой срок. Они говорят, что сами отправятся в Испанию и передадут испанскому королю пожелание короля Японии…
– Никаких препятствий к этому нет…
Поняв, что вице-король сам желал бы поскорее избавиться от этих надоедливых японцев, я подлил масла в огонь:
– И можно рассчитывать на ваше содействие? Я имею в виду предоставление возможности поехать в Испанию.
– Если посланники пожелают, я препятствовать не буду. Но мне бы хотелось, чтобы вы объяснили им, сколь опасен путь из Мехико на восток Новой Испании.
– Чем же он опасен?
– Вам это не известно? Недалеко от Веракруса подняли мятеж индейцы. А дать охрану я не могу.
Я слышал об этом впервые. Для того чтобы попасть из Новой Испании в Испанию, переплыв Атлантический океан, нужно было прежде всего добраться до порта Веракрус. А тут, оказывается, в окрестностях Веракруса индейцы жгут деревни, разрушают гасиенды, убивают даже священников!
– Мы не можем оставаться здесь целый год, – наступал на меня ничего не понявший Танака. – Совет старейшин приказал нам вернуться к зиме.
– Я скажу об этом вице-королю. Разумеется, я не перевел вице-королю слова Танаки. И стал быстро соображать, как поступить. Целью предпринятого мной путешествия было сделать так, чтобы наш орден, а не иезуиты, получил единоличное право распространения веры в Японии, а для себя добиться назначения епископом. Ради этого, презрев опасности, я должен отправиться в Испанию. Ведь рукоположить меня в епископы может лишь кардинал Испании.
– Зная об опасностях, японцы готовы ехать в Веракрус. Всю ответственность они берут на себя, – солгал я и на этот раз вице-королю. – Хотелось бы обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. Хотя в Мехико и существуют противники установления торговых отношений с Японией, торговля с ней не лишена смысла. Как известно, наши враги Англия и Голландия изо всех сил стремятся к торговле с Японией.
Я горячо убеждал вице-короля, как до этого архиепископа, что, поскольку в Японии (по весьма низким ценам) можно получить большое количество добываемого там олова и серебра, протестантские государства Англия и Голландия все больше интересуются этой страной, но король Японии заинтересован в торговле не с испанской колонией на Филиппинах, а с Новой Испанией и, наконец, что в торговлю Японии с Манилой беспрерывно вмешиваются иезуиты, поэтому в дальнейшем предпочтительнее, чтобы в качестве посредника выступил наш орден.
– Я был бы вам весьма признателен, если бы вы как можно скорее сообщили в Испанию, что именно францисканцы способствовали в Мехико крещению японцев.
Глаза вице-короля, до сих пор совершенно равнодушные, впервые сверкнули.
– Мой доклад не будет содержать для вас ничего дурного, – похлопал он меня по плечу. – Мне кажется, вы, падре, ошиблись в выборе жизненного пути. Вам следует быть не миссионером, а дипломатом.
Мне было искренне жаль посланников, в унынии покидавших резиденцию вице-короля, но я благодарил Бога и был полностью удовлетворен беседой. К сожалению, японцы были убеждены, что в Новой Испании их встретят с распростертыми объятиями, что послание Его светлости будет воспринято доброжелательно и с полным пониманием.
На улицах Мехико наш экипаж снова встречали приветственными криками.
– Иного выхода нет, – обратился я к удрученным японцам, – наверное, мне придется одному отправиться в Испанию. Надеюсь, я вернусь с хорошими вестями.
Они промолчали. И не потому, что сердились, – просто еще не знали, как поступить. Шаг за шагом они все дальше шли в избранном мной направлении…
Когда расстроенные посланники вернулись в монастырь и выходили из экипажа, от встречавшей их толпы отделился какой-то индеец и с силой потянул Самурая за рукав. У него были длинные, почти до пояса, косы, глаза блестели. Он что-то быстро зашептал остановившемуся в недоумении Самураю. Тот не разобрал в гомоне его слов, и тогда он повторил:
– Я… японец.
Пораженный Самурай не смог вымолвить ни слова. В деревне, где они ночевали по дороге из Акапулько в Мехико, говорили, что где-то здесь живет японец, но ему и в голову не могло прийти, что встретит его так скоро и в столь неожиданном месте. Точно наслаждаясь исходившим от Самурая и его одежды запахом Японии, мужчина застыл, крепко ухватившись за рукав. Потом застонал, и глаза его наполнились слезами.
– Я живу в деревне Текали, – быстро заговорил он. – Но очень прошу, не говорите об этом падре. Я ведь бывший монах, отрекшийся от христианства.
Заметив приближавшегося к ним Веласко, он поспешно сказал:
– Текали недалеко от Пуэблы. Запомните, деревня Текали, – и скрылся в толпе.
Растерявшийся вначале Самурай, наконец опомнившись, стал искать японца глазами и увидел его залитое слезами лицо – он смотрел на Самурая и улыбался.
Когда посланники вернулись к себе и Самурай рассказал о своем разговоре, глаза Ниси покраснели.
– Давайте поедем в эту Текали. Может быть, мы могли бы использовать его как переводчика.
– Ты думаешь, мы сможем поехать туда тайком от Веласко? – усмехнулся, по своему обыкновению, Танака. – Без него мы ничего не сможем сделать. Все идет так, как того хочет он.
– Потому-то нам и нужен собственный переводчик.
– Нет, нам он не подходит, – покачал головой и Мацуки. – Он же сам говорил, что отказался от христианства и падре ничего не должен знать о нем.
Как обычно, когда происходили такие споры, Самурай молча сидел в уголке. Одной из причин, почему он помалкивал, было его косноязычие, играла здесь роль и нерешительность, свойственная людям из Ято. У них всегда брало верх сознание, что спорить друг с другом – значит, прежде всего, доставлять неприятность себе самому. Нужно сначала все как следует обдумать, а уж потом вступать в разговор.
– Выходит, мы связаны по рукам и ногам и должны слепо следовать указаниям господина Веласко?
На вопрос Ниси ни Танака, ни Мацуки ничего не ответили. Они не могли решить, как тут нужно поступить.
– Значит, мы должны здесь, в Мехико, дожидаться его возвращения?
Ниси не унимался, как бы в отместку за то, что Танака всегда ругает его.
– Господин Веласко сказал, что поедет в Испанию один.
– Нет, Веласко совсем не хочется отправляться в Испанию одному, – покачал головой Мацуки. – В глубине души он надеется, что мы поедем вместе с ним.
Посланники очень серьезно отнеслись к словам Мацуки. Хотя Самурая всегда раздражала манера Мацуки вести разговор так, будто собеседник глупец, и злила его постоянная насмешливость, но не признать его острый ум он не мог.
– Откуда вам это известно? – спросил Танака.
– Поставьте себя на место Веласко. Чем плох такой план: вместе с японскими посланниками прибыть в Испанию, пышно и торжественно вступить в столицу, показав всем, каких блистательных успехов он достиг. Он весь как на ладони – вспомните, как он буквально лопался от гордости здесь, в Мехико, при крещении купцов. Испания – родина Веласко. И если он привезет японских посланников к королю, ему удастся прославиться. Вот какова его цель.
– Значит, нам лучше не поддаваться на уговоры Веласко и не ехать с ним в Испанию? – Ниси вопросительно посмотрел на остальных.
