вдруг голосу. – Вот и запомни, деточка, вовремя роди себе дочурку, чтобы на твоих похоронах оплакала тебя внучка…
Нора так глубоко погрузилась в свои воспоминания, что не сразу услышала пронзительный сигнал телефона, а поскольку номер ее мобильного был известен только избранным, это могло означать только одно – звонил кто-то из особо важных клиентов. Она ощутила себя сидящей в глубоком кресле с пустым бокалом в руке. Рядом на журнальном столике надрывался и вибрировал ее усыпанный бриллиантами черный телефон. Нора огляделась по сторонам, с трудом сосредоточившись на бронзовых часах в виде сидящего на бочке Мефистофеля в шляпе с петушиным пером, шпагой в одной руке и кружкой в другой. Часы показывали половину второго ночи. Кого несет нелегкая?
Нора включила телефон и поднесла к уху: в трубке раздался голос Изольды. Она просила срочно приехать к ней на Рублевку…
Уже начало светать, когда Нора Кибельская и знаменитый московский адвокат Всеволод Аронович Ивангер подъехали – каждый на своей машине – к резиденции Сидоркиных на Рублевке. Во дворе особняка они увидели «скорую помощь», пару милицейских «уазиков» и «газель» с черной полосой на борту: видимо, труповозку. Между ними и домом с озабоченным видом сновали люди как в милицейской форме, так и в штатском. Вновь прибывшие, не сговариваясь, одновременно вышли из машин, синхронно захлопнули дверцы, а затем плечом к плечу направились к пандусу, ведущему ко входу в особняк.
Ивангер, маленький, похожий сзади на Винни Пуха лысый толстячок в круглых очках на коротеньком носике, забавно семенил рядом с величественно-статной в своем темно-сером английском костюме Норой, уверенно шагавшей на своих высоких каблуках.
Как раз в этот момент обе створки высоких входных дверей особняка распахнулись, и двое мрачного вида мужчин в черных комбинезонах вынесли носилки с накрытым белой простыней телом. Рядом с ними шагал высокий худощавый врач с небольшим чемоданчиком в руке. Ивангер подкатился к нему, словно Колобок, и без обиняков поинтересовался: что имело на самом деле место, убийство или несчастный случай?
– Почему же сразу убийство? – снисходительно усмехнулся врач. – Ничего подобного, я полагаю, это был наибанальнейший инфаркт, правда, обширный…
Расстроенный дворецкий проводил Ивангера и Нору к Изольде. Новоиспеченная вдова возлежала в полупрозрачном голубом пеньюаре – очень сексуальном – на кровати в комнате Димы. Вернее, полулежала, поскольку заботливый Алексей Сеич подложил ей под спину и голову две большие подушки. Она была бледна, а глаза покраснели от бессонной ночи. С хозяйкой дома уже побеседовали милиционеры, поэтому они не возражали против присутствия в доме посторонних. После ухода милиции около кровати остались стоять два стула с высокими резными спинками. Изольда показала на них рукой, приглашая гостей садиться.
Тучный адвокат галантно поцеловал своей клиентке кончики пальцев и, смешно посапывая, взгромоздился на свой стул, Нора с достоинством опустилась на второй, ободряюще улыбнулась Изольде. Та поблагодарила обоих, что приехали поддержать ее в трудную минуту.
– Я так рада, что вы здесь, Всеволод Аронович, – сообщила она адвокату. – Вы настоящий друг, на вас всегда можно положиться.
– К вашим услугам, – вежливо ответил Ивангер. – Только никак в толк не возьму, какая сейчас польза от моего присутствия? Конечно, Родион Петрович был для меня больше чем клиент, я очень уважал его как личность и человека дела, но…
– Польза от вашего присутствия может быть огромной, – возразила Изольда и жестом отпустила стоявшего у стены Алексей Сеича, попросив его закрыть за собой дверь как можно плотнее. – Это разговор не для ушей прислуги, – пояснила она и обменялась с Норой исполненными значения взглядами.
– Итак, в чем суть проблемы? – Ивангер выжидательно уставился на Изольду серыми проницательными глазками, увеличенными стеклами очков до размеров двух монет рублевого достоинства.
Изольда не стала ходить вокруг да около, с ходу предложив адвокату сто тысяч зеленых за подмену завещания более приемлемым для нее лично вариантом. Ивангер пришел в ужас, на минуту утратил дар речи и некоторое время только махал руками, словно пытаясь отогнать от себя призрак непрофессионализма.
– Мало вам? – вмешалась в торг Кибельская, переглянувшись с клиенткой. – Ну что же, тогда перейдем к более надежной валюте: та же сумма, но в евро, вас устроит?
Ивангер начал всячески отказываться, отбиваться от искусительниц руками и ногами. Попытался урезонить настойчивых дам, объясняя, что в их кругах деньги ничто по сравнению с репутацией, что он член московской коллегии адвокатов и, если выйдет наружу факт подделки завещания, ему придется застрелиться или облить себя бензином и поджечь на пороге суда в знак раскаяния.
Но даже эти страсти не произвели на Изольду большого впечатления: ее не так-то просто было сбить с толку. Сейчас, когда на пути к миллионам стояла всего-навсего одна хрупкая преграда в виде реноме какого-то стряпчего, ничто не могло ее остановить.
Конечно, можно было бы перенести основной удар на Диму, но устранять его физически в силу сложившихся обстоятельств им с Норой было не с руки: почти одновременная кончина отца и сына неизбежно вызвала бы кривотолки и подозрения. Поэтому она предложила упрямцу последовательно полмиллиона, потом целый миллион евро, однако комичный с виду адвокат оказался твердым орешком: он стоял на почве закона неколебимо, как скала, и на все предложения отвечал твердым отказом.
– Есть такое понятие, как честное имя! – Адвокат перешел на крик в конце концов. – Поймите, наконец, Всеволод Ивангер не продается и не покупается, зарубите себе на носу.
– Но я же не призываю вас продавать ваше имя, уважаемый Всеволод Аронович, – возразила безутешная вдова; дотянувшись рукой до лица адвоката, она нежно погладила его по красным от негодования щекам внешней, а потом внутренней стороной ладони. – Я прошу только о дружеской услуге. Я знаю, вы женаты, но мы могли бы стать близкими друзьями, очень близкими, совсем-совсем… – проворковала она, с порочной улыбкой поправляя пеньюар на соблазнительно просвечивающей сквозь него груди.
Ивангер отпрянул от Изольды и выставил перед собой пухлые ручонки:
– Нет, нет и нет!
– А еще мы могли бы вместе отдохнуть на вашей вилле в Испании, – продолжала в том же духе Изольда, не обращая ни малейшего внимания на возражения юриста. – Ошибаетесь, теперь у вас есть вилла в Испании. И это в придачу к моей дружбе и глубочайшему к вам уважению. Соглашайтесь, что вам стоит!
Адвокат резко встал, показывая всем своим видом, что разговор закончен. И тут в бой вступила Нора.
– Ну-ка сядь на место, – командным голосом предложила она Ивангеру. – Что ж, если ты не хочешь по- хорошему…
Удивленный ее тоном адвокат машинально выполнил приказание и тяжело опустился на стул. Нора подошла к нему, мягким движением сдернула с его носа очки и предала Изольде. Потом взяла юриста за подбородок обеими руками, посмотрела в глаза. Взгляд ее стал невыносимо тяжелым, всепроникающим, настолько тяжелым, что адвокату захотелось закрыть лицо руками, но сделать это он почему-то не смог. Он вообще не был в состоянии пошевелиться, даже когда глаза Норы из голубых стали угольно-черными и стало невыносимо страшно. Адвокат с ужасом почувствовал, что воля к сопротивлению тает, улетучивается куда-то, словно пар или дым сигареты. Лицо его приняло бессмысленное, чуть ли не идиотское выражение, глаза остекленели, рот приоткрылся, и на сей раз в ответ на очередное предложение Норы он безучастно мотнул головой в знак согласия.
Кибельская с торжествующим видом подмигнула клиентке: обе довольно рассмеялись. Дело было сделано. Правда, адвокат выглядел неважно – как зомби, а глаза у него по степени осмысленности напоминали две оловянные пуговицы. Изольда подала ему очки, однако водружать их на нос адвокату пришлось Норе. Она знала, что через пару часов упрямец придет в себя и выполнит заложенную в его сознание программу. Взяв адвоката под руку, она, коротко кивнув на прощание Изольде, поволокла его к выходу. Тот переставлял ноги, как автомат, и даже не оглянулся на свою работодательницу. Как только дверь за ними закрылась, Изольда с облегчением перевела дух. Потом повернулась к портрету Татьяны,
