— Нет. Дома, наверное.
— Ладно. Не буду цепляться. Где он живет?
Директор Кинтель не смог скрыть досаду.
— Приблизительно в часе езды.
— Эван Хармон как был тогда прохиндеем, так и остался, спорю на годовое жалованье, — не сдержался Винс Эллерби. — Нет, мне, конечно, жаль, что он умер. Хотя какое там… Ничего мне не жаль! Не подумайте, что я желал ему смерти, просто мне по большому счету без разницы, жив он или умер.
— Я так понимаю, вы не особенно дружили, — заметил Джастин.
Он сидел в шезлонге на заднем дворе Эллерби. Жена учителя математики налила им обоим лимонаду (Джастин предпочел бы пиво, но решил соблюдать приличия), а восьмилетняя дочурка угостила печеньем с шоколадными крошками, которое они с мамой пекли накануне.
— С ним тогда мало кто дружил.
— Что так?
— Он неохотно подпускал нас к себе. Посматривал свысока, будто он какой-то особенный. И покомандовать любил. У таких друзей нет, одни прихлебатели. Найдет парочку хлюпиков, чтобы прыгали перед ним на задних лапках, и с ними ходит. Ездит на них как хочет, гоняет в хвост и в гриву — такой весь из себя местный авторитет. Почему-то всегда находились готовые заглядывать ему в рот и пресмыкаться.
— То есть близко вы его не знали?
— Знал достаточно. Мы были в одной параллели, играли в бейсбол в одной команде. Он, кстати, прилично играл на первой базе… Занимались легкой атлетикой. Вот, кстати, хороший пример! Хотя, казалось бы, мелочь. Готовились к соревнованиям, Эван выбрал бег на длинные дистанции, записался на пятикилометровку и десятку. Сначала мы с ним бегали в паре. Уровень подготовки у нас был примерно одинаковый, так что на дистанции мы держались вместе. Тренировки проходили не только на стадионе: чтобы мы не скучали, нам сделали маршрут для кроссов по пересеченной местности. Эван побегал-побегал, и тут ему надоело. А откосить уже не откосишь. Когда-то его отец тоже занимался бегом, а значит, честь семьи, преемственность, куда тут денешься… Я его где-то понимал. В общем, что Эван делал: подождет, пока поблизости никого не будет — ну отстанет там или, наоборот, вперед вырвется, главное, чтобы не засекли, — а потом сворачивает с дистанции и отсиживается где-нибудь, сигаретку выкурит, содовой выпьет. Часик так погуляет, дождется, пока мы назад побежим, улучит момент — и пристраивается, добегает жалкие четверть мили до финиша.
— И не поймали?
— Ни разу! Он знал, как все обставить. Майку водой обливал — якобы вспотел весь, дышал как паровоз — прям так выложился, что сейчас на финише рухнет. Кроме меня, никто не подозревал, что он линяет с дистанции. А мне он сам сказал. В чем смысл бунта, если о нем никто не узнает? Примерно так он рассуждал, мне кажется. Наверное, если бы пришлось хранить в секрете ото всех, он бы не стал представлений устраивать. Бегал бы с нами и бегал.
— А на соревнованиях?
— Очень достойно выступал. Без всяких тренировок. Обычно приходил третьим, ну четвертым-пятым от силы. А если бы еще и между соревнованиями не сачковал, мог бы первым. Но ему это не надо было. Ему больше нравилось отсиживаться. Прирожденный обманщик.
— Его за обман из школы выперли?
Эллерби надолго задумался. Глотнул терпкого лимонаду, потом еще.
— Нет, вряд ли, — размышлял он вслух. — Эван, конечно, и на экзаменах списывал, и рефераты чужие приносил. Было пару раз, что его засекли, но в основном он как-то выкручивался и выходил сухим из воды.
— Тогда за что же его выгнали?
Джастин решал про себя, прилично ли будет теперь попросить пива. Пришел к выводу, что от добра добра не ищут.
— Учтите, за достоверность не ручаюсь. Семья Эвана сделала все возможное, чтобы замять дело. Я узнал через третьи руки.
— От кого?
— Был у Эвана приятель по имени Барт Питерсон. Тоже из породы халявщиков и тоже любитель задирать нос. Так вот, Эван рассказал ему, а он уже мне.
— Я бы тоже не прочь послушать.
— Если верить этому Барту, дело было так: Эвану понадобились деньги, а родители деньгопровод перекрыли. Тогда он подговорил одного из одноклассников инсценировать похищение. И по-моему, они даже практиканта уломали… — Увидев во взгляде Джастина недоумение, Эллерби пояснил: — Помощника преподавателя, который проходил практику. На такие… штучки… Эван тоже был горазд. В два счета мог уговорить кого-нибудь из взрослых сделать для него поблажку или посмотреть на что-то сквозь пальцы. Так вот, Эван, по словам Питерсона, собирался слупить с родителей сто тысяч. Но его быстренько разоблачили и выставили из школы.
— А как Хармонам удалось замять дело?
Эллерби посмотрел на него, как на несмышленыша.
— Вы что, серьезно? Деньги могут все.
— И сколько надо денег, чтобы подчистить школьные архивы?
— Ну, я совершенно точно знаю, что почти сразу же после этого случая отец Эвана пожертвовал несколько сотен тысяч — говорили даже, полмиллиона — на строительство музыкального здания в Мелмане. Музыкальная школа имени Г. Р. Хармона.
— Сына выкупить дешевле бы обошлось.
— Это не по-хармоновски. Отмазать дитятко — пожалуйста, а потакать — это уже лишнее.
Джастин глубоко задумался над услышанной фразой, потом спросил разговорчивого математика:
— Скажите, у вас есть школьные альбомы за последние два года, что Эван учился с вами?
— А вы как думаете? Я живу в двадцати минутах от школы. Я там преподаю. Одежду покупаю с таким расчетом, чтобы подходила под официальные цвета Мелмана.
Джастин, улыбнувшись в ответ, остался ждать, пока Эллерби сходит за альбомами. Тот обернулся быстро — очевидно, школьные реликвии вопреки обычаю не отправили пылиться на чердак. На всякий случай Эллерби предупредил, вручая Джастину альбомы:
— Только обязательно верните, когда закончите.
Джастин пообещал, что вернет. Потом задумчиво глотнул лимонаду и спросил:
— А вот вы сами верите в эту историю с похищением? Вы считаете, так оно и было?
— Думаю, да. Во-первых, Барт Питерсон сам бы такого никогда не выдумал, мозгов бы не хватило, выходит, ему действительно рассказал Эван. А во-вторых, Эван Хармон вполне мог отмочить что-нибудь в таком духе. Хотелось ему стянуть что-нибудь — тянул, хотелось приврать — врал не краснея.
Джастин кивнул.
— Выходит, делал, что хотел, так?
— Именно, — подтвердил Винс Эллерби. — Думаю, до самой смерти делал, что хотел.
— Я даже больше скажу, — поправил Джастин. — Полагаю, его за то и убили.
Джастин решил добраться назад из Коннектикута в Лонг-Айленд на пароме. По времени не намного быстрее, но зато три часа можно не сидеть за рулем. Около часа спустя после того, как паром отчалил, у Джастина зазвонил сотовый. Оказалось, Билли Ди Пецио.
— Посмотрел отпечатки? — с места в карьер спросил Джастин.
— Вообще-то да. Можешь тоже глянуть. Я переслал по электронной почте.
— Порадуешь чем-нибудь?
— Понятия не имею. Я этого парня впервые вижу.
— Связи с Ленни Рубином?
