шрамами и изъедено оспой, поредевшие светлые волосы ниспадали на плечи неказистыми прядями. У двери застыла равнодушная фигура ключника, вооруженного мечом. В помещение ловко протиснулся маленький человечек в красном с желтым подбоем плаще лекаря, подскочил к ДозирЭ и ощупал его голову. Когда он дотронулся до самого ушиба, молодой человек почувствовал резкую боль и прикусил губу; лекарь произнес под нос несколько неясных фраз, потом удовлетворенно хмыкнул и с той же поспешностью удалился.
– Имя мое Арпад, – назвался десятник гиозов, – я служу Грономфе. А кто ты?
– Я ДозирЭ, сын Вервилла из Грономфы, гражданин. Направляюсь в лагерь Тертапента, чтобы пройти Испытание и стать цинитом.
Арпад поднес факел к лицу пленника и всмотрелся, пытаясь, видимо, понять, правду ли говорит незнакомец. Вскоре он отвел факел, и злые морщины на его лице немного разгладились, – наверное, он остался доволен. Гиоз махнул рукой ключнику, и тот, коснувшись пальцами лба, удалился.
– Да, ты похож на грономфа. Твой вчерашний поступок меня огорчил и… и порадовал. Огорчил, потому что ты – один из виновников бесчинств, которые произошли в непосредственной близости от Дворцового Комплекса Инфекта. Но с другой стороны, я славлю Авидронию за то, что ее сыновья готовы сразиться с любым врагом и даже сразу с тремя.
ДозирЭ удивленно посмотрел на стража порядка, не очень-то понимая, куда тот клонит, но оказалось, что гиоз уже выяснил все обстоятельства дела, и, более того, он всецело на стороне молодого человека.
– Судьба, мой друг, свела тебя с маллами, – тем временем благодушно втолковывал Арпад. – Более опасного противника трудно представить. Даже в центре Грономфы проклятые инородцы ведут себя как дома. Я очень доволен, что ты оказал им достойное сопротивление. Появись мы чуть позже, думаю, застали бы три бездыханных тела. Где ты научился так сражаться?
ДозирЭ рассказал о своих наставниках из военных ходесс.
– Что ж, если бы боги наградили меня сыном, я бы не пожалел целой горсти инфектов для таких учителей… Прости же меня за то, что я тебя ударил, – я должен был прекратить драку.
– Когда меня отпустят? – спросил ДозирЭ. – Я могу опоздать в лагерь.
Гиоз помедлил, а потом тон его речей изменился: он уже достаточно холодно разговаривал с юношей.
– Не о лагере тебе сейчас следует беспокоиться. Вооруженная стычка в кратемарье – очень серьезное преступление. Виновников нередко подвергают малой ристопии, и это если нет пострадавших. В любом случае можно угодить на галеры или оказаться на рудниках…
ДозирЭ поник, и даже капли пота выступили у него на лбу; увидев это, Арпад поспешил его несколько обнадежить.
– Не сомневайся – я на твоей стороне, храбрый юноша. – Голос его вновь потеплел. – Поверь мне: я сделаю, всё что смогу. Но я всего лишь десятник, и не мне вершить наказание. Совет ристопии определит степень твоей вины.
– Но как же так?! – возмутился ДозирЭ, едва не плача от обиды. – Я защищал наших сограждан, которых оскорбляли, я защищал честь Авидронии!
– Я знаю. Тебе нечего бояться. Я уверен, что Совет встанет на твою сторону. Еще раз тебе говорю: я сделаю все, что будет от меня зависеть!
С этими словами Арпад кликнул стражника и, когда тот появился, коротко, по-товарищески кивнул пленнику и вышел вон, оставив ДозирЭ в самом смятенном расположении духа.
«Неужели, – подумал молодой человек, сжимая кулаки, – Авидрония предпочтет сделать из меня не верного цинита, готового умереть за Родину на поле боя, а подневольного гребца?!»
Для должного управления страной территория Авидронии издавна была поделена на двести пятьдесят девять частей, названных липримами, от яриадского «липро» – место. Территории липрим могли быть маленькими или очень большими – они создавались, прежде всего, из того расчета, чтобы в каждой липриме оказалось примерно одинаковое количество жителей. Таким образом, крупные города чаще состояли из нескольких липрим. Липримы управлялись из Липримарий – роскошных многоярусных общественных зданий; каждой Липримарий было придано определенное имущество: земли, плантации, дома, мастерские, корабли и много чего прочего, а также вверено право на сбор части податей. На вырученное золото возводились общественные постройки, прокладывались дороги, строились укрепления, устраивались шумные празднества. На эти же средства надо было содержать гиозов, которые следили за порядком на улицах, Советы ристопии, которые определяли преступникам меру наказания, и так далее. В Грономфе было двадцать пять Липримарий, и ими управляли двадцать пять липримаров – наместников, назначаемых самим Инфектом.
Поздним утром сто третьего года пятнадцатого дня первого месяца у входа в Липримарию «Меч бога» столкнулись два влиятельных мужа. Один из них – достойнейший эжин в белой плаве, только что вышел из закрытых носилок и под охраной трех телохранителей направился к широкой лестнице из розового камня. Другой – изящный военный из армии Вишневых плащей, бросил поводья конюху, оставив ему высокорослого, серого в яблоках коня, и с озабоченным видом двинулся вслед за эжином. Через мгновение знатные авидроны встретились и приветствовали друг друга, приложив пальцы ко лбу.
Человек в белой плаве был липримаром «Меча бога», о чем говорил венец в драгоценных камнях на его голове. По всему было видно, что встреча его не радует. Он поспешил продолжить путь, но военный увязался следом.
– Ты не рад меня видеть, рэм? – спросил он с едва заметной усмешкой. – Чем же не угодили тебе мы, Вишневые?
Липримар подал знак телохранителям, и они немного отстали. Степенно ступая по пологим ступеням, он отвечал, с трудом скрывая досаду:
– В последний раз, уважаемый Сюркуф, когда я рад был тебя видеть, неожиданно пропали два моих помощника, и их до сих пор никто не может найти. И из казны Липримарии были изъяты десять тысяч инфектов. А ведь на эти деньги я мог бы построить много новых зданий и облагодетельствовать тысячи нищих.
Подобрав длиннополый вишневый плащ рукой, Сюркуф с трудом приноравливался к мерной поступи наместника.
– Твои помощники обворовывали Инфекта и его граждан и поэтому заслуживали смерти. А что касается денег… уж не думаешь ли ты, что наш правитель распорядится ими с меньшей пользой?
Горячая струя воздуха, подняв с земли песчаную пыль, закрутила на лестнице хоровод и растрепала седые волосы липримара. Он тщательно пригладил пряди пухлыми ладонями.
– Что привело тебя к нам сегодня?
Сюркуф взялся за уголок наградного платка зеленого цвета и помахал им:
– Желание улучшить цвет. Только на этот раз повод намного серьезней!
Липримар заметно расстроился. Приложив пальцы ко лбу, Сюркуф оставил эжина в неведении и скрылся в бесконечных залах и галереях дворца.
Десятник гиозов Арпад был на ногах с ночи. Поток уличных воров, конокрадов, пьяниц, драчунов, насильников и должников не иссякал, словно воды Анконы. День клонился к полудню, а клетки, где сидели преступники, задержанные накануне, всё еще были полны. На открытой галерее – площадке, вмещавшей несколько сот человек, толпились свидетели. Стоял шум – приходилось говорить, напрягая голос.
Десятки писцов за столами усердно водили лущевыми стержнями в свитках и книгах, стражники приводили и уводили обвиняемых, гиозы и их начальники разбирали жалобы потерпевших. В закрытых решетками нишах томились только что схваченные преступники и подозреваемые. Кто-то спал. Кто-то плакал, взывая к милосердию, иные молились. Шелковые плавы соседствовали с грубым некрашеным полотнищем.
Арпад отпустил домой тех, кого посчитал невиновным, кому-то, чья вина была незначительна, назначил денежное наказание, отправил в подземную тюрьму тех, чьи истории были запутанны и требовали дальнейшего разбирательства, остальных послал на Совет ристопии для немедленного осуждения. Но всё это время, несмотря на усталость, десятник помнил о молодом человеке, томившемся в одном из подвалов.
