тот, в свою очередь, передал драгоценный подарок ему – Хаврушу. Теперь жезл надежно спрятан и дожидается своего времени. И это время рано или поздно наступит!
Больше всего военачальник иргамовской армии боялся только одного. При одной мысли об этом всё его огромное тело покрывалось холодным потом. Не обманет ли Фатахилла?
Народ гадал, какой казни подвергнется авидрон: помимо разложенного костра, было приготовлено еще несколько приспособлений и механизмов для быстрого и впечатляющего умерщвления. Только в самый последний момент горожане узнают, какая участь уготована приговоренному. «Костер! Нет, шпата! Посадят на кол! Да нет же – костер!» – спорили в толпе, при этом нередко делая денежные ставки.
Тем временем повозка остановилась у казнильного места. По приставной лестнице истерзанного мужчину спустили вниз и подвели к сбитому из досок деревянному помосту. Люди, стоявшие поблизости, ринулись вперед, но суровые меченосцы, окружавшие место казни, охладили их пыл. С шеи несчастного сняли тяжелую колоду. Он впервые осмысленно огляделся, опять открыл беззубый рот и попытался произнести слово. Движение разбитых губ вновь напомнило Хаврушу его собственное имя. Он даже посмотрел вокруг – не обратил ли кто внимание на это?
– Ах, мой любимый муж, – вздыхая, обратилась Хидра к Тхарихибу, увлеченно наблюдающему за казнью. – Сегодня я чувствую недомогание. Позволь мне уйти, мой добрый хозяин!
Тхарихиб удивленно посмотрел на интолью, но, впрочем, тут же безразлично махнул рукой. Хидра поднялась.
– О драгоценная! – остановил женщину Хавруш. – Сегодня улицы Масилумуса небезопасны. Позволь выделить тебе бесстрашного провожатого, который, если потребуется, умрет у твоих ног.
Хавруш подозвал к себе Дэвастаса, и в глазах Хидры сверкнула плохо скрытая радость. Она поблагодарила Верховного военачальника кивком головы и даже одарила его почти дружеской улыбкой.
Хавруш всегда понимал, насколько он омерзителен этой женщине, чувствовал, что в представлении Хидры он – безобразная свиная туша, покрытая густой щетиной. И тем более приятна была эта улыбка, а значит – маленькая победа.
Иди, иди, дорогая интолья. Когда-нибудь ты разделишь ложе со мной и будешь, заглядывая в глаза, потакать всем моим прихотям!
Не дожидаясь, пока беснующейся толпе удастся прорвать оцепление и растерзать приговоренного, стражники возвели его на помост. Авидрон несколько раз, теряя сознание, закатывал глаза, и помощники палача были вынуждены поддерживать его за плечи, не давая ему упасть.
– Смерть, смерть! – кричали люди.
В полумере от головы несчастного рассекла воздух короткая стрела. Палач заприметил место, откуда ее выпустили. Несколько свирепых воинов бросились ловить незадачливого стрелка. Но его и след простыл. Это происшествие сопровождалось свистом, криком и хохотом.
Палач развернул онисовый свиток, и площадь мгновенно смолкла. Люди напряженно вглядывались и вслушивались, чтобы ничего не пропустить.
– Я, Тхарихиб Тедоус династии Тедоусов, интол Иргамы, хозяин всех ее городов и селений, владеющий жезлом власти, решил, что будет так!.. – громко читал палач, и звуки его чистого раскатистого голоса доносились до самых дальних закоулков.
– При помощи верных слуг моих я изловил авидронского лазутчика, который под личиной торговца пальмовым маслом, изучив в совершенстве иргамовский язык, выпытывал наши секреты и желал нанести урон нашему государству.
Обвиняемый сознался, что он – Гражданин Авидронии и является десятником Вишневых плащей. Что послан он Алеклией и его коварными слугами. Что ему было поручено подсчитывать численность наших отрядов, вступать в дружбу с десятниками и сотниками доблестной иргамовской армии, а также принуждать росторов к предательству и призывать их к неповиновению. Только под пытками он признался, что собирался проникнуть в Солнечный дворец, убить меня, интола Иргамы Тхарихиба и мою жену Хидру, а также малолетнего наследника Нэтуса…
Толпа на площади охнула. Какая-то женщина-селянка упала в обморок, то ли испугавшись за жизнь интола, то ли не выдержав давки.
Хавруш исподтишка посмотрел на Тхарихиба. Тот с горящим взором наблюдал за действом, покусывая губу. Было видно: он доволен и наслаждается зрелищем.
Верховный военачальник отвел глаза от интола и повернулся к несчастному авидрону, истерзанному пытками. Он вдруг заметил, что тот как будто пришел в себя, собрался с силами и вытянулся во весь рост.
Теперь он стоял без посторонней помощи, расправив плечи и приподняв подбородок. Гордо, даже с некоторым чувством презрения, он смотрел вниз, на гудящую, копошащуюся людскую массу.
О Дева! – изумился Хавруш. Этот изувеченный беззубый старик, который недавно был молодым здоровым мужчиной, почти юношей, еще находит в себе мужество смело глядеть в глаза смерти!
Глупцы, бездельники! Надо было его растоптать, сломать окончательно. Показать толпе опустившееся животное, кающегося негодяя, достойного самой страшной кары. Глупцы!
– Обладая всей властью в Иргаме, – продолжал палач читать указ Тхарихиба, – я… прощаю ему все преступления перед интолом и его семьей и дарую ему свободу…
Авидрон не выдержал очередного неожиданного поворота судьбы, ноги его подломились, и он едва не рухнул на помост.
Народ онемел. Самые кровожадные гневно закричали, и тут же в толпе блеснули клинки. Многие заметно огорчились.
Раздался возмущенный гул, но палач после паузы поднял руку, и недовольные смолкли в ожидании развязки.
– Но за все преступления перед Иргамой и всем народом, перечисленные выше, я повелеваю сжечь оного на костре!
Все несколько сот тысяч иргамов, которых смогла вместить площадь, разом облегченно вздохнули. Многие обратились счастливыми взорами в сторону галереи, хорошо освещенной факельницами, где за решетчатым окном восседал их правитель. Люди благодарили Тхарихиба радостными возгласами.
Верховный военачальник восхищенно посмотрел на Тхарихиба. Хавруш еще никогда не слыхивал о такой изощренной пытке: смерть – свобода – и вновь смерть….
Дальше всё происходило стремительно. С приговоренного сорвали остатки одежды, схватили за немощные руки, стянули запястья толстой веревкой, перекинутой через шпату, и, взявшись за другой конец, подняли тело над землей. Несчастный оторвался от помоста и повис над самым центром костра.
Палач посмотрел на галерею, ожидая команды. Тхарихиб поднял руку. Палач кивнул головой, спустился вниз, принял у помощника факел. В самый последний момент он поднял голову и посмотрел на обреченного авидрона, который с перекошенным ртом, с выпученными глазами наблюдал за действиями палача.
– Не бойся, осталось совсем немного. Скоро ты встретишься с Девой и тебе станет легче! – негромко подбодрил палач. Он говорил искренне.
Приговоренный благодарно кивнул своему единственному утешителю и в последний раз оглядел площадь. Она освещалась тысячами огней.
И опять авидрон прошептал какое-то слово. Люди изо всех сил напрягли слух и зрение.
– Он говорит – Хавруш! – закричал тот, кто разобрал сказанное.
– Хавруш! Хавруш! – повторяли люди, удивленно переглядываясь.
Хавруш раздосадованно сплюнул и выдернул из ноздри еще несколько волосков.
Да, он и вправду несколько раз спускался в пыточный подвал, чтобы лично добиться признания от авидронского лазутчика…
– Мой брат, – обратился к Верховному военачальнику Тхарихиб, и голос его был раздраженным. – Что-то сегодня слишком часто упоминается твое имя. Уж не стало ли тебе мало той власти, которой ты обладаешь?
Хавруш едва не подпрыгнул на сиденье.
