приезд уругвайцев. Команда из далекой, мало знакомой и поэтому загадочной страны стала очень популярной в Европе после триумфальных побед на Олимпийских играх в Париже и Антверпене. Правда, профессионалы к участию в спартакиаде не допускались, но и любители из страны, где футбол так высоко развит, заслуживали должного уважения.
Основными конкурентами среди своих называли сборные команды Москвы, Ленинграда и Украины. Это были лидеры советского футбола. Каждая из них представляла свою школу футбола, имеющую свои отличительные особенности, свои оттенки, нюансы, манеру ведения игры. Для неопытного глаза, может быть, и не заметно, а специалист всегда отличит балерину ленинградской школы от балерины, закончившей школу Большого театра. Я говорю не о преимуществах или недостатках в технике прыжка, а именно о той специфичности, которую и обозначить-то трудно. Так и в футболе.
В нашем футболе долгое время гегемоном был Ленинград. До революции в сборной команде страны больше всего было питерцев. В первые годы молодой Советской республики петроградцы также занимали господствующее положение. Выдающиеся мастера футбола – братья Бутусовы, Филипповы, Гостевы, Батырев, Ежов, Полежаев, Карнеев, Эммерих, Григорьев и их сверстники – продолжали сложившиеся традиции и удерживали знамя лидера отечественного футбола на берегах Невы.
Я помню, с каким восторгом мы наблюдали выступления сборной команды Ленинграда в традиционных матчах против сборной команды Москвы. Московские футболисты терпели поражения, а мы аплодировали гостям. Это была дань признания талантам, мастерам своего дела, первопроходцам в тактических исканиях.
У ленинградцев, как и в балете, был свой почерк, своя школа в футболе. В основу ее было положено сочетание рационального и эстетического. Я не могу себе представить Павла Батырева или Михаила Бутусова «зажигающими „свечу“: было такое выражение. Бабахнет защитник изо всех сил мяч вверх, а неискушенный по тем временам зритель громом аплодисментов награждает факельщика. Ленинградская школа не терпела этих вульгаризмов.
Свои традиции просматривались и в украинском футболе. Имена Злочевского, Шпаковского, Штрауба, Норова, Кротова, Натарова, Привалова, братьев Фоминых и других были широко известны в нашем футболе, как представителей школы футбола высокотехнического.
Можно много сказать и о футболе грузинском, азербайджанском, армянском или любом другом, поскольку везде были свои замечательные игроки, основывающие традиции национального футбола, с присущими ему особенностями и своеобразием.
К этому времени московский футбол имел уже крепкий фундамент. Подросли прекрасные футболисты из второго поколения. И к ленинградскому принципу сочетания в игре рационального и эстетического, москвичи добавили еще одно важнейшее условие – быстроту действий.
С открытием спартакиады совпадал пятилетний юбилей общества «Динамо». К этим двум торжественным событиям заканчивалось строительство стадиона в Петровском парке.
– Какой там ЗКС, – презрительно махнув рукой, рассказывал дядя Митя никогда не бывавшему на футболе дяде Кирсану, вернувшись после первого посещения «Динамо», – махина! Понимаешь, махина! Я так думаю, пол-Москвы упрятать можно.
Двоюродный дядя Кирсан, тоже егерь-пскович, простодушный толстяк, воспринимал рассказы о футболе с наивным ужасом:
– Ах, и бесовская же игра! Анафемская, истинно дьявольская сила! Неужели пол-Москвы?
– Вот истинный бог, Кирсан, пол-Москвы!..
– Смотри, Митя, как бы Ходынка не повторилась, – опасливо подытожил дядя Кирсан.
Дядя Митя от злости даже подпрыгнул на стуле и пошел «громить» теперь уже дядю Кирсана за «отсталость от запросов дня»…
С восторженными впечатлениями дяди Мити нельзя было не согласиться. Новый стадион восхищал своей монументальностью. За границей уже возводили мощные спортивные сооружения. Но кто их видел? Знали о них только понаслышке или по фото. И вдруг такая махина на глазах выросла.
– Не хуже Грюневальдского, – только и слышалось от посетителей, знавших об одном из крупнейших стадионов в Европе, незадолго до того построенного невдалеке от Берлина.
– Ну, уж извините, этот стадион современнее вашего Грюневальдского, – не без оснований возражал архитектор Аркадий Лангман, по проекту которого вырос динамовский красавец.
Наш стадион «Пищевиков» с его деревянными трибунами ушел теперь в тень. Правда, беговая дорожка там была великолепная и поэтому легкоатлетические соревнования спартакиады начались именно там. Как стрела пронесся по ней стометровую дистанцию накануне никому не известный бегун с Дальнего Востока, Тимофей Корниенко, повторив много лет стоявший рекорд русского спринтера Архипова – 10,8 секунды.
Но финальная часть футбольного турнира, конечно же, проводилась на новом стадионе.
На трибунах было тесно. Шел полуфинальный матч между сборными командами Ленинграда и Москвы. Оказалось, что любовь к футболу перешагнула расчеты архитектора Лангмана. Трамваи, автобусы, автомобили запрудили всю улицу Горького и Ленинградское шоссе. Народу двигалось к стадиону, что говорится, видимо-невидимо. Трамваи были увешаны людьми, словно гроздьями винограда. Болельщики свисали с поручней передней и задней площадок вагонов, с их внешней и внутренней стороны.
Это был большой футбольный праздник. Кожаный мяч набирал все большую силу, десятками тысяч привлекая на стадионы зрителей.
Прежде чем рассказать об игре, мне хочется познакомить читателей с ее участниками. Команду Москвы составляли игроки, начавшие гонять футбольный мяч на пустырях и лужайках за Рогожской, Пресненской заставами, в Сокольниках и Хамовниках. Смотрю на фото и вспоминаю тот далекий день, когда эти одиннадцать ребят принесли огромную радость столичным болельщикам и утвердили приоритет столичного футбола на долгие годы.
…«Сборная Москвы 1928 года. Слева: С. Егоров, Ал. Старостин, Н. Троицкий, Ф. Селин, М. Рущинский, М. Леонов, С. Леута, П. Исаков, В. Блинков, А. Холин, Н. Старостин». Так напечатано под фото. Они заслуживают, чтобы рассказать о них.
…Недавно я встретил Михаила Леонова. Конечно, и он постарел. Но все тот же веселый нрав. Все так же при улыбке зажигается в узких щелках глаз лукавый огонек. Я вспомнил…
