назад, уже не кажутся столь серьезными. А может быть, если выпить еще, станет еще лучше. Я сделал знак бармену. Номер четвертый прошел внутрь с легкостью первых трех. Я раздумывал, не повторить ли, но знал, что, если вернусь домой на бровях, будет большой скандал.
Для разнообразия я решил пойти домой другой дорогой, через Центральный парк. Я не осознавал, насколько я пьян, пока на Шестой авеню не стал налетать на людей.
Парк предстал сюрреалистическим пятном, где смешались деревья, лошади, бегуны, прогулочные коляски и велосипеды. Нетвердым шагом я шел вдоль Ист-Драйв. В какой-то момент я споткнулся, и какая-то бегунья, молодая азиатка, налетела на меня и чуть не упала.
— Идиот! — заорала она на меня через плечо.
Мне было ужасно неловко. Я знал, что выгляжу чудовищно: пьяный, с полуразвязанным галстуком и всклокоченными волосами. Я решил передохнуть и сел на скамейку. Я немедленно отключился, а когда проснулся, то не сразу понял, где нахожусь. Взглянув на часы, я с удивлением увидел, что уже без пяти семь. Полчаса с лишним прошли как одно мгновение. Я немного протрезвел, и похмелье уже давало о себе знать: слегка болела и кружилась голова, меня подташнивало. По мере того как я шел, походка становилась тверже; одурелость почти прошла. Я не сомневался, что к тому времени, как я окажусь дома, алкоголь выветрится окончательно и Пола ничего не узнает.
Я вышел из парка и пошел на восток. На Мэдисон я зашел в магазин и купил бутылочку воды. Пожевав несколько мятных леденцов, я набрал в рот воды и, тщательно прополоскав, проглотил. Одним большим глотком я допил оставшуюся воду, надеясь уменьшить концентрацию алкоголя в крови. Потом я продолжил путь.
Когда я оказался возле дома, я еще не полностью протрезвел, но и пьяным меня тоже назвать было нельзя. Я решил сказать Поле, что неважно себя чувствую, пойти сразу в спальню и лечь.
— Ричард!
Я уже был в подъезде и шел к лифтам. Повернувшись, я увидел Полу, направлявшуюся ко мне от почтовых ящиков.
Она поцеловала меня в щеку, потом отстранилась и внимательно на меня посмотрела.
— В чем дело? — спросил я, как будто не понимал, в чем дело. Лицо у меня как-то обмякло, а язык, казалось, плохо слушается.
— Ты пил?
— Нет, — промямлил я. — То есть да, я хочу сказать, что я пропустил стаканчик — с клиентом.
Было видно, что она мне не верит. Подошел какой-то мужчина, и мы втроем сели в лифт. Я надеялся, что эта невольная пауза охладит Полу, но, когда мы вышли на пятом этаже, она прошептала с трагической театральностью:
— Не могу поверить, что ты снова начал пить.
— Что? — сказал я, чувствуя, что лицо у меня онемело. — Я же сказал тебе, что выпил всего один стакан. Делов-то!
Она прошла впереди меня, качая головой, и открыла дверь в квартиру. Отис лаял и изо всех сил вилял хвостом. Пола прошла прямо в спальню и захлопнула за собой дверь. Я обрадовался. Я подумал, что в одиночестве она немного отойдет, а потом, быть может, мне удастся ее убедить, что она совершенно напрасно так из-за меня напрягается.
Я разделся у себя в кабинете и надел футболку и шорты, которые нашел в коробке с летними вещами. Потом я пошел на кухню, вынул из ящика ресторанные меню и попытался решить, чего мне хочется на ужин.
— На этот раз без посторонней помощи тебе не обойтись.
Голос Полы испугал меня. Я не слышал, как она вышла из спальни.
Я снова уставился в меню японского ресторана.
— Я не буду с тобой говорить, — сказал я, — потому что ты ведешь себя как ненормальная.
— Мы уже все это проходили — с меня хватит!
— Я же тебе сказал: я пропустил с клиентом по стаканчику. Не понимаю, почему надо разоряться из- за одного вонючего стакана!
— Ты опять за свое: снова врешь, снова отпираешься…
Я хотел пройти мимо нее к телефону, но она встала у меня на пути.
— Дело ведь не в работе, — выпалила она. — Дело, видимо, во мне.
— Будешь суши? — спросил я. Она схватила телефон.
— Дай пройти, — сказал я.
— Ты пойдешь к «Анонимным алкоголикам»![4]
— Дай сюда! — Я дернул сильнее, и она ослабила хватку.
— Посмотрел бы ты на себя со стороны, — сказала она, щеки ее порозовели. — Как будто тебя подменили. У меня такое чувство, что я вообще вижу тебя в первый раз.
— Ой, только не надо трагедий! Что ты будешь есть?
Она отвернулась.
— Я заказываю суши.
— Я не хочу есть.
— Если не станешь есть, я твою порцию уберу в холодильник.
Заказав еду, я прошел в гостиную и сел на диван у телевизора. Алкоголь в целом выветрился, осталось лишь легкое головокружение — особенно когда я сидел.
Через несколько минут в гостиную пришла Пола и сказала:
— Если ты признаешь, что у тебя проблема, все станет гораздо проще.
— Это у тебя проблема.
— Ты все держишь в себе. Ты думаешь, что если все держать в секрете, то все исправится само собой.
— Слушай, кто бы говорил о секретах. Так с кем ты на самом деле сегодня обедала?
Я только хотел сделать ответный выпад, попытаться оставить слово за собой в глупом споре, но когда я увидел, как по ее лицу пробежала тень испуга, то сразу понял, что за этим что-то кроется.
— Зачем ты уходишь от темы? — сказала она.
— Я всего-навсего задал вопрос. Ответь мне.
Пола виновато потупилась.
— Я не хотела тебе говорить, потому что знала, что ты вообразишь невесть что. Но чувствую, ты все равно поднимешь шум, хотя шум устраивать абсолютно не из-за чего.
— О чем ты говоришь?
Она посмотрела на меня, некоторое время выдерживая мой взгляд, потом твердо сказала:
— Я сегодня обедала с Дагом.
— Значит, ты меня обманула, — резюмировал я.
— Я не обманывала.
— Ты же сказала, что пошла обедать с Дебби.
— Ну вот, пожалуйста! Я знала, что стоит мне сказать правду, как ты сейчас же раздуешь целую историю. Все очень просто. Даг сегодня звонил мне на работу и предлагал встретиться. Так получилось, что его фирма дала хороший отзыв компании, которая меня интересовала, — он хотел встретиться и поговорить об этом. Извини, что наврала тебе по телефону, но я знала, что ты расстроишься, и не смогла придумать ничего лучше. Это действительно было глупо, прости меня.
— Так значит, это была деловая встреча? — спросил я.
— Пожалуй. В общем да.
— В общем?
— Перестань, Ричард, не нужно…
— Ты с ним трахалась?
— Что?
— Я задал тебе простой вопрос, — повторил я медленнее и с расстановкой. — Ты… с ним… трахалась?
— Да ты просто больной.
