конце 1991 г. во время двухмесячной научной командировки в Стэнфордский университет (Калифорния, США). Правда, еще раньше, во время первого короткого приезда в Стэнфорд в конце 1988 г., я познакомился там с аспирантом профессора Терренса Эммонса Семеном Ляндресом. Тема диссертации Семена была связана с источниковедческой оценкой телеграмм между Ганецким (Фюрстенбергом) в Стокгольме и Козловским и Суменсон в Петрограде в первой половине 1917 г. Ганецкий и Козловский были польскими социалистами и одновременно большевиками. И хотя телеграммы с виду были обычными коммерческими, юстиция Временного правительства использовала их для обвинений против большевиков в шпионстве в пользу Германии и получении денег от противника. Дело о шпионстве возникло после июльской вооруженной демонстрации в Петрограде, квалифицированной правительством А. Ф. Керенского как попытка мятежа с целью захвата власти. Ляндрес и изучал эти телеграммы. В 1993 г. он успешно защитил докторскую диссертацию, в которой доказал, что телеграммы действительно были коммерческими, а не «крышей» для оплаты за шпионско-заговорщические услуги. Но это — к слову. Семен Ляндрес показал мне несколько вырезок из парижской эмигрантской русской газеты «Последние новости» за 1921 г., в которой некий Е. Семенов рассказывал о том, как он продавал документы о большевистско-немецком заговоре Э. Сиссону. Но я не обратил тогда на это особенного внимания. Моей главной целью за те три дня, что я смог заниматься в архиве Гуверовского института войны, революции и мира, было скопировать документы о деятельности русских политических масонов из коллекции Б. И. Николаевского. Лишь через три года, попав вновь в этот архив в Стэнфорде, я занялся темой «немецких денег» более обстоятельно, хотя и тут масоны все еще были у меня на первом плане. Я прочитал сборник документов из архива германского имперского Министерства иностранных дел, изданный в 1958 г. в Англии под редакцией 3. Зеемана. В сборнике были подобраны документы о планах использования революционеров для главной цели германской политики: заключить сепаратный мир с Россией и прекратив войну на два фронта. Другой, четырехтомный сборник о германских поисках мира в годы Первой мировой войны, изданный в Париже, показывал, что такие же планы немцы имели и в отношении Франции. Я убедился, что, помимо попыток непосредственно склонить к заключению сепаратного мира Николая II и его правительство, немцы давали небольшие суммы денег своим платным агентам, — эсеру Цивину и эстонскому националисту Кескюла. Те утверждали, что передавали деньги своим «агентам» для доставки их интернационалистам социал-демократам и социалистам- революционерам. Однако документов о фактическом поступлении денег в Россию пока обнаружить не удалось.
Таким образом, до Февральской революции, всего вероятнее, большевики никаких денег ни в России, ни в Швейцарии от немцев не получали. Этот вывод можно сделать из опубликованных на сегодня документов германского МИД. Более вероятно поступление каких-то сумм с марта по октябрь 1917 г. Тут мы имеем заявление одного из германских генералов в сентябре 1917 г., повторенное в тех же выражениях в декабре того же года, о том, что большевики не смогли бы поставить так хорошо свою газету «Правда» без немецкой финансовой помощи. Затем опубликован доклад немецкого агента, швейцарского социалиста Карла Моора, о ведении переговоров в Швейцарии в апреле-мае 1917 г. с русскими интернационалистами о формах, в которых «немецкие друзья русской революции» могли бы оказать финансовую поддержку социалистам, борющимся за достижение демократического мира. Доктор С. М. Ляндрес в своей диссертации доказал, что Моор действительно передал большевистским представителям в Стокгольме деньги в сумме около 40 тыс. долларов. Но они тоже не поступили в Россию и частично были потрачены на проведение Третьей циммервальдской конференции, а частично привезены в Советскую Россию Ганецким из Риги только в 1920 г.
Наконец, опубликованные документы, с которыми я подробно познакомился тогда, свидетельствуют, что только с 8 ноября 1917 г. немцы стали оказывать систематическую финансовую помощь большевистской партии, уже захватившей власть в Петрограде. Эта помощь оказывалась ими вплоть до октября 1918 г. и составила по косвенным данным (заявления отдельных лидеров немецких социал-демократов в 1919 г.) до 50–60 млн золотых марок. Следовательно, обе революции 1917 г. сделаны не на «немецкие деньги», а самими нашими русскими людьми под русским же руководством. Но большевистское правительство вряд ли удержалось бы у власти, если бы не имело в своем распоряжении почти в течение года постоянный поток бесконтрольных валютных поступлений.
Но при чем тут Сиссон и Оссендовский? А вот при чем. На фоне знакомства с этой достоверной информацией я вновь обратился к публикации главного редактора «Последних новостей» П. Н. Милюкова, напечатавшего после своей вводной статьи семь материалов питерского журналиста, в прошлом близкого к эсерам Е. П. Семенова (Когана) о том, как были получены документы о связях большевиков и германских властей вскоре после Октябрьского переворота 1917 г. и как они были переданы Эдгару Сиссону. В этих статьях Семенов утверждал, что все документы, которые Сиссон опубликовал в первой части своей брошюры «Германо-большевистский заговор», были получены им от одного знакомого журналиста в Петрограде. Фамилия этого журналиста названа в газете не была. Все эти материалы, которыми я теперь пользовался, тщательно собирал и хранил Б. И. Николаевский, меньшевик, а позднее коллекционер разнообразных материалов по истории освободительного и революционного движения в России в XIX–XX вв. В коллекции Николаевского находилась и сама брошюра Сиссона, изданная в Нью-Йорке в октябре 1918 г.
Так я впервые увидел и прочел «документы Сиссона». Должен сказать, что они произвели на меня ошеломляющее впечатление. По внешнему виду и по первому впечатлению они казались стопроцентно подлинными. Помимо английского перевода Сиссон напечатал фотокопии уменьшенных вдвое немецких и русских оригиналов документов. Они выглядели вполне убедительно: угловые штампы немецкого «Разведывательного бюро Германского Генерального штаба» в Петрограде, круглая печать этого бюро, входящие и исходящие номера, резолюции Троцкого, Скрыпник, многих других видных членов большевистского руководства. А содержание документов говорило о том, что Совнарком в Петрограде являлся-де послушным исполнителем приказов немецких офицеров, обосновавшихся в Смольном. Если даже на меня, опытного исследователя-источниковеда, воспитанника юридического факультета, документы произвели такое впечатление, то что же говорить о первых читателях «документов Сиссона»? И о всех последующих, кто брал эту брошюру в свои руки?
Но вскоре первое впечатление прошло, и стали вылезать ослиные уши фальсификации. Пожалуй, самый фундаментальный документ серии, «доказывающий», что большевикам уже 2 марта 1917 г. (!) был открыт большой кредит Немецким банком, для специалиста сразу выглядел невероятным. Там говорилось, что деньги даются Ленину, Троцкому, Суменсон, Коллонтай и некоторым другим. Всякий историк, знакомый с историей большевистской партии, знает, что 2 марта 1917 г. (даже если считать, что это старый стиль, отстающий от нового в XX в. на 13 дней) В. И. Ленин находился в Цюрихе, в Швейцарии, Л. Д. Троцкий — в Нью-Йорке, A.M. Коллонтай — в столице Норвегии, которая тогда называлась Христианией, а никому не известная Суменсон — в Петрограде. Ленин и Троцкий в этот момент были еще не членами одной партии, не союзниками в борьбе за власть, а заклятыми соперниками и врагами. Впервые все эти фамилии стали связываться вместе только после начала «июльского дела», преследования большевиков за организацию июльского антиправительственного движения. В марте 1917 г. никто этого предположить не мог. Обнаруженная подделка одного документа ставила под вопрос все документы, опубликованные в брошюре Сиссона.
Я нашел немало несообразностей и в других документах обеих частей брошюры и решил для себя, что это несомненно фальшивка, а бланки с немецкими угловыми штампами попали к фальсификаторам от русских контрразведчиков. Тем более что Е. П. Семенов в своих статьях 1921 г. в «Последних новостях» напирал на то, что его «организация», установившая слежку за большевистскими руководителями в Смольном и перехватывавшая-де и копировавшая документы об их связях с германцами, включала в свой состав и несколько военных контрразведчиков. Бросалось в глаза и то, что на фотокопиях «подлинных документов» было видно, что бумаги, исходившие вроде бы от разных учреждений, напечатаны были на одной и тон же пишущей машинке. Что касается авторства подделки, то в тот момент этот вопрос меня не интересовал, но я полагал, что Семенов, скорей всего, и был автором «документов Сиссона». С. М. Ляндрес, правда, дал мне ксерокопии двух статей, связанных с анализом брошюры 1918 г. Я поблагодарил, но читать их в тот момент мне было некогда. Желание же разобраться во всей этой проблеме по-настоящему во мне сидело.
Осенью 1993 г., получив до этого отказ от Института Кепнана в Вашингтоне в гранте на поездку для
