упоминались также «замаранные» документами первой серии Мартов и Стеклов. А дальше среди оставшихся 14 человек шли немецко-еврейские фамилии: Гольман, Фрунзе, Ландерс, Мильк, Соллерс, Штудер, Гольберг, Петере, Фабрициус. Далее шли «уличенные» в связях с немцами Раскольников и Володарский. Таким образом, подсказывался вывод, что и высший орган власти Советской России формируется под немецким контролем и из германских агентов разного рода.
Документы №№ 4–7 были переданы Э. Сиссону в виде фотокопий, следовательно, он получил их во второй половине февраля 1918 г В это время он уже сделал выбор и готов был верить всему, что подсовывал ему Е. П. Семенов. Насколько можно судить по поведению Сиссона, его письмам, которые я читал в значительном количестве в его фонде в Национальном архиве США, и содержанию его мемуаров, он был в общем-то человеком порядочным и простым, даже доверчивым. И в то же время абсолютно не подготовленным к той миссии, для выполнения которой его послали в Россию. В русском социализме, который стал главной отличительной чертой страны после Февральской революции, он совершенно не разбирался. Поэтому встреча с таким мощным и изощренным интеллектом, каким обладал А. М. Оссендовский, оказалась для Сиссона роковой. Получаемые от Семенова документы были липкими, как паутина, они вцеплялись кошачьими когтями и в душу, и в разум. Их сложная многоэтажная структура, сочетание реальных событий, «под которые» они создавались постфактум, с вымышленными, но отвечавшими ожиданию клиента, употребление фамилий, которые были упомянуты в прессе или были у всех на слуху, вперемежку с гораздо большим количеством фамилий придуманных — все это убеждало в подлинности предъявленных документов, в раскрытии страшных секретов и тайн, покоряло, брало в плен. В этом эмоциональном поединке А. М. Оссендовский и его подручные взяли верх над практичным, но лишенным критической научной жилки американцем. Буйная, питавшаяся ненавистью и обидой фантазия романиста оказалась сильнее рационального ума порядочного человека, к тому же американского патриота и противника Германии.
Мы подробно разобрали семь документов первой главы Доклада Сиссона, чтобы показать, какими средствам и добивались Оссендовский и Семенов желаемого результата от своих контрагентов, и прежде всего от Э. Сиссона, а также продемонстрирован., как под ударами клавиш его пишущих машинок рождались уродливые образы циничных и трусливых калифов на час, приведенных к власти германскими деньгами, изменников. предающих союзников и друзей своей страши, превращающих родину в колонию хищнического германского империализма.
Как мы и говорили, в нашу задачу не входил подробный анализ всех «документов Сиссона». Пожалуй, с точки зрения методики работы главного фальсификатора А. М. Оссендовского важно познакомиться еще с документами №№ 32 и 43. Документ № 32 является «совершенно секретным письмом» «Разведывательного бюро БГШ» народному комиссару по иностранным делам от 6 февраля 1918 г. Начальник бюро Р. Бауэр просит немедленно выдать турецкому подданному Карпу К. Миссирову русский паспорт «вместо отобранного у него, выданного ему в 1912 г. на основании прилагаемого к сему национального паспорта». Паспорт действительно приложен. Он, как и само это письмо, были в оригинале доставлены Э. Сиссону. Миссиров, видимо, был реальным лицом, и данный турецкий паспорт действительно принадлежал ему когда-то. Но еще в 1912 г. он был сдан в обмен на русский паспорт, о чем на обороте турецкого и сделана соответствующая надпись. Каким путем этот подлинный документ попал в руки Оссендовского, мы не знаем. Но он подал ему счастливую идею: «Агент К. Миссиров, — говорится далее в 'немецком' документе, — направляется в штаб русского Верховного командования, где согласно происшедшим переговорам между ген. Гофманом и комиссарами Троцким и Иоффе он будет вести наблюдение за деятельностью начальника штаба ген. Бонч- Бруевича в качестве помощника комиссаров Кальмановича и Фейерабенда»24. Логично было бы, чтобы к письму был приложен не этот, давно погашенный турецкий паспорт, а тот, который был у него «отобран». Но Сиссона это не смутило: «Обратите внимание, — пишет он в своем примечании к факсимиле этих документов, — на свежую печать Nachrichten Bureau!» И действительно. Оссендовский проделывает следующие операции на обороте турецкого паспорта Миссирова: внизу в правом углу делается пометка от имени этого бюро о взятии паспорта и прикладывается его печать. А выше по-русски написано: «Л» 873. На имя Михаила Петровича Теряева». Затем фамилия зачеркивается и вместо нее вписывается; «Петра Лукича Ильина». Теперь вернемся к письму «Разведывательного бюро». На нем вверху якобы от имени Троцкого сделана помета: «Запросить т. Иоффе. Л. Т.». Ниже: «Согласно условию подлежит исполнению. А. Иоффе». И наконец: «Паспорт на имя П. Л. Лукина выдан. 7. II.». Оссендовскому не откажешь в изобретательности. В дело годилась и «гнилая веревочка». Вот и турка Миссирова (Турция-то ведь тоже вражеская держава, и ее представители сидели в Брест-Литовске) он посылает в Могилев следить за русским патриотом генералом М. Д. Бонч-Бруевичем в дополнение к двум евреям-комиссарам. Сиссон сделал к этому примечание о том, что Троцкий и Иоффе в сговоре с Гофманом «предали командующего русской армии, когда он попытался защитить Россию против Германии»25.
Такая же операция проделывается Оссендовским с паспортом № 3681 финляндского гражданина Вадьтера Невалайнена. На нем делается помета о явлении паспорта «в контрразведочном отделении Ш. В. Главноком. 25 января 1918 г.». Далее ставится подпись комиссара Е. Соколова. И пишется письмо в Совет Народных Комиссаров (!) от имени Центрального отделения Большого Генерального штаба, в котором говорится: «По поручению Верховного командования Германской армии имею честь напомнить, что надлежит немедленно приступить к отозванию и разоружению русской Красной гвардии из Финляндии. Штабу известно, что главным противником этой меры является начальник финской Красной гвардии Ярво Хаапалайнен, имеющий большое влияние на русских товарищей. Прошу командировать для борьбы с Хаапалайненом предъявителя финского паспорта за № 3681. нашего агента Вальтера Невалайнен (Невалайселле), и снабдить его паспортом и пропусками)'2'. От имени Н. Горбунова, секретаря СНК. делается помета: «Переслать в Комиссариат по иностранным делам и исполнить». А ниже: «Пасп.№ 21 372», и подчеркивается фамилия Невалайнена. Вся канцелярская рутина вроде бы соблюдена.
И если подлинный старый паспорт Миссирова должен был убедить (и убедил!) Сиссона в том, что Троцкий предает собственных генералов в угоду немцам, то и здесь подлинный паспорт Невалайнена должен был убедить его в том, что большевики под влиянием Германского Генерального штаба готовы выдать с головой и своих союзников, красных финнов. Этот прием — использование подлинных документов (прежде всего — личных) для придания подлинности документам поддельным — будет широко использоваться А. М. Оссендовским при изготовлении документов третьей серии.
В библиотеке Стэнфордского университета я нашел биографию Оссендовского, написанную польским эмигрантским писателем, живущим в Канаде, Витольдом Станиславом Михаловским. Она имела характерное название — «Тайна Оссендовского». Признаюсь, я сам хотел назвать так данную книгу, но Михаловский опередил меня, издав свою работу еще в 1983 г. Автор придерживается открыто националистических взглядов, и биография писателя выдержана в апологетических тонах. Михаловский признает во введении склонность своего героя к «мистификации, даже больше, к шарлатанству». И в качестве примера этого приводит «так называемые документы Сиссона». Их автором был не кто иной, как Оссендовский27. Но в глазах писателя-националиста это качество Оссендовского скорее предмет гордости, а не осуждения. Он называет этого поляка одним из самых способных фальсификаторов XX века, сравнивает его «документы» с «находкой» останков так называемого пильтдаунского человека, подделанных одним иезуитским монахом, который являлся также знаменитым католическим мыслителем и писателем28. Думаю все же, что с точки зрения морали фальсификаторство А. Оссендовского все равно заслуживает осуждения, какими бы ссылками на борьбу между красными и белыми оно ни прикрывалось. Это была тайна человека, ставшего вскоре знаменитым польским писателем, но тайна, не делающая ему чести.
Примечания:
1The German-Bolshevic Conspiracy. Issied by Committee on Public Information. 1918. P. 17.
2 Раковский, Христиан Георгиевич (автобиография)// Деятели СССР и революционного движения в России. Энциклопедический словарь Гранат. М.: Советская энциклопедия, 1989. Стб. 185.
