Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского

суверенитета для Польши, союзной с Францией и Англией, а не с Германией и Россией.

Забавно также, что для придания большего правдоподобия этому «документу», наш автор печется об интересах социализма и мировой революции! В протоколе оговаривается право Совнаркома посылать агитаторов в Польшу и вести пропаганду социализма, но въезд агитаторов в Германию и Австро-Венгрию запрещался. Этот подход проявлялся и в других «документах» Оссендовского, рассмотренных нами в предыдущих главах. В сопроводительном письме к этому протоколу от Д. С. Р. говорилось: «Нужно добавить, что, по крайней мере, два местных поляка были арестованы по случаю этих документов и обвинены, среди прочего, в их подделке» ¹¹. В данное сообщение вполне можно поверить. Не только эти поляки пострадали от поддельных документов Оссендовского. Есть и более мрачный случай.

В фонде «документов Сиссона» в Национальном архиве США среди материалов, собиравшихся Госдепартаментом в связи с откликами на публикацию брошюры «Германо-большевистский заговор», есть несколько материалов о процессе над адмиралом А. М. Щастным. Он был осужден и расстрелян за то, что отказался выполнить приказ Наркомвоенмора Л. Д. Троцкого о потоплении кораблей Балтийского флота, базировавшихся в Гельсингфорсе. Щастный вывел корабли и через скованный льдом Финский залив привел их в Кронштадт. В сталинское время «ледовый поход» моряков-балтийцев стал считаться славной страницей истории советского Балтфлота, В обвинительном заключении, предъявленном Щастному, как сообщил агентам Госдепартамента адвокат адмирала Жданов, значилось и распространение «фальшивых документов» о германо-большевистских связях. Сохранившийся в тех же бумагах один из документов «Разведывательного отделения БГШ» доказывает, что речь шла о документах, изготовленных А. М. Оссендовским. Вот этот документ, датированный 30 марта 1918 г., № 1333. Он адресован «господину председателю Совета Народных Комиссаров» и содержит следующий текст: «Генеральный штаб поручил Разведочному отделению выразить его удовлетворение по поводу решенного уже отстранения от должности главного комисссара Балтийского флота Измайлова. Со своей стороны, выбор на его место матроса Блохина встречен Генеральным штабом несочувственно, так как Блохин числится в оборонческой группе бывшего морского комиссара Дыбенко»¹². Мы цитируем этот документ по сделанной американцами копии. Вероятно, она сделана вице-консулом Имбри прямо в помещениях консульства, поскольку русский текст документа и немецкие слова из углового штампа («Nachrichten Bureau») напечатаны на американской гербовой бумаге с водяным знаком. Тут же на русской машинке напечатан и текст рукописной пометы: «Пригласить тов. Раскольникова для переговоров. М. Скрыпник»¹³. Сам документ был подписан за начальника «Разведывательного бюро» Рудольфом Бауэром, а фамилию адъютанта американцы разобрать не смогли и просто поставили в скобках слово «подпись».

В связи с этим последним документом представляют интерес несколько мест из меморандума Артура Булларда для м-ра Картера из Госдепартамента от 29 мая 1920 г. Буллард. как мы помним, был в Петрограде в качестве служащего Комитета общественной информации США во время пребывания там Сиссона и был в курсе покупки документов от Е. П. Семенова и получения документов первой серии. «Я совершенно согласен с м-ром Сиссоном, — писал Буллард в начале своего меморандума, — что новая информация, полученная нами в связи с делом адмирала Щастного, очень существенно подтверждает документы, опубликованные Комитетом общественной информации, и те, которые позднее были приобретены посольством»¹⁴. Но Буллард решительно возражал против предложения Сиссона немедленно опубликовать новые документы. Далее Буллард указывал, что после отъезда Сиссона из России «две группы документов, предположительно происходящих из того же источника, были предложены для покупки посольством. Первая из этих групп была куплена и находится сейчас в распоряжении Госдепартамента (это 'документы Имбри — Акермана'. — В. С.). Третья группа не была куплена, и следов ее обнаружить не удалось (а это те 36 документов, которые были предложены для покупки Акерманом в последнем списке от 25 апреля 1918 г. — В. С.). Самое тщательное исследование, в выполнении которого Госдепартаменту помогали эксперты военной разведки Военного департамента, показало, что обе группы (документы Сиссона и те, которые были приобретены посольством) могут быть или подлинными, или фальшивыми. Они поддаются той же самой одинаковой проверке. Имеется, однако, чуть больший шанс подделки во второй группе при предположении, что те, кто уже продал одну партию Сиссону, могли быть движимы финансовыми причинами в импровизации еще некоторых новых»¹⁵. Это соображение Артура Булларда основывалось на бытовом, практическом подходе, а не на научном, последний же совершенно правильно требовал признать фальшивыми и «документы Сиссона», если во второй группе находились документы, заподозренные в том, что они являются поддельными.

Далее Буллард касался «польских документов», разобранных нами выше, и отмечал, что один из них имелся в «документах Сиссона» (в действительности, как мы уже знаем, два). Затем автор меморандума говорил о том, что он обнаружил телеграмму № 681 от 29 июня 1918 г. от консула Пула из Москвы, касающуюся адмирала Щастного. «В этой телеграмме, — писал Буллард, — м-р Пул заявлял, что среди обвинений, выдвинутых против адмирала Щастного, было 'нахождение в его владении и распространение фальшивых документов с целью дискредитации Советского правительства'. М-р Пул, который не видел 'документов Сиссона' и знал о них только смутно, отмечал, что документы пришли от германского 'Разведывательного бюро' и были подписаны 'Бауэр'. Он излагал их содержание слишком кратко, чтобы они могли рассматриваться как ценное свидетельство». Документ же, копию которого мы разобрали выше, дошел до Госдепартамента через Стокгольм, откуда он послан был депешей № 1309 от 21 августа 1918 г.¹⁶ Буллард считал это свидетельством подлинности всех документов, но высказывался не в пользу их публикации, а в пользу продолжения изучения и исследования всех документов.

Выполняя в данном труде его пожелание, мы еще раз приходим к выводу о том, что и данный документ «Nachrichten Bureau» от 30 марта 1918 г. является поддельным, как и остальные документы всех трех серий. Однако Эдгар Сиссон придерживался прямо противоположного мнения и в приложении к своим мемуарам 1931 г. опубликовал текст этого документа.

Поскольку в данной главе мы собираем все не включенные в опубликованные или хранящиеся в архивах серии документы и свидетельства об их существовании, необходимо назвать еще один документ «Nachrichten Bureau», о котором рассказал… сам Оссендовский! В своем письме в Кредитную канцелярию Министерства финансов колчаковского правительства в Омске от 11 апреля 1919 г. по поводу предоставления ему денег на командировку в США, о котором мы уже упоминали однажды в начале этой книги, он, в частности, писал: «В марте у меня был произведен первый обыск, а в половине мая — последний, 18-й, причем всякий раз искали доказательств моей осведомленности о немецких делах в России. Производивший у меня обыск прапорщик Благонравов забыл у меня на столе ордер об обыске, а к ордеру был пришпилен бланк Германского Генер. штаба с бланком 'Nachrichten Bureau', просящего Комиссию по борьбе с контрреволюцией и пр. сделать обыск у редактора 'Вечернего времени' Оссендовского и взять все документы, доказывающие его осведомленность в германской агентуре в России»¹⁷. Может быть, обыски у А. М. Оссендовского действительно имели место, а может быть, все это было и чистым блефом, причем блефом рискованным, поскольку Оссендовский сам прямо связывал документ «Разведывательного бюро БГШ» со своим именем. В пользу предположения о блефе говорит упоминание фамилии Г. И. Благонравова. Именно он, будучи комиссаром Петропавловской крепости, освобождал румынского посланника Диаманди по прямому приказу Ленина 1 января 1918 г. Уже это должно было привлечь к его фамилии внимание Оссендовского. Насколько известно из биографии Благонравова, вплоть до ноября 1918 г. он в органах ЧК не работал¹⁸.

Для того чтобы представить себя жертвой германо-большевистских преследований на своем пути к белым, Оссендовский вполне мог подделать и ордер на обыск у себя дома, и уж тем более письмо «Nachrichten Bureau». Вопрос о том, были ли обыски у Оссендовского, можно выяснить, только изучая архивы Петроградской ЧК. Во всяком случае, после неудачи с попыткой продать через Акермана последнюю серию из 36 документов — а это выяснилось в начале мая 1918 г. — Оссендовскому действительно было нечего делать в Петрограде, и отъезд на Восток был единственным правильным решением.

Итак, материалы данной главы показывают, что действительное число документов, изготовленных А. М. Оссендовским, было больше, чем просто сумма материалов Никифоровой, Сиссона и Акермана, а ряд документов. включенных в эти серии, имел и самостоятельное параллельное хождение.