— Испугался? — спросил Кука.
— Я? — Приск пожал плечами.
Он вдруг понял, что совершенно не помнит, что чувствовал в тот момент. Рассказать, что делал, — это пожалуйста. Но описать чувства? Нет. Ничего. Тишина. Как в горах.
— Ты весь в крови.
— Ну и что? Раз надел волчью шкуру — становись волком. Можно быть волком в овечьей шкуре, но нельзя овцой — в шкуре волка.
Над костром вился легкий дымок, Приск следил, чтобы в костер попадали только сухие ветви. Сквозь марево горячего воздуха он увидел, как из-за скалы вышла девушка в длинном льняном платье, схваченном на талии кожаным пояском. Ноги ее были в кожаных сандалиях с повязанными крест-накрест вокруг лодыжек ремнями.
— Вы незваные гости, и вы не даки, — сказал девушка просто.
Сказала на греческом.
Приск и Кука ее отлично поняли. Кука потянулся за кинжалом, но Приск ударил его ногой по пальцам и припечатал к камню. Гай прижал ногой его руку к земле.
Кука прошипел пару фраз про лысую задницу и смолк.
— А ты кто? — спросил Приск, медленно поднимаясь.
— Я — никто.
— Никто?
— Когда-то я была… да, была. А теперь — никто.
Странная, как показалось Приску безумная, улыбка тронула ее губы.
Легионеры переглянулись.
— Так кем ты была? — осторожно спросил Приск.
Он внимательно осмотрел пояс девицы и ее платье. Похоже, оружия при ней было. Она опустилась на камень, Приск уселся рядом с девушкой.
— Внучкой царя. — Девушка вновь улыбнулась.
— Царя? Децебала?
— Не смей… — Она оскалилась, будто собиралась укусить. — Не смей произносить это имя. Мой дед — царь Диурпаней. Знаешь такого?
— Да, был, — кивнул Приск. — При нем лаки разграбили десять лет назад Мезию и убили наместника Оппия Сабина.
Уточнять, что царь Диурпаней пил вино из кубка, выделанного из черепа наместника Сабина, легионер не стал.
— Да, мой дед был великим воином! — ничуть не смутилась девица. — Децебал убил его. Ненавижу Децебала, ненавижу, ненавижу… — зашептала она, опустив голову, как будто пыталась передать свою ненависть окружающим камням.
Кука постучал себя по лбу, давая понять, что девица не в своем уме и вряд ли станет жить в горах дочь прежнего царя и родственница нынешнего. Приск согласно кивнул.
— А потом отправил моего брата Диега гонцом к Замолксису, — сказала девушка, не заметившая мимического обмена мнениями.
— Как это? — спросил Кука. — Я слышал, гонцом отправляют пленного…
— Пленного? — Девушка надменно выпрямилась. — Что может иноземец поведать нашим богам? Да вы на нашем языке говорить толком не умеете. Даки всегда выбирают только дака. Обычно раз в пять лет.[120] Самого лучшего, самого знатного. Того, кто опасен для царя. В этот раз Децебал выбрал моего брата. Его одели во все белое, ввели в круг воинов. Четверо сильных взяли его за руки и за ноги и стали раскачивать. — Голос девушки становился все тоньше, звенел. — Трое других, уперев копья в землю, опустились на одно колено. Остальные пели, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом один из воинов громко крикнул, тело Диега взлетело вверх и плашмя обрушилось на копья, три острых наконечника пронзили моего брата насквозь. Изо рта Диега струей ударила кровь. «Он ушел мгновенно! — воскликнул жрец Замолксиса. — Жертва принята».
Девушка замолчала. Кука и Приск не знали, что сказать. Описанная сцена впечатляла. Но легионеры никак не могли поверить, что перед ними царевна.
— А ты красивый, — сказала она и провела ладонью по щеке Приска. — Как Луций.
— Кто такой Луций? — спросил Гай.
— Что вам нужно? Зачем вы пришли? — ответила она вопросом на вопрос.
— Мы ищем дорогу, чтобы обойти перевал Боуты.
— Нет такой дороги. Здесь вокруг только горы. Ваша римская армия не пройдет.
— А легкий отряд может пройти? Без доспехов, только с мечами и дротиками? Есть такая тропа? — оживился Приск, усмотрев некий намек в словах «ваша римская армия».
— Вы убьете Децебала? — спросила девушка. — Клянитесь, что убьете Децебала, и я покажу вам дорогу.
— Клянусь гением императора Траяна! — охотно пообещал Приск.
Девушка поднялась, махнула рукой и указала на тропу, что уходила вниз по склону.
— Сначала туда.
Несмотря на крутой спуск, тропа была довольно удобная. Слева и справа попадались остатки стен — их не подновляли годами, и никто в данный момент эти укрепления не охранял. То и дело над кладкой возвышались обожженные колья, и на них черепа — выбеленные дождями, они скалились молодыми крепкими зубами, зияли черными дырами от стрел и фальксов. У одного из черепов из пробитой стрелой дыры торчало перо.
— «Жаворонки»? — спросил Кука.
— Отпели свое, — кивнул Приск.
— Они погибли там. — Девушка махнула рукой в сторону северо-запада, где не видимый отсюда лежал фатальный для римлян перевал Боуты. — Ближе к закату.
— Куда ты нас ведешь?
— К Луцию.
Девушка привела их в свой дом — на узком плато крошечная хижина с единственной комнатой. Хижина топилась по-черному. Висели под стропилами пучки горных трав, кровать была застлана медвежьей шкурой, пол — козьей. К своему изумлению, легионеры увидели какое-то подобие римского домашнего алтаря. Но вместо ларов в углублении стоял череп.
— Это Луций, — сказала девушка и погладила череп.
Костяной купол так и блестел, видимо, каждый день рука хозяйки касалась головы погибшего легионера.
— Он погиб на перевале? — спросил Приск.
— Умер через три месяца. От раны.
Так и не назвавшая своего имени хозяйка накормила римлян кашей и козьим сыром. Она то напевала, то улыбалась и начинала шептать.
— Она нас не прикончит ночью во сне? — шепотом спросил Кука. — А может и отравить… Очень странная девица.
На самом деле их новой знакомой было лет двадцать пять, то есть была она давно уже взрослой женщиной, но вела себя так, будто ей лет пятнадцать. Что-то детское, беззащитное было в ее лице и жестах. Видимо, события десятилетней давности так ее поразили, что она навсегда душой осталась в прошлом.
— Я друг Луция! — объявил вдруг Кука, хотя только затуманенный разум мог поверить в дружбу юного смуглого легионера с несчастным «жаворонком», которому сейчас должно было быть уже за тридцать. — Его лучший друг!
— Я знала это с самого начала, — кивнула девушка. — Луций мне это сказал во сне. Ты его друг! — Она указал на Куку. — И ты тоже лучший! — повернулась к Приску.
Гаю ничего не оставалось, как кивнуть подтверждающе.
