дерева и, схватившись за свободный конец проволоки, перебросить его через сук кизила, потянуть за конец, захлестнуть петлю на шее, как аркан. Почувствовав петлю, Сторс, естественно, должен был вскочить на ноги, предоставив убийце шанс, натянув проволоку, удерживать его в этом положении. Сторс, видимо, попытался забраться на скамейку и опрокинул ее. Если бы он попробовал кинуться к убийце, его удержала бы проволока. Если попытался подпрыгнуть и ухватиться за сук, это означало конец…
Раздался крик, исполненный боли:
— Боже мой, боже мой, почему мы должны…
Дол Боннер крепко вцепилась в плечо Сильвии Рэфрей:
— Держись.
Мартин Фольц мгновенно оказался рядом:
— Сильвия, дорогая, пожалуйста, дорогая…
Миссис Сторс, не отводя глаз, пристально смотрела в лицо Шервуду. Сказала голосом проповедника, провозглашающего догму:
— Мой муж непременно постарался бы дотянуться до человека, тянувшего за проволоку. Он обязательно достал бы до него.
Шервуд покачал головой:
— Нет, мадам. Мы это тоже пробовали… но вы спросили про перчатки. Было очевидно, что так сильно тянуть проволоку и не порезать при этом ладони невозможно — на них должны остаться следы. Вот почему прошлой ночью мы осмотрели руки у всех здесь присутствующих, кроме вас. Мы осмотрели также руки у всех, кто был поблизости. Но я могу сказать здесь, прошу понять мои слова правильно, — Шервуд обвел взглядом всех находящихся в комнате, — что нам так и не удалось найти доказательства того, что вчера здесь находился хоть один посторонний. Довольно хорошо установлено, что никто не приближался к этому месту извне. Вот наши соображения по этому поводу: невероятность того, что кто-то мог оказаться на месте убийства, не зная, где оно находится, сложность пробраться туда, оставшись незамеченным для чужого, тот факт, что в бумажнике Сторса было свыше трехсот долларов и они остались нетронутыми, да и сам метод убийства. Нет, мы склоняемся к тому, что посторонний исключается.
Все зашевелились, пронесся шепот. Миссис Сторс сказала:
— Только Шива разрушает. Но избранный его орудием — находится здесь. Это вы хотите сказать. Я верю вам. А что перчатки?
— Должны быть перчатки. Ни у кого на руках нет следов, что возможно, только если убийца был в перчатках. Мы рассмотрели все перчатки, которые удалось найти. Прошлой ночью один из моих ребят вздернул на сук этого дерева мешок весом в сто семьдесят фунтов на проволоке, пропущенной через сук дерева. Он был в рукавицах из оленьей шкуры, и на них остались глубокие порезы. — Шервуд еще раз обвел всех взглядом. — Где-то должны быть спрятаны перчатки с такими точно отметинами. Должны быть. Вот что искали мои люди. Я понимаю, в таком большом имении найти перчатки практически невозможно… но вдруг… Между прочим, миссис Сторс, хочу вас попросить. Хотел подойти к вам с утра, но раз уж мы все здесь собрались, это только на руку. Пока суд да дело, я хочу приказать моим людям обыскать дом. Вы позволите?
Миссис Сторс без запинки ответила:
— Я думаю, это не обязательно.
Шервуд нахмурился:
— Вам придется это объяснить. Не хотите же вы сказать, что знаете, где перчатки?
— О нет. Я имею в виду… ну конечно, вам нужны улики. В вашей сфере… Вам потребуются улики?
— Улики? Непременно.
— Ну хорошо. Вы можете обыскать дом.
Шервуд посмотрел на Брисендена. Полковник кивнул и распорядился:
— Петерсен!
Тотчас явился патрульный и отдал честь. Брисенден проинструктировал его:
— Скажите Квилу, пусть берет пять человек и перероет дом снизу доверху. Только не переусердствуйте. Ничего не ломать. Эту комнату вы уже проверили, я надеюсь? Хорошо. Скажите Квилу, пусть займутся остальными. Искать тщательно. Все перчатки, которые найдут, пусть несут сюда, с ярлыком, где найдены. Кругом, бегом, ясно?
Патрульный вышел. Миссис Сторс вещала на всю комнату:
— Я знаю, что поиски доказательств для глупцов — это дерзость по отношению к Шиве и его основам. Это уступка с моей стороны, и, если мне придется поплатиться за нее, — что ж, я готова. Даже Шива должен неукоснительно соблюдать договор, если он его заключил, а разрушение моего мужа не было предначертано свыше. Я страдаю из-за этого. — Ее голос внезапно сорвался на полуистерический крик, слова с трудом вырывались из-за спазм горла. — Я говорю вам, что я из-за этого страдаю!
Джэнет Сторс, сидевшая крепко стиснув руки, тихо вскрикнула:
— Мама! Мама!
— Да, Джэнет. Ты тоже страдаешь, дитя мое! — Миссис Сторс кивнула дочери. Она оглянулась на Шервуда и совладала с голосом: в нем звучала напряженность, но не больше, чем обычно. — Вы говорите, посланник Шивы здесь? Вы уверены? Знаете его? Мне хотелось бы услышать, что вам известно.
Прокурор пристально рассматривал ее.
— Было бы лучше, мадам, если бы вы рассказали, что вам известно, — предложил он. — Вас я еще не допрашивал…
— Можете допросить. Но вы гарантировали мне привилегию. Вы знаете, кто убил моего мужа?
— Нет, но думаю, вы поможете мне его найти.
— Я сделаю это. Но сначала мне надо знать… я не пытаюсь разрушить ваши факты. Только Шива может создавать факты и разрушать их, и это Шиву я предаю ради своего мужа. Но мне надо знать факты, которые у вас. Вы знаете, посланник здесь, среди этих людей. Что вам известно о них?
Шервуд глянул на Брисендена и по тому, как тот свирепо нахмурился, понял, что безнадежно увяз, вспомнил о расписке на пятьдесят тысяч долларов, подписанной Клео Одри Сторс и находящейся среди его бумаг, и решил, что сам он, Шервуд, и ломаного гроша не поставит на то, что угадает: то ли перед ним искушенная преступница, то ли кающаяся грешница, то ли законченная идиотка. Он подумал и повернулся к миссис Сторс, изобразив симпатию на лице.
— Отвечу вам, миссис Сторс. Нам кажется вполне вероятным, что человек, убивший вашего мужа, находится в этой комнате. — Он сделал вид, что не обратил внимания на вскрик Сильвии Рэфрей и ропот собравшихся, и продолжал: — Мы сузили число подозреваемых до пятнадцати, каждый из них мог при желании проникнуть на место преступления незамеченным. У нас нет никаких подозрений против слуг, как работающих в доме, так и приходящих, — полное отсутствие даже намеков на мотив. Один из работников Фольца мог бы добраться сюда по тропинке через лес, но нет причины не верить остальным работникам, а они все подтверждают алиби друг друга, кроме старшего, Вольфрама де Руде. Он, кажется… но это еще на стадии проверки. Из восьми оставшихся подозреваемых четверо женщины, включая вас, хозяйку дома. Не то чтобы мы их полностью исключили из списка, но кажется маловероятным, даже невозможным, чтобы женщина могла натянуть проволоку. Никто из четверых мужчин не может предоставить убедительное алиби.
Прокурор стал перебирать бумаги и вытащил одну.
— Ваша дочь сказала нам, что в четверть четвертого вчера вечером ваш муж вышел из дому через боковую террасу. Биссел, помощник садовника, говорит, что в это же время он видел, как тот спускался вниз по склону холма, к пруду с золотыми рыбками. Больше никто вашего мужа не видел до того времени, как мисс Боннер нашла его мертвым, около семи вечера. Но, как я уже сказал, нам не удалось найти также ни одного человека, у которого не было бы возможности совершить убийство. Рэнт выходил из дому около четырех часов, вернулся через двадцать минут и… как он говорит, прошел к вам в комнату. Ваша дочь Джэнет выходила из дому на два часа до появления гостей. Леонард Чишолм пришел сюда один пешком из имения Фольца в четыре сорок, по тропинке через лес, возможно, чуть раньше. Говорит, что искал Сторса, но не нашел. Сильвия Рэфрей тоже пришла одна, минут через пятнадцать после Чишолма, а примерно через час явился Фольц. Циммерман расстался с ними в имении Фольца без четверти четыре, пошел гулять в лес. До половины шестого его никто не видел. В это время он неожиданно появился возле конюшен, поговорил
