застеленный в этом месте ковром. Она ударилась еще раз о стену, затем наступила тишина.
Он подскочил на месте, словно в него выстрелили.
«Проклятый дурак, — пронеслась в голове отчаянная мысль, — что теперь делать? Так ты будешь отвечать ей или нет?»
8
Мог бы и ответить.
Боже мой, ты круглый дурак, псих ненормальный!
Спокойно, спокойно. Ты сохранял полное спокойствие три дня назад, когда сказал ей, что это невыносимо, что ты больше не можешь это выносить, ты сходишь с ума и единственный выход из создавшегося положения — это убить ее, или себя, или вас обоих. Твои слова были достаточно жестоки, но ты был абсолютно спокоен. Ее это не встревожило; ее ничто не трогает, кроме этого. Что она сказала? Что- то вроде того, что ты делаешь из мухи слона…
Важно рассмотреть один факт: сказала ли она кому-нибудь о твоей угрозе? У нее нет никого, кому бы она могла это сказать, да она и не любительница болтать. Ты был ослом, что угрожал ей, но она не болтлива. Если она говорила об этом кому-либо, это ужасно. Ты понимаешь, по какому тонкому льду ступаешь, — если она сболтнула хоть слово об этом, не имеет значения, кому именно, твое дело пропащее. Например, женщине из кулинарии, что находится за углом дома. Или Грейс. Нет, невозможно.
Говорят, существует тысяча способов выследить, кто это сделал. Потому что люди, совершающие это, либо слишком хитрые, либо недостаточно умные. Чтобы проделать все удачно, нужно знать, что за человек будет тебя выслеживать. Если ты знаешь, что это будет, например, Шварц или даже Дик, ты будешь знать, как их провести. Легко быть достаточно хитрым, если ты знаешь, кто это будет. А если будет не один человек, а целая команда… Ты же идешь на это не с закрытыми глазами, в последний момент у тебя не будет времени сидеть на дренажной трубе и плакать.
Если тебя не заподозрят, им придется потратить достаточно много времени, пытаясь выследить происхождение пистолета. Прошло уже больше четырех лет, как он пролежал в той старой сумке, ты и сам забыл о нем.
— Возьми его с собой, — сказал как-то утром на ранчо Ларри, когда ты собирался уехать на целый день, чтобы поудить рыбу; это было в то лето, когда ты поехал отдыхать в Айдахо. — Можешь для развлечения подстрелить кролика или койота.
Ты несколько раз пытался это сделать, но так никого и не убил. Ничего удивительного, курок был слишком тугой, а у тебя никакого навыка в стрельбе. Ты даже не смог попасть в дикобраза в ту ночь, когда вы услышали, как он возится и скребется в седлах, и Ларри выбежал во двор и навел на него луч фонарика. Ты недостаточно близко подошел к нему. В конце концов Ларри прикончил дикобраза, и Эрма надергала из его тушки колючек и воткнула их в свою шляпу. Ты даже не притронулся к нему, настолько омерзительно от него пахло.
Тогда, засунув пистолет подальше, ты забыл про него и, к своему удивлению, обнаружил у себя, когда распаковывал вещи по приезде в Нью-Йорк. Ты собирался написать об этом Ларри, но так и не написал. Четыре года пистолет лежал в старой сумке в стенном шкафу; наверняка о нем никто не знает, даже Эрма.
О патронах бесполезно тревожиться — почему бы им не быть такими же надежными, как и новые? Их осталось всего три в пистолете. Ты осторожно повернул его, чтобы заряженный патронник оказался в нужном положении; ничего не понимая в стрельбе, ты попробовал пистолет, чтобы быть уверенным, и чуть не спустил курок в своей спальне. Есть ли опасность, что он повернулся в кармане? Если ты спустишь курок и он не поддастся…
Вероятно, Дик узнает. Конечно, он станет подозревать и, может, все поймет. Но он будет молчать. В этом ты уверен больше, чем в чем-либо еще. Ему это безразлично, его это не касается, и он будет молчать. Интересно, слабость или сила в том, что он промолчит. Ты будешь уверен в этом так же, как в том, что завтра снова наступит день? Если бы сейчас он был здесь… Это было бы сделано, и он ушел бы. Откуда у него эта мгновенная и постоянная уверенность, что он делает все правильно? Как устрица, говорит Эрма. Да, или как океан, в котором живет устрица.
Он скажет: «Ты был чертовски глуп, она не стоила этого». Вот и все, что он скажет, и больше никому не проболтается, что бы ни случилось.
Если тебя заподозрят, то попытаются поймать тысячью способами. Станут расспрашивать всех подряд.
Спросят у Эрмы, какие у вас были в последнее время отношения, что ты делал, что говорил. Эрма будет держаться нормально; они ничего от нее не добьются, даже если она все узнает, даже если все откроется. Они могут расспрашивать сотрудников в офисе; они начнут разнюхивать вокруг, они всегда это делают, когда расследуется убийство. В газетах часто рассказывается, как свидетелей и подозреваемых доставляют в офис окружного прокурора и какие им расставляют там ловушки.
Они станут допрашивать и тебя. Это обязательно, все равно, будут ли они тебя подозревать или нет, потому что им станет известно про это место. Тебе придется придумать ответ на каждый вопрос, ты не должен говорить им правду, за исключением, конечно, таких вещей, как, например: когда ты впервые с ней встретился, когда снял эту квартиру, как твое имя и сколько тебе лет.
Ты должен придумать тысячу ответов, и каждый из них должен быть похож на правду. Они станут ловить тебя на противоречиях, будут стараться запутать, но, если ты станешь говорить им всю правду, от этого не станет легче, потому что тебе о ней известно не больше, чем им.
«У вас был удачный брак с женой, мистер Сидни, или нет?» О боже, да! «И вы всеми силами старались, чтобы она не узнала о вашей незаконной связи?» Да, всеми силами. Нет, это не имело значения. Что бы ты ни сказал, они поближе составят стулья, облизнут губы и решат, что что-то вытянули из тебя. Проклятые ищейки, проклятые кретины, как будто Эрма имела к этому хоть какое-то отношение. Ты мог снять весь район от Вашингтон-сквер до Ван-Кортланд-парка и в каждую комнату набить по три девственницы и по три проститутки, и это ее нисколько не беспокоило бы, пока ты остаешься в стороне от Тэрсдей-Бридж.
Они захотят знать обо всем, куда ты ходил и что делал. «Скажите, мистер Сидни, потому что вы, конечно, понимаете, что в таких делах, как это, мой долг использовать каждый источник информации, так вот, пожалуйста, скажите мне, что вы делали вечером двадцать первого ноября?» Он будет разговаривать с тобой дружеским тоном и улыбаться, как улыбается Дик, когда находится на деловой встрече и что-то проворачивает. Правда, следователь может быть иного типа, подойдет к тебе вплотную, уставится тебе в лицо и гаркнет: «Где вы были между десятью и двенадцатью часами в четверг вечером?!»
Посмеешь ли ты просить Джейн? «Я был дома у моей сестры, на Десятой улице, и провел с ней весь вечер».
Боже, это их устроит. «Она была одна, и я весь вечер провел с ней». Может быть, у нее были гости, а может, и нет: Виктора нет сейчас в городе. Было бы неплохо выйти сейчас на улицу и позвонить ей в аптеку, а потом вернуться. Она подтвердит это, если сможет. Разумеется, ты должен объяснить ей свою просьбу. Нет, не обязательно: она сделает, если ты ее попросишь. Если ты это сделаешь, будет здорово послушать, как они станут допрашивать Джейн. С таким же успехом они могут добиваться ответа от столба.
Это может получиться. В офисе ты не давал повода для подозрений; в конце концов, ты даже не видел Дика; ты задержался чуть позже обычного с ребятами из Чикаго. Если бы только ты повез их обедать — но это не важно, ты пообедал за своим обычным столиком в клубе, все тебя видели. А Хендрик подошел и спросил, не хочешь ли сыграть в покер. Что ты ему сказал? Если бы ты подумал об этом раньше, ты сказал бы ему, что собираешься весь вечер провести у сестры! Это было бы надежным алиби. Что же ты ему сказал? Да все равно, он вряд ли запомнил твой ответ. Ты не взял такси, выйдя из клуба, а прошел пешком несколько кварталов и только потом поймал такси до дому, чтобы забрать пистолет.
Тебя видели двое-трое слуг, но здесь все в порядке, тогда было еще рано, только девять часов. Но ты должен помнить, что их будут расспрашивать во всех деталях. Итак, после обеда ты немного прошелся, потом пришел домой, после чего отправился к сестре. Ты был дома всего минуты две-три, только чтобы захватить пистолет из ящика, где накануне его запер. Слуги видели, как ты пришел и почти сразу же вышел. «Зачем вы заходили домой?» А зачем ты заходил? Возможно, все дело зависит от ответа на этот вопрос, что показывает, как это важно и опасно. Ты зашел домой, чтобы переодеться… Но ведь ты не переоделся. Ты пришел домой и собирался там остаться, но вышел, потому что тебе позвонила Джейн — но в это время
