— Да, сэр. Они сидят на диване и беседуют.
— А, грязная шлюха! Прошу прощения, мисс Мэллоу.
— Да, сэр. — Мисс Мэллоу сдержанно улыбнулась.
Ты подошел к окну, затем к столу и уселся, но тут же снова встал и опять вернулся к окну. Наконец ты повернулся к ней:
— Пожалуйста, скажите мисс Дитрих, чтобы она направила миссис Льюис ко мне, как только она закончит разговор с мистером Карром.
— Да, сэр.
Мисс Мэллоу исчезла в своей комнате.
Жалкий осел, взбешенно сказал ты себе, ты должен был знать, что может произойти нечто в этом духе. Хорошенькое дело теперь завертится. Что она могла ему сказать? Ты представлял себе, как она скрипучим тонким голосом методично выбалтывает все подряд, якобы не соображая, что делает: «Мистер Сидни был очень любезен по отношению ко мне». Наверное, Дик беззлобно засмеялся: «Да, он человек порядочный». Правда, это было лучше, чем если бы она появилась у тебя дома и увиделась с Эрмой. Но она сможет сделать и это, она способна на все. Ты прикажешь арестовать ее, достанешь постановление суда или что там требуется, может, дашь ей кучу денег, чтобы она убиралась в Россию, Африку, куда угодно.
Минуты утекали одна за другой. Не собираются же они болтать весь день? Ты спросил по телефону у мисс Мэллоу, передала ли она твою просьбу мисс Дитрих. Да, сразу же. В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Миллисент, из коридора протянулась рука служащего в форме и аккуратно притворила за ней дверь.
Она сразу же направилась к столу, за которым ты сидел.
— Ты слишком долго заставил меня ждать, — сказала она.
Какое-то время ты безмолвно и беспомощно смотрел на нее. У тебя появилось ощущение, что ты никогда по-настоящему ее не видел. Она была так явно неуязвима — не как неподвижный камень, скорее как неделимый атом, для которого еще не найден растворитель. Затем внезапно у тебя стянуло виски, и ты спросил с холодной яростью:
— Что ты сказала Дику?
— Я ему ничего не говорила, — ответила она.
— Ты разговаривала с ним почти целый час.
— Да нет, не думаю. Всего несколько минут. Я сидела в приемной, а он проходил мимо и взглянул в мою сторону. Тогда я остановила его и сказала: «Простите, но вы, случайно, не Мул?» Он сразу меня узнал.
Значит, это был случай, редкое везение. Он проходит через приемную не чаще одного-двух раз в день. Или она лжет? Это можно будет выяснить.
— Тогда он сел рядом, и мы с ним потолковали о старых временах. Мне кажется, он нисколько не изменился. Он очень красивый.
— А как ты ему объяснила, почему здесь оказалась?
Она усмехнулась:
— Я сказала ему, что у меня затруднения, что я случайно встретила тебя и надеюсь, что ты мне поможешь.
Зазвонил телефон. Это был Лаусон: у них готовы отчеты, он может принести их? Ты сказал, что перезвонишь ему. Снова обернулся к ней и упорно посмотрел в ее немигающие глаза; их выражение неуловимо изменилось, и ты невольно опустил взгляд.
— Слушай, Мил, — сказал ты, — у меня нет времени, я занят. Держись отсюда подальше и оставь меня в покое. Все кончено. Я устал. Если тебе нужны деньги, разумеется в пределах разумного, ты их получишь.
— Не нужны мне никакие деньги.
— Тогда скажи бога ради, что тебе надо?
— Нет, конечно, немного денег мне пригодилось бы, нужно же на что-то жить. — Она помолчала. — Нам нужно поговорить на эту тему.
— А как же твои алименты?
— Он перестал их выплачивать.
— Сколько тебе нужно?
— Нам нужно поговорить, — повторила она. — Ты можешь прийти сегодня вечером?
— Нет, ни сегодня, ни когда-либо еще.
Она приподняла и опустила плечи; глубоко в ее глазах ты увидел мгновенный всплеск, как точку белого пламени за занавесом серо-голубого дыма.
— Лучше приходи, — спокойно сказала она. — Ты можешь прийти… Ты знаешь, что придешь. — И она добавила тоном, в котором слышалась полная уверенность, которая тебя ошеломила: — Какой смысл этому противиться?
Опять затрезвонил телефон; мистер Эпуотер из «Нешнл сити» ожидает назначенной встречи.
Что же она на самом деле сказала Дику, спрашивал ты себя. Если ты пойдешь к ней — тогда ты от этого никогда не избавишься. Если не пойдешь — что она сделает? Должен быть какой-то способ справиться с ней. Ты не мог думать, когда Миллисент сидела и смотрела на тебя… И этот проклятый телефон…
— Приеду после обеда, — сказал ты. — Около девяти.
Ты открыл для нее дверь, и, стоя на пороге, эта женщина окинула взглядом твой кабинет и сказала:
— А у тебя очень приятный офис.
Ты уселся за стол, чтобы все обдумать, пытаясь во всем разобраться и честно решить, как поступить. Затем мисс Дитрих позвонила напомнить тебе об Эпуотере, и ты пригласил его зайти. Ты хотел под каким- нибудь предлогом зайти к Дику, чтобы услышать, что он скажет, но к тому моменту, как ты закончил с Эпуотером, а потом принял еще двух посетителей и Лаусона с отчетами, Дик уже ушел. Вспомнив, что дома к обеду соберется обычная толпа гостей, и ненавидя эту атмосферу бессмысленного веселья, ты позвонил Эрме и предупредил ее, что не будешь обедать дома, испытав при этом злорадное удовлетворение: теперь ей придется всего за два часа до назначенного времени подыскивать тебе замену.
Пусть хоть иногда удивится, это пойдет ей на пользу. Но оказалось, что тебе не хотелось есть в одиночестве. Ты позвонил Джейн, но они уже обедали где-то в ресторане. Наконец ты потащился в клуб Шварца.
Ты обещал Миллисент быть у нее около девяти; без четверти девять ты отпустил такси и стал подниматься по лестнице. У тебя не было никакого плана; ты барахтался в желе нерешительности. В такси ты твердил себе, что это конец, но с таким же успехом мог повторять алфавит или таблицу умножения. Однако, поднимаясь по лестнице, опять повторял: это будет в последний раз.
Она сидела в голубом кресле под торшером, а на коленях у нее была небольшая картонная коробка, наполненная маленькими блестящими металлическими предметами. Ты в первый раз видел ее в ярком пурпурном дешевом халате, с оторочкой из перьев страуса на вороте и обшлагах. Полы халата, распахиваясь, обнаруживали сморщенные розовые чулки и темно-коричневые шлепанцы. Привыкнув к ее дурному вкусу, ты нашел этот наряд расчетливым и смешным. Неужели она намеревалась поразить и соблазнить тебя? Это было действительно смешно, но ты даже про себя не улыбнулся. Даже не открыв стенной шкаф, как делал обычно, ты положил шляпу и пальто на стул.
— Грейс дала мне коробку с головоломкой, — сказала она, — а у меня ничего не получается. Смотри.
Ты стоял напротив нее, закуривая сигарету:
— Я пришел сюда не играть с головоломкой.
— Все равно она идиотская. — Она опустила крышку и поставила коробку на стол. — Только меня злит, что у меня ничего не выходит. Грейс здорово с ними расправляется. Ты не сядешь?
Ты подтащил стул к дальнему концу стола и уселся. Ты пожалел, что пришел, нужно было сделать все, что угодно, только не приходить. Говорить с ней было бесполезно — всегда казалось, что она или не понимает значения слов, или уже знает все, что ты хочешь сказать, и даже больше.
Эти противоречивые ощущения были до такой степени смешаны, что их невозможно было разделить. Ты молча посмотрел на нее, затем спокойно сказал:
