— Ты был расстроен, Майк, и мог чего-то не запомнить, — убеждал его я, — в таких случаях люди всегда нервничают и расстраиваются. Может, ты поставил сумку в другую машину?
— Нет, сэр, я не мог этого сделать. Другой машины там не было.
— Или взял чью-то другую сумку?
— Нет, сэр, я не растяпа какой-нибудь. Когда работаешь здесь, то глаз уже наметан, всегда проверяешь по головкам, все ли клюшки в сумке. Когда я поставил сумку в машину, я пересчитал клюшки и заметил, что все они были новые.
— Новые?
— Да, сэр, новые.
— Почему? Разве Барстоу поменял клюшки?
— Нет, сэр. Жена ему подарила новый набор клюшек.
— Что?
— Да, сэр.
Мне не хотелось его пугать своей бурной реакцией на его слова. Поэтому я сорвал травинку и стал медленно ее жевать.
— Откуда ты знаешь, что его жена подарила ему клюшки?
— Он сам мне сказал.
— Когда он сказал тебе это?
— Когда я подошел к нему. Он пожал мне руку и сказал, что рад меня снова видеть. Я тоже был рад, потому что в прошлом году он был моим корешом.
— Подожди, о чем ты говоришь, Майк? Что значит кореш?
Он улыбнулся.
— Мы так называем тех, кто, выбрав нас, уже не меняет.
— Понимаю. Ну и что дальше?
— Он сказал, что рад меня снова видеть, а когда я взял его сумку, то увидел, что все клюшки новые, от Хендерсона, высший класс. Он был рад, что клюшки мне понравились, и сказал, что это жена ему их подарила на день рождения.
Я протянул мальчишке оставшиеся два банана, и он стал снимать с них кожуру, а я молча смотрел на него. Спустя минуту я сказал:
— Ты знаешь, что Барстоу был убит отравленной иглой, которая выстрелила из ручки клюшки?
Он застыл с набитым ртом и молчал, пока наконец не прожевал.
— Я знаю. Это все говорят.
— А ты что, не веришь?
Он упрямо тряхнул головой.
— Пусть мне докажут.
— Почему ты так говоришь?
— Видите… — Он снова укусил банан. — Я не верю, что это возможно. Я держал в своих руках немало клюшек и не понимаю, как такое можно сделать.
Я улыбнулся.
— Ты великий скептик, Майк. Знаешь, что говорит мой хозяин по этому поводу? Он говорит, что скептицизм — это хороший сторожевой пес, если знаешь, когда спустить его с поводка. Ты, случайно, не знаешь, когда у мистера Барстоу был день рождения?
Он этого не знал. Я еще попытался расспросить его о чем-то, но ухватиться было не за что, да и перерыв кончался. На поле стали появляться игроки, и мой юный собеседник вскоре окончательно потерял ко мне интерес. Я только было собирался сказать ему, что наш пикник окончен, как он опередил меня. Вскочив с места так быстро, как позволяли ему его молодые ноги, он торопливо бросил в мою сторону:
— Простите, мистер, я там вижу моего игрока. — И был таков.
Я собрал обрывки бумажных пакетов и банановую кожуру и направился к зданию клуба. По сравнению с утром гостей в клубе прибавилось, и мне пришлось просить швейцара найти управляющего, потому что сам его я уже не мог разыскать. Конечно, управляющий был занят, но он все же проводил меня в библиотеку и сказал, что она в моем распоряжении. Я скользнул глазами по книжным полкам и сразу же нашел красный том справочника «Кто есть кто в Америке». Отыскать в нем то, что было нужно, не составило труда, потому что я уже заглядывал в него в библиотеке моего шефа. Я прочел:
«Барстоу, Питер Оливер, писатель, педагог, физик; р. в Чэтхеме, штат Иллинойс, 9-го апреля 1875 года…»
Поставив справочник на место, я вышел в холл, где были телефонные будки, и, позвонив Саре Барстоу, попросил разрешения заехать. Поместье Барстоу в двух милях от загородного клуба было все равно по пути, и мне надо было выяснить детали тех новых обстоятельств, которые стали мне известны. Огибая веранду клуба и направляясь к тому месту, где я оставил свой «родстер», я увидел на веранде Мануэля Кимболла. Он стоял в группе беседовавших людей и, увидев меня, кивнул в знак приветствия. Я тоже ответил ему кивком и по тому, как все из его компании повернулись и уставились на меня, понял, о чем они могли разговаривать.
Через десять минут я уже был в поместье Барстоу.
Смолл провел меня не в ту комнату, где я был вчера, а в одну из гостиных. Через несколько минут вошла Сара. Она была бледна, но, как я понял, полна решимости. Не желая того, я своим звонком больше, чем нужно, встревожил ее. Мне надо было бы сразу сказать ей о причине своего неожиданного визита — не в моих правилах пугать людей, когда это не нужно.
Я встал, она продолжала стоять.
— Я прошу у вас всего несколько минут, — сказал я. — Я бы не беспокоил вас, если бы не неожиданная информация, заинтересовавшая меня. День рождения вашего отца девятое апреля?
У нее был такой вид, словно ей не хватало воздуха.
Она только кивнула.
— И в этот день ваша мать подарила ему новый набор клюшек?
— О! — вырвалось у нее, и она ухватилась рукой за спинку стула.
— Прошу вас, мисс Барстоу, успокойтесь и придите в себя. Я уверен, вы знаете, что Ниро Вульф не станет вам лгать, а пока он платит мне, считайте, что я — это он. Мы можем задавать вам любые каверзные вопросы, но мы никогда не пойдем на откровенную ложь. Если вас мучили сомнения и вы думали, что клюшка, с помощью которой был убит ваш отец, могла оказаться в том самом наборе, который ему подарила ваша мать, то выкиньте это из головы. У нас есть основания считать, что там этой клюшки не было и не могло быть.
Она смотрела на меня, губы ее двигались, но слов не было слышно. Боюсь, она не устояла бы на ногах, если бы не держалась за спинку стула. А уцепилась она за нее крепко.
— Может, то, что я вам сказал, что-то значит для вас, а может, и ничего не значит, но считал нужным немедленно сказать вам, как только сам узнал. Если это вам поможет, я буду очень рад, но хотел бы рассчитывать на взаимность. Как вы на это смотрите? Мне тоже иногда бывает нужна помощь. Скажите, то, что вы обратились к Ниро Вульфу с такой странной просьбой, это связано с подарком вашей матери?
Кажется, она обрела наконец дар речи, ибо вдруг сказала:
— Я не верю, что вы можете сказать мне неправду. Это было бы слишком жестоко.
— Да, я не стал бы вам лгать. А если бы и пошел на такое, то теперь вам бояться нечего, потому что я знаю о подарке, и вы можете смело, не впадая в панику, ответить на мой вопрос. Значит, именно это так мучило вас все время?
— Да, — ответила она. — То есть… Да, это.
— Понимаю, ваша матушка бывает непредсказуема, у нее странные фантазии в отношении вашего отца, она дарит ему набор клюшек к дню рождения… А что еще?
— Ничего. — Она сняла руку со спинки стула, но тут же снова ухватилась за нее. — Мистер Гудвин, я, пожалуй, сяду, — тихо промолвила она.
Я поспешил к ней, взял ее за руку, ногой осторожно пододвинул ей стул и, не отпуская ее руки, ждал,
