– Пирожки?
– Да, сэр. Мистер Валенко.
– Так. Естественно.
Он поднял вторую крышку и, нагнувшись, понюхал. Выпрямившись, сказал:
– Артишоки?
– Очевидно, так. Мистер Мондор называет это как-то иначе.
– Неважно. Оставьте все это здесь, пожалуйста. Мы сами накроем на стол, если вы не возражаете.
Они ушли, Вульф возвратился к креслу и сказал:
– Позвони в отель и узнай меню ленча.
Я воззрился на него:
– Вы не бредите?
– Арчи! – Голос его звучал сурово. – Это пирожки Валенко и артишоки Мондора. Но как, черт возьми, я могу знать, кто находился на кухне и что там делается? Эти подносы предназначались для нас, и, возможно, все знали это. Для меня. Я еще надеюсь уехать домой вечером. Позвони в отель и, ради бога, убери отсюда эти подносы, чтобы меня не раздражал их запах. Отнеси в свою комнату и оставь их там.
Толман сказал:
– Но, боже мой… если вы действительно думаете… мы можем подать это на анализ…
– Я не хочу анализировать. Я хочу есть. Но не могу. Возможно, в этой пище и нет ничего плохого. Но пока я ни за что не могу поручиться. А что толку будет от анализа? О! Арчи!
Опять стук. Это начинало надоедать. Пришел зеленожакетчик с телеграммой для Вульфа.
Я принес ее в комнату, распечатал и вручил боссу. Он прочитал и пробормотал:
– Конечно.
В его тоне появились новые нотки, и я быстро взглянул на него. Он возвратил мне телеграмму.
– Прочитай ее мистеру Толману.
Я прочитал:
Ниро Вульфу Канавин
Не упоминается никаких бумагах тчк Кремер сотрудничает тчк звоните о месте действий
Вульф мягко сказал:
– Это лучше. Много лучше. Мы почти без опасения можем есть эти пирожки, но на всякий случай… Нет. Позвони в отель, Арчи. А после этого, я полагаю, к нам присоединится и мистер Толман.
Глава 15
Джером Берин настолько энергично затряс обоими кулаками, что стол буквально задрожал под ним.
– О! Бог мой! Какая грязная собака! Такая… – Он резко оборвал себя и воскликнул.
– Вы сказали, что это не Бланк? Не Вукчич? Не мой старый друг Зелотта?
Вульф проворчал:
– Ни один из них, я думаю.
– Тогда я повторяю – грязная собака. – Берин наклонился вперед и дотронулся до колена Вульфа. – Я скажу вам откровенно. Моя сентенция совершенно не относится к тому, что он убил Ланцио. Это нужно было сделать давно. Правда, нехорошо закалывать человека в спину, но, когда приходится торопиться, можно смотреть на некоторые мелочи сквозь пальцы. Нет, за убийство Ланцио даже таким способом я не назвал бы его собакой. Но стрелять через окно в вас, почетного гостя Общества мастеров! Только потому, что вы заинтересовались этим случаем! Потому, что вы докопались и установили мою невиновность! Потому, что у вас хватило здравого смысла понять, что я не мог сделать семь ошибок из девяти соусов. Да, кстати, вы ужаснетесь, если я вам расскажу, что давали мне есть в этом месте… в этой тюрьме…
Он рассказал, и это звучало ужасно.
Он явился сюда с дочерью, чтобы принести Вульфу свою величайшую благодарность. Было уже четыре часа.
Толман оставался у нас почти до конца ленча, а после того, как мы закончили, явились с соболезнованиями Росси, Мондор и Кейн. Даже Луис Серван улучил возможность забежать на несколько минут. Около трех часов раздался телефонный звонок из Нью-Йорка. Вульф говорил сам. Я не знал содержания разговора и понял только, что он беседовал с инспектором Кремером. Но я догадался, что полученные новости были неплохие, потому что после этого он уселся поудобнее в кресле и почесал кончик носа и вообще выглядел наполовину умиротворенным.
Констанция Берин сидела уже в течение двадцати минут, ерзая в кресле и пытаясь вставить слово в разговор. Наконец она воспользовалась тем, что ее отец начал раскуривать трубку, и обратилась к Вульфу:
– Мистер Вульф… я… я, наверное, была ужасна сегодня утром.
Он взглянул на нее.
– Безусловно, мисс Берин. Я часто замечал, что большинство хорошеньких женщин, особенно молодых, не всегда способны управлять своими нервами и делают безрассудные поступки. Скажите мне, пожалуйста, когда вы чувствуете приближение такого состояния, неужели вас ничто не может остановить?
Она рассмеялась.
– Но это был не припадок. Я вообще не страдаю припадками. Я просто чуть не сошла с ума, когда они забрали отца в тюрьму, обвинив его в убийстве. Я же знала, что он не делал этого. И это в незнакомой стране, где я до этого никогда не была… Америка – ужасная страна.
– Ну, кое-кто может не согласиться с вами.
– Я полагаю, что… может быть, люди, живущие здесь… О, простите мевя, я не имела в виду вас, мистер Гудвин… Я уверена, что вы очень любезны и что у вас отличная жена, и ваши многочисленные дети наверняка милы.
– Вот как? – взглянул на меня Вульф. – Кстати, как ваши дети, Арчи? Надеюсь, все в порядке?
– Отлично, сэр. – Я махнул рукой. – Мелинда немного кашляет, но это пройдет.
Берин вынул трубку изо рта и кивнул мне:
– Маленькие все хороши. Так же как и моя дочь… – Он пожал плечами. – Она хорошая девочка, но когда-нибудь доведет меня до сумасшествия… – Он опять наклонился к Вульфу. – Но вернемся к нашему разговору. Это правда, что мне сказали? Будто эти собаки будут держать нас здесь, сколько им вздумается? И это все из-за того, что Ланцио воткнули нож в спину? Я с дочерью собирался отправиться завтра в Нью- Йорк, а затем в Канаду. Получается, что я вышел из тюрьмы, но не свободен.
– Боюсь, что так. Вы намереваетесь успеть на ночной поезд в Нью-Йорк?
– Вот именно. А теперь они говорят мне, что никто не сможет покинуть это место, пока они не докопаются, кто убил эту собаку! Если мы будем ждать, пока этот слабоумный Толман…
– Вам не нужно будет ждать его, – изрек Вульф. – И слава богу. Я думаю, сэр, вы вполне можете собирать чемодан. К счастью, вам не пришлось ждать, пока Толман раскопал правду относительно этих соусов. Если вы хотите…
– Я мог бы вообще не выйти оттуда. Я знаю это. Я мог дождаться худшего. – Берин очень характерным жестом показал, как отрезают голову. – Я знаю, что спасен вами, и буду благословлять вас всю жизнь. Я говорил об этом с Серваном. Я сказал ему, что я ваш неоплатный должник, но что я человек чести и всегда расплачиваюсь с долгами. Я сказал также Сервану, что должен заплатить вам. Но он ответил, что вы не признаете плату. Он добавил, что вам уже предлагали деньги, и вы отклонили это предложение. Я понимаю и разделяю ваши чувства. И, поскольку вы здесь почетный гость…
Еще один стук в дверь не дал нам возможности услышать окончание дискуссии. Я так и знал, что в течение нескольких дней мой босс то и дело будет получать комплименты своей бескорыстности и прочее.
Прибыл Вукчич, и его приход, подобно другой пуле, влетевшей в окне, прервал собеседование о таких вульгарных вещах, как долг, плата и прочее. Он был нервозен, мрачен и расстроен. Вскоре после его
