– Не знаю – разумеется, я очень волновалась. Халат, который я надеваю, очень свободный, карманы в нем большие. Вы же его на мне видели.
– Видел, видел. Итак, вы признаете, что утаили обстоятельство, связанное с преступлением?
– Это… очень дурно, да?
– Дьявольщина! Нет, что вы. Все просто замечательно. А вы знаете, кто подложил вам в карман тот сверток?
– Нет.
– Ну конечно. И когда – тоже не знаете?
– Нет. – Нийя нахмурилась. – Я уже думала об этом. Халат я оставила на скамье в раздевалке, когда отправилась фехтовать в зал в конце коридора. Когда я оставила в зале мистера Ладлоу и встретила в коридоре мистера Фабера, я забежала в раздевалку, чтобы сбросить там щитки, перчатки и маску и накинуть халат, а потом пошла в нишу с мистером Фабером. Кто бы ни подложил мне в карман этот сверток, я не думаю, что он сделал это прежде, чем я облачилась в халат, так как я тогда заметила бы, что в нем что-то лежит. Когда консьерж поднял крик, мы все сбежались туда, натыкаясь друг на друга – вот тут-то, по-моему… это единственное, как я могу объяснить, почему у меня в кармане…
– И вы понятия ни о чем не имели, да?
– Я ничего не знала до тех пор, пока в кабинете Милтана не почувствовала, что в моем кармане что-то лежит.
– И вы испугались. А на самом деле вы тут были совершенно ни при чем.
– Да. Я была не виновата. Я вообще не виновата.
– Ну разумеется. Но, хотя вы были совершенно не виноваты, вы все же не рассказали об этом полиции, и не собирались и никогда бы не стали, если бы мадам Зорка не сообщила, что она видела, как вы это делали, и вы не рискнули опровергать ее слова! – Кремер прогавкал последние слова прямо в лицо Нийе, приблизив к ней свою физиономию дюймов на тридцать.
– Я… – Нийя сглотнула. – По-моему, я могла бы. Но, подумав обо всем, я решила, что, когда мистер Гудвин найдет у себя в кармане сверток, он передаст его вам, а для вас, мне казалось, не будет иметь значения, был он у меня в кармане или нет.
– Ну, так вы неправильно подумали. Мистер Гудвин не таков, чтобы передавать улики полиции. Мистер Гудвин вместо этого перелез через забор и бросился домой к папе показать, что он нашел, а папа сказал…
– Вздор! – резко оборвал Кремера Вульф. – Давайте-ка разберемся. Вы слышали, что я вам сказал; повторять все заново ни к чему. Допустим, что ваши надуманные предположения справедливы, что Арчи видел, что у него в кармане что-то лежит, и решил сбежать, и что он скрыл от вас эту вещь, – вы все равно не сможете доказать свои догадки, так какого же дьявола вы тянете кота за хвост? Тем более что, как только нам позвонила мадам Зорка и мы обыскали карманы пальто Арчи, мы тут же связались с вами.
– Вам пришлось это сделать!
Вульф скривился.
– Не знаю, не знаю. Пришлось? Всегда можно что-нибудь придумать, если очень захочется. Все равно, мы сразу позвонили вам. А ведь мы могли бы и не связываться с вами, а начать разбираться сами, без вас, и две вещи, которые вы не смогли найти, так и остались бы для вас пропавшими, ведь мадам Зорка сбежала, когда ей позвонили Арчи и мисс Тормик, так что угроза разоблачения с ее стороны отпала бы сама собой. Выходит, это нам вы обязаны тем, что два исчезнувших с места преступления предмета оказались у вас в руках. И нам вы обязаны тем, что знаете о крайне подозрительном обстоятельстве, а именно о том, что мадам Зорка исчезла – с чемоданом и сумкой. Вы узнали также и о способе, которым преступник избавился От перчатки и col de mort, и этим вы обязаны бесстрашной откровенности моей клиентки.
Кремер стоял и неотрывно сверху вниз смотрел на Вульфа и, насколько я мог судить по его красной физиономии, вовсе не лучился благодарностью.
– Ага! – произнес он в ответ на последние слова Вульфа. – Так все-таки она ваша клиентка, верно?
– Я же вам говорил.
– Вы говорили неопределенно. Вы сказали, что решите, когда встретитесь с ней.
– Ну, так я с ней уже встретился.
– Отлично. Так она ваша клиентка или нет?
– Да, она моя клиентка.
Кремер поколебался, потом медленно повернулся и посмотрел сверху вниз на Нийю – испытующе, но без особой враждебности; я подавил ухмылку. Я знал, что его глодало. Он отлично сознавал, что не пришло еще то время, когда он сможет позволить себе безбоязненно навесить обвинение в убийстве на клиента Ниро Вульфа, будь то мужчина, женщина или ребенок, и его наверняка подмывало оставить Нийю Тормик в покое и подыскать себе новую жертву. Он даже, почти сам того не сознавая, удостоил Карлу Лофхен быстрым подозрительным взглядом искоса, но затем снова принялся разглядывать Нийю, а через мгновение повернулся к Вульфу и сказал:
– Фабер подтвердил ее алиби. Ну что ж, ладно. Но вам ведь не нужно говорить, что у алиби есть две стороны. А если Фабер почему-то полагает, что ей нужно обеспечить алиби, и решил сделать это? А она тоже думает, что алиби ей необходимо, а потому приняла и подтвердила сказанное им? Может, даже не сознавая, что, выгораживая ее, Фабер на самом деле хлопочет об алиби для себя самого?
Вульф кивнул:
– Старый трюк, но хорошо срабатывает. Конечно, это вполне возможно. Не хотите пива?
– Нет.
– А вы, мисс Тормик, мисс Лофхен?
Выслушав их отказы, он нажал на кнопку и продолжил:
– Грязное дело, мистер Кремер. Придется мне выяснять, кто убил мистера Ладлоу, если только вы не сделаете это раньше меня. Само собой, вы ничего не добьетесь, если будете травить мою клиентку. Посмотрите на нее. Когда вы уйдете, я с ней немного побеседую и посоветую, чтобы пока она по-прежнему держалась за алиби, которое ей предоставил Фабер, даже если он его сфабриковал. Не спорю, это алиби защищает и Фабера, но ее оно тоже защищает. Если вы вдруг всерьез заподозрите Фабера, особенно если обнаружите подходящий мотив, дайте мне знать, и мы вернемся к этому алиби.
– Вы же сами подозреваете ее во лжи!
– Да нет, не очень. Солгать может кто угодно, по крайней мере, любой скорее молча согласится с ложью, чем решит предстать перед судом в деле об убийстве. Кстати, об этом самом мистере Фабере. Вы глубоко заблуждаетесь, подозревая, что я с ним хоть как-то знаком. До сегодняшнего дня я никогда его не видел и ничего о нем не слышал. Может, он тоже тайный агент?
Кремер смерил его взглядом.
– Откуда вы можете это знать, если вы с ним совершенно не знакомы?
– Я и не знаю. Я просто предположил. Если бы я знал, я бы не спрашивал. Он не британец?
– Нет.
– Ну разумеется. Он мог бы носить нарукавную повязку со свастикой. Он не понравился ни Арчи, ни мне. Жаль, что алиби моей клиентки построено на его показаниях; я бы предпочел доказать ее невиновность, не опираясь на них. Как вам кажется, смерть Ладлоу не напоминает охоту германского орла на британского льва?
– Ничего мне не кажется. Для меня речь идет просто о том, что один человек убил другого.
– Ну хорошо, пусть так. – Вульф взглянул на часы. – Уже за полночь, а я еще должен поговорить с мисс Тормик. Кто-нибудь еще хочет ее о чем-либо спросить?
– Она иностранка. Я хочу взять у нее подписку о невыезде.
– Да не сбежит она, по крайней мере сегодня ночью, а насчет подписки можно договориться и завтра, если вы так настаиваете.
Кремер что-то промычал.
– Она слишком важный свидетель. У нее в руках находилось орудие убийства. Пусть придет завтра в мое управление к лейтенанту Роуклиффу.
Вульф насупился:
– Лейтенант Роуклифф – это тот самый невежа, что явился сюда как-то с ордером на обыск и перерыл
