всеобщего опьянения безнаказанностью и водкой, судя по его «картинке», налицо.
Далее — Шеннонский инцидент, опозоривший нашу страну. В Вашингтоне во время встречи с Клинтоном Ельцин выпил несколько бокалов. Что оценено мемуаристом, как «совсем немного». Но через некоторое время в полете над Атлантикой Ельцин оказался мертвецки пьян: «встал, упал, описался». Жена и холопы хлопочут над безжизненным телом. Для нас с вами сообщают: микроинсульт, сердечный приступ. Потом оживившийся Ельцин сказал: «Я просто проспал». И свалил все на своих помощников, которые его «не разбудили». При этом иностранные дипломаты, готовившиеся встретить президента России, были изумлены картиной: Ельцин, писающий на колесо самолета. Делал он это, надо полагать, не приходя в сознание.
Позорнейший эпизод: «Ельцин дирижирует оркестром». Кадры этого позора облетели весь мир. Коржаков пишет, что его патрон с утра «уже устал», потом «расслабился перед церемонией», потом за обедом «выпил много сухого вина», отчего «резвился: гоготал сочным баритоном, расковано жестикулировал и нес откровенную ахинею». Наконец, Ельцин начал «музицировать около мэрии вместе с оркестром полиции Берлина»: подражал дирижеру, пел дурным голосом отрывочные слова из «Калинки- малинки». Толпа улюлюкала. Было отчего: Ельцин окончательно сдавал Германию. Русские войска выводили в чисто поле на родину. Кривляющийся алкоголик как нельзя лучше иллюстрировал состояние России.
По описаниям Коржакова, Ельцин и его соратники почти всегда пьяны. Что бы они ни делали, всегда пили. Коржаков с Барсуковым с американскими коллегами выпивают «грамм по семьсот». Коржаков с Явлинским — три бутылки шампанского. С Шумейко и Баранниковым Коржаков выпивает четыре бутылки коньяка за присест. Экскурсия по Енисею — вся ельцинская компания пьяна вдрызг. Решается кадровый вопрос — всегда приносят бутылку. Ельцин приезжает к Коржакову в больницу — пьют несколько часов кряду. Ельцин с Кучмой упиваются настолько, что первый протаранил головой дверной косяк, а второго пришлось выносить. С Черномырдиным Ельцин без пьянки не общался. А тот не общался без мата. Ясно также, почему и у Черномырдина, и у Ельцина иной раз нормальные русские слова не проходят сквозь глотку — не хватает привычных оборотов с тюркскими корнями и русскими приставками и суффиксами.
Конечно, Ельцин и не думал становиться миллиардером. Вокруг воровали все, и это было оправдано идеологической догмой. Но себе Ельцин брать не мог: это было «не по- царски». Поэтому брали его родные и близкие. Ему самому было удобно думать, что деньги в чемодане — это авторские гонорары за написанную не им книжку «Записки президента». Коржаков свидетельствует: «тысяч по шестнадцать долларов… ежемесячно приносит литературный обработчик мемуаров» В. Юмашев (затем — глава президентской администрации и зять любимой дочки). Ельцин «складывал деньги в свой сейф».
Барские замашки Ельцин демонстрировал и в «квартирном вопросе». Квартира его семьи на Рублевском шоссе — это не просто жилье. Здесь при Ельцине в дом, построенный для кремлевских врачей, заселились те, кто хотел быть ближе к уху и кого Ельцин хотел держать под рукой: Шахрай, Сосковец, тот же Юмашев, Грачев, Черномырдин, Тарпищев, Лужков, Барсуков, Ресин, Гайдар. Кто не оправдывал доверие Ельцина, удалялись без всяких разговоров. После перехода Баранникова на сторону парламента в 1993 году его квартиру получил министр внутренних дел Ерин. Генеральный прокурор Казанник тоже был лишен квартиры за то, что посмел добиться амнистии для защитников парламента — «подвел президента».
Кто реально был хозяином положения, следует из слов в адрес начальника Федеральной службы контрразведки — того, что осталось от КГБ. Коржаков передает слова настоящих хозяев России, скрывавшихся за спиной Ельцина. Березовский: «…если вы не понимаете, что мы пришли к власти, то мы вас просто уберем. Вам придется служить нашим деньгам, капиталу». Чубайс: «Если этот президент не будет выполнять того, что мы ему скажем, то поменяем президента».
В Старом Огарево банкеты проходили с командой Чубайса, с Гусинским, Березовским и прочими им подобными. Это они — настоящие хозяева жизни. А Ельцин — так, петрушка на базаре. Только злить его не надо, — вот и вся придворная политика. Если ее соблюдать, то страну можно грабить так, как не грабил ни один ордынский хан.
Еще до всяких «демреформ» Ельцин, переехав из Свердловска в Москву, тут же организовал для семьи дочки Лены отдельную жилплощадь. Дочка Татьяна принимает от Березовского сначала «Ниву», потом «Шевроле», а потом и более дорогие подарки.
Хасбулатов впал в немилость, потому что посмел пригласить в сауну, где находился Ельцин, своего массажиста.
Ельцин въезжает в квартиру Горбачева. «Спальный гарнитур из карельской березы с изящной инкрустацией… потом перевезли на личную дачу Ельциных». Барвиха показалась бедной — переехали в шикарный особняк в Огарево. Горбачевский Ил-62 тоже слишком скромен — зачерпните из казны и отделайте салон на полмиллиона долларов. И это не понравилось: нет отдельного санузла для «всенародно избранного». Пришлось отделывать в Швейцарии другой самолет.
Итак, Ельцин пьет и жрет. Когда он работает? Об этом от мемуариста мы не узнаем. Ельцин не руководит страной, а все время ноет. Ельцин не знает, что такое служба Родине, а потому привечает только тех, кто демонстрирует личную преданность. Больше всего любит, когда говорят о нем, млеет от комплиментов. Телевизор не смотрит, газет не читает. При этом он — инвалид. Не только потому, что лишен пальцев. У него травмирована спина, проблемы со слухом (одно ухо почти не слышит), он перенес пять инфарктов. Страной формально управлял клинический тип.
Приговор Коржакова своему прежнему хозяину исходит не из анализа его личности и сложившихся вокруг него условий. Он просто повторяет то, что к моменту выхода мемуаров было очевидным подавляющему большинству: «У него было все, чтобы грамотно провести реформы, предотвратить коррупцию, улучшить жизнь миллионов россиян. Но Борис Николаевич поразительно быстро был сломлен всем тем, что сопутствует неограниченной власти: лестью, материальными благами, полной бесконтрольностью… И все обещанные народу перемены свелись, в сущности, к бесконечным перестановкам в высших эшелонах власти. Причем после очередной порции отставок и новых назначений во власть попадали люди, все меньше и меньше склонные следовать государственным интересам. Они лоббировали интересы кого угодно: коммерческих структур, иностранных инвесторов, бандитов, личные, наконец. Да и Ельцин все чаще при принятии решений исходил из потребностей семейного клана, а не государства».
Наверное, не стоило бы читать, а тем более анализировать труд другого ельцинского прихлебателя — бывшего пресс-секретаря В. Костикова «Роман с президентом». Сладенькое название предвещает какую- нибудь мерзость. Но такова участь летописцев — читать надо.
Эта книжка по сравнению с яркими воспоминаниями телохранителя Коржакова смахивает на упражнения графомана. Да и пишут почти об одном: Костиков — с умолчаниями и недомолвками, Коржаков — открыто. И все-таки, в отличие от Коржакова, Костиков был тем, кто мотивировал деятельность президента, формировал его мировоззрение. Телохранитель, если и пытался подталкивать Ельцина на отдельные поступки, так и не смог стать его «вторым Я». Костикову же Ельцин поддался, а потому книга пресс-секретаря помогает проникнуть в потемки президентской души.
В Кремле все знали, что Костиков пишет книгу. Ходили и боялись. Кто припугнуть пытался, кто подольститься. Даже Ельцин боялся вышвырнуть Костикова взашей. Но и рядом с собой держать было страшно — вдруг еще чего-то лишнего узнает да понапишет об этом. Налил на прощанье фужер коньяку и назначил Костикова послом в Ватикан.
Но Костиков, судя по его книге, оказывается осведомленным скорее о застольях, чем о содержании деятельное- ти «команды Ельцина». Как и Коржаков, он больше пишет о том, кто и сколько мог выпить, кто был допущен к президентской сауне и т. п.
Милые шуточки были приняты в среде «приближенных к телу». В качестве намека на скорое назначение в Ватикан, как рассказывает Костиков, ему подарили карикатурную фигурку молящегося монаха. «Когда фигурку слегка поднимали, из-под сутаны выскакивал огромных размеров член радикально- фиолетового цвета». Таким образом, по свидетельству пресс-секретаря мы можем представить себе атмосферу дворцовых скабрезностей, слабо сочетающихся с задачами государственного служения.
Костиков пишет, что президент осознавал себя воссоздателем величия России, но тут же оговаривается, что воссоздавалась пустая помпезность, что пар уходил в «президентские фанфары», написанные специально для обозначения явления президента народу. Вместо упорной работы на благо
