немедленно. И Гайдар не обманывал Ельцина, когда уверял, что все решится к осени. Он, правда, так думал и, правда, не ведал поначалу, что творил.
Гайдар активно работал над всеми документами Бе- ловежья. И он несет полную ответственность за принятый там вариант выхода, принимавший за объективную истину границы республик внутри СССР и игнорировавший судьбы миллионов российских людей, оказавшихся за пределами России.
Приватизация при Гайдаре из инструмента перехода России к рыночной экономике превратилась в инструмент грандиозного обогащения номенклатуры и 'одобренный ею олигархов, в инструмент грандиозного ограбления трудящихся масс, главных создателей социалистической собственности…
Гайдаровская приватизация превратила правящие группировки России не в организаторов собственного экономического развития, а в привязанных к Западу компрадоров.
Гайдар переложил все тяготы выхода из социализма на народные массы. Обеспечил захват подавляющей части государственной собственности номенклатурой и олигархами. Посадил российское государство на западную наркоиглу нефте- и газодолларов. Сделал Запад — соблазненный перспективой ликвидации российского ВПК — своим союзником и частичным донором. И по линии небольших подачек, и по линии платы за вывозимые ресурсы. Сдал народы бывших союзных республик их национальной коммунистической номенклатуре (поделившейся в ряде республик властью с оппозицией). Избавил номенклатуру от бремени расходов на одну из опор России — ее великодержавность. И от расходов на другую опору — российскую культуру.
Гайдар — символ чудовищного разлома несправедливости и бесчеловечности, зеркало того антинародного, номенклатурно-олигархического выхода из социализма, который был навязан России в начале 1992 года» («МК», 16.12.2009).
В статье утверждалось, что реформы Гайдара были «худшим из всех возможных вариантов выхода» страны из социализма.
Чубайс назвал публикацию «грязной ложью». Чубайса возмутила, надо полагать, не только столь негативная характеристика его соратника по грабежу страны, но и попытка Лужкова с Поповым снять с себя ответственность за сопричастность к этому грабежу. В обращении к главному редактору газеты (а вовсе не к Лужкову и Попову) руководитель Роснано заявил: «Егор уже не может защитить себя, поэтому я, проработавший с ним бок о бок много лет, заявляю, что статья эта — не более чем грязная, завистливая и злобная ложь».
Что у них — ложь, то у нас — истинная правда.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Спады и взлеты бывают в истории любого государства. Нашествия врагов извне или случайная недееспособность власти составляют те флуктуации в истории народа, которые подавляются его внутренней энергией, потенциалом жизнеспособности. Причем эта энергия не всегда тратится на то, чтобы уравновесить негативные явления. Чаще всего преодоления полосы неудач идет путем уступок в одной области и неожиданного прорыва в другой.
Россия 90-х годов деградировала практически по всем направлениям. Общим местом с тех пор стало утверждение, что такого провала в условиях мирного времени еще не знала мировая история.
Положение усугублялось тем, что интеллектуальные «верхи», церковная иерархия, научное сообщество не только не были готовы найти рецепты преодоления кризиса, но совместно с правящей бюрократией предпочитали блокировать поиск таких рецептов. Мыслящая часть населения, не замолив старых грехов, вошла в новую полосу нравственного опустошения, сопровождавшего опустошение страны нарождающейся олигархией.
В течение последнего десятилетия XX века политика демократических реформ, вместе с разговорами о правовом государстве, правах человека и рыночном рае, обнаружила себя отвратительным воплощением мифологии, заменившей пусть ложный, но все же светлый миф «коммунистического далеко». Новый миф оказался не годен для того, чтобы быть хоть немного привлекательным даже для тех, кто цинично использовал его в своих собственных интересах. Именно поэтому режим, возникший на развалинах горбачевского «социализма с человеческим лицом», отрицал самого себя.
Состояние отрицания не может быть преодолено просто исходя из непривлекательности социальной мифологии «демократии». Здесь требуется понимание целей такого преодоления. Кому такое преодоление необходимо? Речь идет о том, чтобы обеспечить легитимность некоторой формы общественного бытия (для большинства еще совершенно не выясненной). И не по юридическим законам, а по законам истории. Какая Россия сможет обосновать свое право на существование в XXI веке?
Поставив столь общий вопрос, мы порождаем целую цепочку проблем, связанных между собой. Отбрасывая многочисленные боковые ответвления в лабиринте возможностей, можно сформулировать главную идею, соответствующую пониманию российского традиционализма. Эта идея состоит в том, что будущее России может быть связано только с восстановлением прерванной истории русской цивилизации. Прерванной в феврале 1917 года и породившей непрекращающуюся цепочку самоотрицаний и утрат, невосполнимых потерь и варварского расточения жизнетворческого потенциала нации.
Предательство, обморочно охватившее все российское общество с 1917 года, не осуждено и не преодолено в народном сознании. Но предательство это не отпускает, не дает забыть себя. Оно заставляет воспроизводить себя раз за разом. Оно воспроизведено разрушением Ипатьевского дома, в котором был расстрелян последний император, и мистической связью этого акта с первым всенародно избранным президентом России. Оно неявно повторено в нарочито публичном заявлении Патриарха Алексия II о том, что при Ельцине происходит второе крещение Руси. Церковь становится инструментом, обслугой олигархии? Скорее всего, здесь сказывается та психологическая закономерность, согласно которой предатель больше всего ненавидит преданного — свидетеля его низости. Если под прессом КПСС можно было делать вид, что материальных предпосылок для покаяния (следовательно, и для действий по преодолению исторического грехопадения) возникнуть не может, то при «демократах» пришлось определяться. Патриархия, порожденная волей Сталина в 1943 году, предпочла любить власть, считая ее «от Бога». При этом, с течением времени, отречься от идеала монархии (вслед за «синодалами» февраля 1917 года), и от Соборной клятвы 1613 года, и даже от доктрины «Москва — Третий Рим»!
Точкой отсчета в новейшей истории стал либеральный, а потом и люмпенский переворот 1917 года, неизбежным следствием которого было выкорчевывание не только царской фамилии, но и всего духовного строя русской жизни. С этого момента бытие России пошло вкривь и вкось. Моральное уродство всенародного предательства собственной истории, предательство Отечества влекло за собой уродство общественного бытия, уродство воспитания и образования. В результате новый советский тип человека обрушил государственность, в которой сам же и вырос.
При этом народ не безмолвствовал, как в былые времена. Он аплодировал очередной живодерне. Потому и нищета его не вызывает сочувствия, свойственного хирургам перед операцией, — одно лишь публицистическое лицемерие самозваных знахарей.
В условиях предательства власть утратила божественную санкцию и стала строиться в публичном проявлении по воле холопьего произвола, а в закулисном — по воле олигархических групп. Начиная с февраля 1917 года до сегодняшнего момента, формирование власти происходит без учета как предшествующей, так и будущей истории. Именно поэтому система власти остается антирусской, антиисторичной, принципиально неэффективной. Именно поэтому мы от мнимого величия в нищете оказываемся без всякого величия и снова в нищете. Именно поэтому власть в Российской Федерации, как и ранее в СССР, — не что иное, как способ разрушения общества, способ убийства истории и культуры народа.
Коммунистическая номенклатура не пожелала поступиться хотя бы частью своих имущественных привилегий и властных полномочий. Тем самым она толкнула Россию в пропасть глобального кризиса и невиданных бедствий, сравнимых с бедствиями войны. И сама по ходу дела превратилась в новую бюрократию, находящуюся на содержании олигархии. Ожидать ответственной политики от посткоммунистической либеральной бюрократии, разбавленной услужливой «творческой интеллигенцией»,
