Записав все это, я взглянул на Вульфа:
— Выписать чек?
— Разумеется. Иначе что же ты приложишь к письму? — Вульф перевел взгляд на нашу посетительницу. — Вот так-то, миссис Бун, Теперь, надеюсь, ничто не помешает вашей откровенности? Если даже согласиться, что я был «в другом лагере», то теперь-то я нейтрален. Так что же мисс Гантер, по ее словам, делала?
Миссис Бун не сводила с Вульфа изумленного взгляда.
— Тридцать тысяч долларов? — недоверчиво спросила она.
Вульф натянуто улыбнулся.
— Да. Солидная сумма, не так ли?
— И это все? Только тридцать тысяч? А я думала, что они отвалят вам раз в двадцать больше! У них же сотни миллионов… нет, миллиард!
— Это был только аванс, — сухо ответил Вульф. — Повторяю, теперь я человек нейтральный. Что же мисс Гантер сообщила вам?
— Да, но теперь… теперь вы вообще ничего не получите! — воскликнула миссис Бун. — Кузен говорит, что во время войны вы без вознаграждения выполняли задания правительства, но сейчас с частных лиц получаете громадные гонорары. Должна заранее вас предупредить, что я не в состоянии обещать вам большое вознаграждение. Я могу… — она заколебалась, — я могу дать вам чек долларов на сто.
— Не нужно мне от вас никаких чеков! — крикнул Вульф, начиная выходить из себя. — Черт побери, что, в конце концов, сказала вам мисс Гантер?
— Мисс Гантер знала, кто убил моего мужа. Знала не только потому, что он сам сообщил ей что-то накануне смерти. Ей было известно, что один из валиков к диктофону содержит неопровержимую улику против убийцы. Валик этот хранился у нее. Она собиралась держать его у себя до тех пор, пока всяческие разговоры, слухи, негодования общественности не подготовят почву для окончательной дискредитации Национальной ассоциации промышленников. Мисс Гантер сама сказала мне это, когда я пришла к ней и заявила, что она сознательно запутывает историю с чемоданчиком. Я ведь знала, что он стоит у нее в столовой на столе. Она, видимо, опасалась, что я пойду в полицию и испорчу ей все дело, и решила посвятить меня в свой замысел.
— Когда это было? В какой день?
Миссис Бун наморщила лоб, припоминая, но потом рассеянно покачала головой:
— Знаете, у меня все дни перепутались…
— Понимаю, миссис Бун. В пятницу вечером вы впервые были у меня вместе с другими и уже почти решили все рассказать, но передумали. К мисс Гантер вы приходили до этого или после?
— После. На следующий день…
— Следовательно, в субботу. Чтоб у вас не осталось сомнений, напомню, что в субботу утром вы получили по почте конверт, в котором находился ваш фотоснимок и водительские права. Припоминаете? Именно в тот день вы и навестили мисс Гантер?
— Да, да!.. Я сообщила ей о конверте, а мисс Гантер сказала, что это она написала письмо убийце моего мужа, — она знала, что муж всегда носил в бумажнике мой фотоснимок, а бумажник исчез. Он носил его при себе двадцать лет… нет, двадцать три года…
Голос миссис Бун дрогнул, она умолкла и несколько раз судорожно глотнула воздух. Опасаясь, что она разрыдается, а Вульф этого совершенно не переносил, — я поспешил сердито сказать:
— Хорошо, хорошо, миссис Бун, успокойтесь! Возьмите себя в руки и объясните, для чего мисс Гантер написала письмо убийце. Чтобы он вернул вам фотоснимок?
— Д-да… Она понимала, как мне хотелось получить этот снимок обратно. В письме тому человеку она писала, что ей все известно, и потребовала вернуть мне снимок.
— А что еще она написала ему?
— Не знаю. Больше она ничего не сказала.
— Но она назвала вам его имя?
— Нет. Сказала только, что не может назвать убийцу, поскольку не сомневается, что я обязательно проговорюсь, да к тому же навлеку на себя опасность. Что касается преступника, добавила мисс Гантер, то мне нечего беспокоиться, она сделает все возможное, чтобы он не остался безнаказанным… Вот тут-то, мне кажется, я допустила ошибку, почему и считаю себя виноватой в ее смерти. Мисс Гантер утверждала, что я буду в опасности, если узнаю имя преступника. Значит, она тоже была в опасности, особенно после того, как написала ему это письмо. Мне следовало уговорить ее пойти в полицию, и все рассказать, а если бы она не послушалась — нарушить свое обещание и самой отправиться в полицию. И тогда она была бы сейчас жива. Правда, мисс Гантер предупреждала меня, что, видимо, нарушает закон, так как утаивает весьма важные сведение, касающиеся убийства, и весьма важные доказательства виновности преступника. Мне и самой приходило в голову, что я помогаю ей нарушать закон.
— Ну уж об этом-то можете не беспокоиться, — заверил ее Вульф. — Вернее, сможете не беспокоиться с той минуты, как только скажете мне, где мисс Гантер спрятала валик.
— В том-то и дело, что не знаю. Она мне этого не сказала.
Наступило долгое молчание. Миссис Бун опять посмотрела на меня, рассчитывая, видимо, вновь найти поддержку, однако на этот раз ей пришлось разочароваться. Тогда она обратилась к Вульфу:
— Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему мне нужен ваш совет и…
— Сожалею, мадам, — ответил Вульф тоном, лишенным всяких признаков сожаления, — но я ничего не могу сделать для вас. Впрочем, вы пришли ко мне за советом — получите его. Сейчас мистер Гудвин отвезет вас в гостиницу. Оттуда вы немедленно позвоните в полицию и скажете, что хотели бы сообщить нечто важное. Как только приедут полицейские, повторите им все, что рассказали мне, и самым подробным образом отвечайте на все их вопросы. Не бойтесь, что к вам отнесутся как к человеку, нарушившему закон. Я согласен: если бы вы не выполнили обещание, данное мисс Гантер, с ней ничего не случилось бы… Но она же сама потребовала обещания — следовательно, вы не виноваты в ее гибели. — Он поднялся из-за стола. — До свидания, мадам.
Благополучно доставив миссис Бун в «Уолдорф», я вернулся и вошел в кабинет, когда Вульф пил пиво.
— Я буду у себя наверху, — сказал я.
— Подожди, подожди! Нам нужно закончить дело с отправкой письма и чека.
— Что?! — Я не поверил своим ушам. — Вы о письме в Национальную ассоциацию промышленников?
— Разумеется. Разве я не сказал этой женщине, что отправлю письмо? Разве не поэтому она дала нам кое-какие сведения?
Я опустился на стул и долго смотрел на Вульфа.
— Знаете что? — наконец сказал я сурово. — Теперь это уже не просто эксцентричная выходка — это бред сумасшедшего. Из каких же шишей вы собираетесь платить мне жалованье?.. Да и потом, она же не сообщила самого главного… — Я помолчал, потом вкрадчиво сказал: — К сожалению, сэр, должен признаться, что наша чековая книжка куда-то исчезла.
— Будет тебе! — отмахнулся Вульф. — Сейчас же выпиши чек и отошли вместе с письмом. Потом просмотри пачку конвертов на моем столе. Это отчет людей Баскома. Их только что принес посыльный.
— Но у нас же теперь нет клиента! Я сейчас позвоню Баскому и попрошу немедленно прекратить…
— Ни в коем случае!
Я достал из сейфа чековую книжку, заполнил чек и после этого заметил:
— По данным статистики, сорок два и три десятых процента гениев рано или поздно сходят с ума.
Вульф продолжал молча потягивать пиво, не удостоив меня ответом, потом посмотрел на часы.
— Арчи, присядь на минутку. Несколько позже к нам зайдет доктор Волмер, и тебе нужно получить от меня кое-какие указания.
