— Ты лжешь! — я постучала кулаком по бедру для пущей важности.
Он моргнул, но сдаваться не собирался.
— Я?! Почему ты считаешь, что смерть Гарланда тяжким бременем не лежит у нее на душе? Она больше повинна в этом, чем тебе кажется. Она хотела, чтобы в ту ночь я был рядом с нею в той комнате.
— Она хотела тебя? Тебя? Я видела ее разорванную ночную сорочку — все, что ты наделал. Ты силой овладел ею.
На его лице застыла холодная, рассчетливая улыбка.
— Это была ее тактика. Она грубо воспользовалась ею. Борьба помогла ей побороть угрызения совести, но потом она отдалась мне уже от чистого сердца.
— Ты сошел с ума!
— Нет, Оливия, вряд ли я сошел с ума. Это ты сошла с ума; ты так плохо разбираешься в мужчинах и женщинах. Вероятно, потому что ты сама в сущности мало напоминаешь женщину, за исключением, может быть, роста.
Он знал, как меня обидеть. Как обвинить меня в его неверности. Но если грех и похоть есть истина, то я предпочла бы остаться невежественной.
— Я не верю ни единому твоему слову, — прошипела я.
— Потому что тебе этого хочется. Ты не хочешь этому верить, потому что ты, Оливия, в супружеской жизни представляешь для меня сплошное разочарование. Ты не только не можешь дать мне много детей, но и не можешь окружить меня теплой, чувственной любовью. Это не в твоей натуре; и никогда не было.
Я терпел это довольно долго, так как считал, что у тебя есть целый ряд других достоинств. Ты хорошо ведешь хозяйство, у тебя есть положение и авторитет в обществе, но я не припомню случая, когда проходя мимо твоей спальни, мне бы захотелось туда зайти, — добавил он.
Я не могла этого больше терпеть.
— Да, я такова, какова я есть, но когда ты входил в мою спальню, ты так и не смог найти там женщину, похожую на твою мать.
— Ты — жалкое существо, — заметил он.
— Я такова, какова я есть, точно так же как и ты, — ответила я, снова овладев собой. — Угрозы больше не имеют значения. Жребий брошен. Там наверху, в комнате, находится женщина, которая ждет от тебя ребенка. Он в глазах всего окружающего мира является нашим ребенком. Будет так: я буду руководить всем, всеми сценами в этой нелепой пьесе, — ответила я, всем видом показывая свое превосходство.
— Что ты имеешь в виду?
— Что я имею в виду? Мы воплотим твой ничтожный замысел, но инициатива будет исходить от меня. Алисия будет укрываться в северном флигеле, пока не родится ребенок. Всем будет объявлено, что она отправляется в важную семейную поездку. Кристофер останется со мной, а ты будешь относиться к нему, как к своему собственному сыну.
Когда мы инсценируем отъезд Алисии, ты должен при этом присутствовать. Позднее я рассчитаю всех слуг, за исключением Олсена. Ты обеспечишь всех годовалым, жалованием в качестве выходного пособия.
Я знала, что мои серые глаза были холодными, и взгляд пронизывал его словно стрелы.
— Годовалым жалованием!
— Нет, двухгодовалым жалованием! Я хочу, чтобы все остались очень довольны. Затем Алисия вернется и укроется в северном флигеле, а ты наймешь новую прислугу, чтобы выполнять всю работу по дому. Также ты должен проследить за тем, чтобы никто из этих слуг не проник в северный флигель.
Я видела, как он бесится от злости.
— Ты никогда не переступишь порог северного флигеля, пока Алисия останется там. Если ты поступишь так, я тотчас прекращу этот цирк и предам все огласке, какие бы неприятности не были с этим связаны. Я говорю серьезно, Малькольм. Надеюсь, мы обо всем договорились? — я пристально посмотрела на него.
Выражение моего лица не могло его обмануть, он понимал, что я прочту в его глазах.
— У меня нет никакого интереса к ней, за исключением того, чтобы она родила здорового ребенка.
— Ну что ж, мы договорились? — добавила я.
— Да, да, — торопливо добавил Малькольм, и я почувствовала его слабость.
Его плечи были слегка опущены, лицо казалось измученным. Я злорадствовала, уливаясь своей вновь обретенной властью.
— Хорошо, — наконец прибавила я, — я буду общаться с нею, а ты забудешь дорогу к ней. Я сообщу тебе, когда нам понадобятся услуги акушерки, ты наймешь ее и доставишь ее сюда.
— Я тоже собирался предложить это тебе.
— Но ведь не предложил, а, Малькольм? Я сама все продумала, — ответила я, восхищаясь собой и продолжая дальше раскрывать свой хитроумный план. — Как только она родит малыша, она сразу уедет, причем ты обеспечишь ее материально, как того требовал Гарланд. Сделка — это сделка, — сказала я холодно.
Он вновь наигранно улыбнулся.
— Отдать все это богатство в руки ребенка?
— Ребенка, который родит от тебя ребенка, — ответила я.
Тотчас его улыбка угасла.
— Если она достаточно взрослая и способная, чтобы родить твоего ребенка, то она может иметь и долю твоего состояния.
— Откровенно говоря, Оливия, меня трогает твоя материнская забота о ней, — он отчаянно пытался перехватить у меня инициативу, скрываясь за своей обычной иронией.
Он очень хотел настроить меня против Алисии. Но я встречала все его замечания равнодушно и холодно.
— Мне предстоит расплачиваться за то, какова она есть, и какой ты ее сделал, — сказала я по возможности сухо и формально.
— И какова же она?
— Она — женщина, с которой ты не особенно считаешься.
— Ты с ума сошла от своих идей, — он покачал головой, хотя знал, что я была права.
Я надменно и уверенно возвышалась над ним. Он сразу обмяк и съежился в своем кресле. Буря за окном потихоньку прекратилась. Через серые облака пробивался закат, он разгонял серый цвет вокруг, но не на лице Малькольма.
— Теперь еще одно, — добавила я. — Занятия мальчиков на чердаке должны прекратиться.
— Почему? Они будут находиться достаточно далеко от нее и лишь по нескольку часов в день, — возразил он.
— Мы не можем допустить того, чтобы мистер Чиллингуорт что-либо обнаружил, и мальчикам не следует знать, что она находится здесь. Вообрази, если маленький Кристофер вдруг обнаружит, что его мать находится взаперти? Мал и Джоэл поймут, что ребенок, который родится, будет их братом или сестрой. Они не должны знать о том, что Алисия беременна.
— Это будет девочка, — сказал он, — это будет их сестра.
— Сводная сестра, — поправила я. — Но они будут уверены, что она является их родной сестрой. Я не могу допустить того, чтобы мои сыновья узнали, что этот ребенок от их отца и жены их деда. Грехи и есть грехи. Даже твои щедрые пожертвования церкви не смогут искупить то зло, которое ты сотворил. — Я указала на него пальцем, как строгий учитель воскресной школы.
Он покачал головой. Я сразила его; я почувствовала это, и это сразу придало мне уверенность.
— А где они будут учиться?
— Их следует отправить в школу, как остальных детей. Необходимо уволить мистера Чиллингуорта завтра и создать условия для дальнейшего общественного обучения, — ответила я, делая упор на слове «общественное».
Он моргнул и посмотрел на меня ненавидящими глазами, но чем больше ненависти было в его взоре, тем больше радости я испытывала.
