— Да, — согласился Вулф, — но вы ошиблись. У нашего убийцы были серьезные основания убрать тело подальше, где его никак не увидят с дороги.
— Что?
— И не смогут обыскать. Переходим к тому, о чем я еще не говорил. Вы предпочли не показывать мне перечень вещей, найденных на теле умершего, а я предпочел не говорить вам — кое-что с убитого было взято. Откуда это мне известно? От мистера Гудвина, ведь тело обнаружил он и первым проверил все, что было на трупе.
— Сказки!
— Было бы лучше, — неприятным голосом проскрипел Арчер, — сказать об этом сразу. Что пропало с трупа?
— Билет члена коммунистической партии, выписанный на имя Уильяма Рейнолдса.
— Боже правый! — вскрикнул Сперлинг и привстал с кресла. Заойкали и другие.
Общий шум был перекрыт голосом Арчера.
— Откуда вам это известно?
— Мистер Гудвин видел этот билет своими глазами, а я видел сделанную им фотографию, — Вулф предупреждающе поднял палец. — Прошу не отвлекать меня вопросами. Вернусь к субботнему вечеру на прошлой неделе. Официально мистер Гудвин был там в качестве гостя, но фактически представлял меня по просьбе моего клиента, мистера Сперлинга. У мистера Гудвина были основания полагать, что мистер Рони тщательно охраняет какой-то маленький предмет, ни на секунду с ним не расстается. В гостиной подавались напитки. Мистер Гудвин подсыпал себе в стакан снотворное и подменил стакан мистера Рони. Из которого и выпил. Но и там оказалось снотворное, как выяснил мистер Гудвин к своему большому огорчению.
— Ах! — тихонько вскрикнула у меня за спиной маленькая кочерыжечка.
Вулф метнул мимо меня хмурый взгляд:
— Мистер Гудвин намеревался войти в комнату мистера Рони и выяснить, что же тот так тщательно охраняет, но, увы! Сильную дозу снотворного принял именно он, а не мистер Рони. Мистер Рони не стал пить, а выплеснул содержимое стакана в ведерко со льдом. Вот и еще один довод в защиту версии о предумышленном убийстве: мистер Рони подозревал, что ему могли что-то подсыпать в стакан. Мистер Гудвин был повержен, а он не из тех, кто легко мирится с поражением, к тому же он хотел узнать, что прячет мистер Рони. Поэтому на следующий день, в воскресенье, он предложил мистеру Рони подвезти его в Нью-Йорк и поручил двоим знакомым — мужчине и женщине, они часто на меня работают — устроить засаду и огреть мистера Рони дубинкой по голове.
Тут взвились практически все. Голос Пэрли Стеббинса донесся до меня с расстояния о двадцать футов.
— Господи? Неужто вы его тюкнули?
Вулф сидел, не прерывая этот поток возмущения. Но вскоре поднял руку.
— Я знаю, мистер Арчер, такое деяние уголовно наказуемо. Когда мы закончим, на досуге вы решите, как с этим поступить. Но имейте в виду — без этого мы бы вряд ли изобличили убийцу.
Он снова завладел вниманием аудитории, все притихли.
— Они забрали у него только деньги из бумажника. Это было необходимо, чтобы создать впечатление ограбления… кстати, эти деньги были истрачены на расследование обстоятельств его смерти — думаю, такое их вложение он бы одобрил. Мистер Гудвин обнаружил у мистера Рони предмет, который тот ревностно охранял, и несколько раз его сфотографировал. Это был партийный билет члена Американской коммунистической партии, выданный на имя Уильяма Рейнолдса. Потом мистер Гудвин положил билет на место.
— Значит, я был прав! — от возбуждения и триумфа Сперлинг даже перешел на фальцет. — С самого начала я был прав! — Он негодующе взглянул на Вулфа и, брызгая слюной, вскричал: — Почему вы мне не сказали? Почему…
— Вы были настолько не правы, — грубо прервал его Вулф, — что дальше некуда. Наверно, вы хороший бизнесмен, мистер Сперлинг, но изобличение подпольных коммунистов лучше оставьте людям компетентным. Эта задача вам не по плечу, потому что окружающий мир вы воспринимаете слегка не в фокусе.
— Но, — настаивал Сперлинг, — вы же сами признаете, что у него был партбилет…
— Что значит «признаю», я об этом заявляю. Но из этого совершенно не следует, что Уильям Рейнолдс и Луис Рони — одно и то же лицо. Скорее наоборот, исходя из того, что мне о Рони известно. Так или иначе, есть показания трех человек, что у него был при себе партбилет, — они пригодятся вам в суде, мистер Арчер. Короче, сразу определить личность Уильяма Рейнолдса не удалось.
Вулф поднял ладонь:
— Но через двадцать четыре часа кое-что прояснилось. Я понял, что Уильям Рейнолдс в любом случае не Луис Рони. Более того, возникла обоснованная версия о том, что он-то и убил Рони; он оттащил тело Рони в кусты, обыскал его, нашел и забрал партийный билет — это представлялось весьма правдоподобным. Я принял это за рабочую гипотезу. На следующий день, во вторник, я приблизился к разгадке еще на шаг, когда узнал, что орудием убийства стала моя машина. Получалось, что, если Уильям Рейнолдс убил Рони и забрал партийный билет, он был одним из тех, кто находился в Стоуни Эйкрз. Одним из тех, кто находится здесь сейчас.
По комнате пронесся легкий шумок.
— Вы немного передергиваете, — запротестовал Бен Дайкс. — Разве совершить убийство и забрать билет мог только Рейнолдс?
— Нет, конечно, — согласился Вулф. — Это были не выводы, а гипотезы. Но они были взаимосвязаны — если верна одна, значит, остальные тоже; и наоборот. Убийца обыскал тело и забрал партбилет — значит, он боялся, что его вступление в компартию под именем Уильяма Рейнолдса предадут гласности, и таким разоблачением ему вполне мог угрожать Луис Рони. Так я рассуждал во вторник днем. Но я был связан обязательством перед моим клиентом, мистером Сперлингом, как его выполнить, если я все расскажу полиции? Надо попытаться что-то выяснить самостоятельно. Так я и решил поступить… — Вулф посмотрел Сперлингу прямо в глаза. — Но тут вы вылезли с этим немыслимым заявлением, на которое подбили мистера Кейна. Чем и удовлетворили мистера Арчера, а меня уволили.
Он метнул взгляд на Кейна:
— Вас я пригласил именно за тем, чтобы вы опровергли свое заявление. Опровергаете? Прямо сейчас?
— Не делайте глупостей, Уэб, — рявкнул Сперлинг. Потом Вулфу: — Я его не подбивал!
Бедняга Кейн совсем смешался, не зная, что сказать. Мне даже стало его жалко, хотя именно он так усложнил нам жизнь.
Вулф пожал плечами:
— Поэтому я поехал домой. Надо было проверить все мои гипотезы и либо подтвердить их, либо развенчать. Не исключалось, что в минуту убийства у мистера Рони с собой партийного билета не было. В среду мистер Гудвин отправился к нему на квартиру и тщательно ее обыскал — это не был взлом и проникновение, мистер Стеббинс.
— Это вы так считаете, — пробурчал Пэрли.
— У него был ключ, — пояснил Вулф, что соответствовало истине. — Билета в квартире не оказалось; будь он там, мистер Гудвин обязательно его бы нашел. Но он получил доказательства — не важно, как и какие, — что у мистера Рони были некие бумаги, которые он использовал против кое-кого из присутствующих. Не имеет значения, чего именно он требовал, но скорее всего не деньги; думаю, он хотел получить и получил поддержку в своих ухаживаниях за младшей мисс Сперлинг… или, по крайней мере, нейтралитет. Другая…
— О каких доказательствах идет речь? — спросил Арчер.
Вулф покачал головой:
— Вам они могут не понадобиться; если понадобятся, в нужное время вы их получите. Подтвердилась и другая гипотеза, а именно: мистер Рони не был в вертикальном положении, когда его ударила машина. Дело в том, что над его правым ухом оказался сильный синяк; его обнаружил нанятый мною доктор, и это зарегистрировано в официальном документе. Стало ясно, что убийца не так наивен и совсем не рассчитывал
