билеты на самолет до Нового Орлеана для себя и своей горничной. И они улетели. Возможно, в Новом Орлеане, а может быть, и где-то еще она встретила Эрика Хафа.
Здесь сведения Лона были еще более неточными, но ясно было одно: она встретила Хафа, вышла за него замуж и уехала с ним в одну из стран Южной Америки, где он что-то с кем-то строил. Неоспоримым был лишь тот факт, что три месяца спустя она появилась снова в Нью-Йорке в сопровождении служанки, но без мужа.
Она купила деревянный дом неподалеку от Маунт-Киско и принялась развлекаться с мужчинами. За два года она имела с ними массу хлопот, руководствуясь, очевидно, мыслью о том, что чем выше твои стремления, тем забавнее будет наблюдать, как они низвергнутся с той высоты, когда ты швыряешь их на землю. Со временем и это потеряло для нее свою привлекательность.
Она поехала в Рено, где пробыла некоторое время, получила развод, вернулась в Нью-Йорк и приняла участие в акциях Армии Спасения.
Услышав о сей детали, я вытаращил на Лона глаза, решив, что подобную новость он выудил из собственной шляпы. Присцилла Идз, насколько мне удалось узнать, в ее персикового цвета платье и отлично сшитом жакете, едва ли могла сочетаться с освященной, бренчащей кружкой. Но Лон явно не рассчитывал на эффект. Присцилла на самом деле пробыла почти два года в Армии Спасения. Она носила форму, работала семь дней в неделю, отказала всем своим старым друзьям и привычкам и жила очень скромно, если не сказать экономно. Потом совершенно неожиданно, – а она всегда действовала неожиданно, – оставила Армию Спасения, переехала в двухкомнатную квартиру на Восточной Семьдесят четвертой улице и начала в первый раз за все время проявлять живой интерес к делам «Софтдауна».
Это обстоятельство вызвало волнение в различных кругах. Известно, что между ней и ее бывшим опекуном Перри Холмером, который по-прежнему оставался управляющим долженствующей в скором времени перейти к ней собственности, существовали довольно серьезные разногласия. В частности, был известен тот факт, что несколько месяцев назад она уволила Дафни О'Нейл.
Но этот приказ был положен в долгий ящик должностными лицами корпорации при поддержке самого Холмера, который совершенно законно мог отменять распоряжения своей подопечной. Разногласия были, но никто никому не угрожал.
События, происшедшие вечером в понедельник, были тщательно проанализированы буквально по часам.
Согласно показаниям шофера такси, в которое я посадил Присциллу, она велела отвезти ее на Гранд-Сентрал. Прибыв туда, дама сказала, что передумала и хочет прокатиться вокруг Центрального парка. Шофер повиновался. Когда после неторопливой поездки к северной оконечности парка, а потом снова к южной она вдруг пожелала еще раз прокатиться по этому маршруту, чтобы кое-что обдумать, водитель благоразумно потребовал у нее деньги, и она без возражений дала ему еще десятку. Они завершили второй круг, когда Присцилла дала шоферу адрес: дом 616 по Восточной Семьдесят четвертой улице. Он отвез ее туда вскоре после часа ночи, помог выгрузить багаж, высадил из машины и проводил до входной двери, которую она и открыла своим ключом. После этого он вернулся к своей машине и уехал.
Полиция и журналисты предполагали, что убийца находился в ее квартире, поджидая ее прихода. Проник он туда, видимо, с помощью ключа, который горничная мисс Идз, Маргрет Фомоз, держала в своей сумочке. Таким образом, к моменту появления в своем доме мисс Идз он уже должен был убить Маргрет и взять ее сумочку. Действовал он отнюдь не по специально разработанному плану. Он, конечно, рассчитывал добыть сумочку, не убивая служанку, но, по-видимому, Маргрет узнала его. Она ведь служила у Присциллы давно и могла узнать любого, кто был знаком с хозяйкой.
Я заполнил половину своего блокнота сведениями, которые сообщил нам в тот вечер Лон. Но, как мне казалось, сказанного было вполне достаточно для моего отчета. Проводив Лона, я вернулся в кабинет и нашел Вульфа сидящим с закрытыми глазами и опущенной на грудь головой. Не открывая глаз, он спросил, сколько времени, и, получив ответ: десять тридцать, проворчал:
– Слишком поздно. Который теперь час в Венесуэле?
– О Боже, откуда же я знаю.
Я направился к огромному глобусу, но патрон меня опередил. Он провел пальцем вдоль меридиана, начав у Квебека и закончив у экватора.
– Несколько градусов к востоку. Я полагаю, разница в час.
Он с разочарованным видом крутил глобус. Я решил, что это чистейшее мошенничество, и возмутился.
– Вы сейчас пребываете где-то у самого Панамского канала, – сказал я. – Переплывите через океан и обратите свой взор на Галапагосские острова. Там сейчас только половина десятого.
Вульф проигнорировал мои слова.
– Возьми блокнот, – проворчал он. – Раз я взялся за это дело, так, значит, взялся.
Глава 7
Возможно, мое представление о вдовах сформировалось еще в раннем возрасте, в Огайо, на основе знакомства с личностью по имени Роули, которая жила от нас через улицу. С тех пор я, конечно, узнал и еще немало вдов, но их образы уже не смогли стереть мои первоначальные представления, и поэтому я всегда получал некое подобие шока, когда встречал женщину, именующую себя вдовой, у которой еще были зубы, которая все время не бормотала себе под нос и могла ходить без палки.
Миссис Сара Джеффи на вид не казалась вообще отягощенной какими бы то ни было недостатками. Возможно, она была более чем втрое моложе вдовы Роули, но это составляло не так уж много. Ощутив вышеупомянутый шок, когда она впустила меня в квартиру, находящуюся на шестом этаже одного из домов Восточной Семидесятой улицы, я, бросив на нее внимательный взгляд, получил еще и второй. Хотя было всего лишь десять часов приятного солнечного июньского утра, в ее прихожей уже висело мужское пальто, небрежно брошенное на спинку стула, а на полированном столике лежала мужская фетровая шляпа. Я сдержал свое удивление и лишь заметил про себя (в то время, когда она вводила меня в большую, роскошно обставленную гостиную), что, поскольку мой визит был заранее обговорен, можно было предположить, что вдова возьмет на себя труд привести все в надлежащий порядок.
Когда, пройдя через гостиную, мы подошли к стоявшему в эркере столу с двумя приборами, не могу сказать, чтобы я смутился, но все же почувствовал, что не совсем правильно проинструктирован.
– Я была еще в постели, когда вы позвонили, – сказала она, беря ложку. – Я уверена, что вы уже позавтракали, но как насчет кофе? Садитесь… нет, не туда, это место моего мужа. Ольга! – крикнула она довольно высоким голосом. – Кофейную чашку, пожалуйста!
Дверь отворилась. С чашкой и блюдцем в руках в гостиную вошла женщина, по виду настоящая валькирия[3].
– На подносе, моя милая, – сказала мисс Джеффи, и валькирия исчезла.
Раньше чем дверь успела закрыться, она влетела обратно в гостиную с чашкой и блюдцем, которые теперь уже стояли на подносе. Я был вынужден отступить в сторону, чтобы не быть раздавленным. Когда она вошла, я получил от хозяйки кофе и подошел к стулу с другой стороны. Она взяла ложку и отломила кусочек дыни.
– Все в порядке, – сказала она, как бы ободряя меня. – Просто я немного сумасбродка, вот и все.
Она раскрыла рот, откусила кусочек дыни, и вопрос о ее зубах, совершенно великолепных, отпал сам собой.
Я сделал глоток кофе, едва ли приемлемого для человека, привыкшего к кухне Фрица.
– Вам известно, что мой муж умер? – спросила она.
Я кивнул.
– Так я и поняла. – Она взяла ложкой еще один кусочек дыни и отправила его в рот вслед за первым. – Он был майором запаса в войсках связи. В прошлом году, в один из мартовских дней, он, уезжая, оставил пальто и шляпу там, в холле. Я не стала их убирать из некоторого суеверия. И когда три месяца спустя получила извещение о том, что он убит, они все еще были там… И вот прошел год: пальто и шляпа висят
