беконом.
Проверь, есть ли свежий хлеб. Если нет, пошли Лютера за ним в город.
– Хорошо, – отозвался Мортон.
– У Лютера нет времени на выполнение подобных поручений, – пробормотала я.
– Правда? Ну, лучше будет, если он найдет время.
– Зачем ты их так дразнишь? Они такие беззащитные и достаточно настрадались. Они…
– Как вас не тошнит вот так прикидываться! – возмутилась тетя Ферн.
– Мы не прикидываемся. Гейвин помогает Лютеру в его работе, я убирала в доме и помогала тете Шарлотте готовить…
– О, ты же такая чудесная! Я все время забываю.
– Мортон! – закричала она. – Ты встал?
– Встал, встал, – ответил он. – Мне нужна ванна. Я хочу умыться, побриться и…
– Ну, найди другую. Мы будем заняты еще некоторое время. Принцесса собирается также сделать мне маникюр. – Она улыбнулась. – Так ведь, принцесса?
Я не ответила. Я закончила с ее ногтями на ногах и отвернулась, чтобы она не видела моих слез и не радовалась, что ей удалось довести меня до этого. Я глубоко вздохнула. Они наверняка уедут сегодня отсюда, думала я, и мы наконец от них избавимся. Что касалось меня, то я не огорчилась бы, если бы избавилась от своей тети навсегда. Фактически я этого хотела. Я понимала, как это огорчило бы папу, если бы он узнал, что я ненавижу его сестру, но я не могла сдерживать себя.
Тетя Ферн заставила сделать ей маникюр. Она продолжала расспрашивать меня о подробностях сексуального нападения дяди Филипа, но мои ответы ее не удовлетворили, и она бросила это занятие. Потом мне пришлось разложить ее одежду. Она потребовала, чтобы я, пока она одевается, прибрала ее постель и привела в порядок ванную комнату. Ей нравилось наблюдать меня в качестве служанки. Наконец мы спустились вниз позавтракать. Ее приятель сидел за столом и изучал карту автодорог.
– Ты послал Лютера за свежим хлебом? – спросила тетя Ферн.
– Я не смог его найти, а твоя тетя не слишком-то мне в этом помогала, – ответил он. – Она на улице с Гейвином, Джефферсоном и с кем-то еще красит сарай. В зеленый цвет, – добавил он и рассмеялся.
– Красят сарай в зеленый цвет? Думаю, нам лучше позвонить в ближайший сумасшедший дом и попросить их прислать машину, – сострила тетя Ферн.
– Они счастливы здесь, тетя Ферн, и ни для кого не опасны, – сказала я.
– Как насчет того, чтобы поехать в город и позавтракать в ресторане, – предложил Мортон.
– В этом нет необходимости. Моя племянница может приготовить яичницу. Она уже доказала, что может готовить кофе. Я люблю яичницу всмятку, – приказала она. – Смотри, не высуши ее как бумагу. Ну, – протянула она, видя, что я не сразу двинулась с места. – Накорми нас. Бедняжка Мортон умирает с голода. Чем ты занят? – спросила она, подходя к нему.
– Просчитываю, как нам лучше попасть на основную магистраль.
– У нас есть время. Разве ты не хочешь провести часть каникул с этими людьми?
– Конечно, – кивнул он. – Но как долго ты хочешь здесь оставаться?
Я затаила дыхание.
– Пока не заскучаю, – ответила она. – Кроме того, – добавила тетя Ферн, улыбаясь мне, – мы не хотим оставить мою бедную племянницу, когда она нуждается в нас больше всего, правда? О, ты еще не знаешь, почему она убежала из дома. Ну, как-то ночью…
Я выронила яйцо, оно шлепнулось на пол и разбилось.
– Тетя Ферн!
– Посмотри, что ты наделала, – сказала тетя Ферн. – Мисс Криворучка! Ну, собери его, Кристи. Это будет твое, – она рассмеялась.
Я с ненавистью посмотрела на нее. Это была последняя капля в чаше моего терпения, но одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что именно этого она и добивается. Она искала возможность, чтобы сделать жалкой жизнь всех окружающих, такой же жалкой, как ее собственная. Я закусила губу и подавила свою гордость.
– Так почему она убежала? – спросил Мортон.
– Неважно. Это наше личное дело, правильно, принцесса?
Я тряпкой собрала разбитое яйцо и старалась не обращать на нее внимания, но она не отставала. Она была тем человеком, которому нравилось сыпать соль на раны других. Мне пришлось признать, что она не сожалеет о том, что случилось со мной. Она занята собой, и в ней нет места для сожалений.
– Правильно?
– Да, тетя Ферн, – кивнула я, глотая слезы.
Я поняла, что убегая из одной ужасной западни, я попала в другую. Каждый раз, когда я разрывала одно звено в этой цепи, которая приковала меня к проклятью нашей семьи, кто-то снова соединял ее. Словно я ношу кандалы на шее, руках и ногах. Медленно и механически передвигаясь, как какой-нибудь раб, я приготовила тете Ферн и ее приятелю яичницу. Я изо всех сил старалась, чтобы слезы не попали в еду.
– Почему ты не завтракаешь? – спросила тетя Ферн, когда я поставила им на стол яичницу и кофе.
