постарайся им подражать, – предложила она.
Джефферсон посмотрел на меня, на нее, затем открыл рот и вывалил все то, что жевал, в свою тарелку на мясо и овощи.
– Ах! – воскликнула Мелани. – Какая мерзость!
– Какая мерзость! – закричал Ричард.
– Джефферсон! – быстро встала из-за стола тетя Бет. – Филип, ты видишь это?
Дядя Филип кивнул и усмехнулся.
– Сейчас же встаньте, молодой человек, – сказала тетя Бет, – и немедленно отправляйтесь наверх! Мы не будем обедать с тобой, пока ты не извинишься, – она указала ему на дверь. – Иди!
Джефферсон обеспокоенно посмотрел на меня. Даже если я понимала, почему он сделал это, вид пережеванной пищи вызывал отвращение. Меня замутило от этого, от напряжения и гнева, бушевавшего у меня внутри.
– Я не пойду наверх, – с вызовом ответил он. Джефферсон встал и бросился прочь из столовой к входной двери.
– Джефферсон Логнчэмп, тебе не разрешали выходить на улицу! – крикнула ему вслед тетя Бет, но Джефферсон все равно открыл дверь и выскочил наружу. Тетя Бет села. Ее лицо и тонкая шея были пунцовыми. – О, Боже, этот ребенок – такой дикий, пришел и испортил обед, – пожаловалась она. – Кристи…
– Я пойду за ним, – сказала я. – Но вы должны прекратить придираться к нему, – добавила я.
– Я просто пыталась научить его хорошему, – оправдывалась она. – Нам всем надо научиться ладить, мы должны как-то приспособиться.
– Когда же вы приспособитесь, тетя Бет? – спросила я, поднимаясь. – Когда вы пойдете на уступки?
Она откинулась назад, разинув рот. Мне показалось, что на губах дяди Филипа появилась едва заметная улыбка.
– Иди к своему брату и приведи его назад, – попросил он. – Мы поговорим об этом позже.
– Филип…
– Оставь это на некоторое время, Бетти-Энн, – внушительно добавил он. Она метнула на меня гневный взгляд и придвинулась к столу. Я оставила их в молчании, которое для них не было новостью.
Я нашла Джефферсона на заднем дворе на качелях. Он медленно раскачивался, опустив голову, шаркая ногами по земле. Я подсела к нему. Прямо над нами облака расступились, и мы увидели звезды. Со дня ужасной гибели наших родителей, ничто не казалось нам таким ярким и прекрасным, как все это, включая созвездия.
Я вспомнила, как мы с мамой садились где-нибудь летним вечером и смотрели на небо. Мы разговаривали о волшебстве и чудесах, позволяли нашему воображению уноситься прочь, к другим мирам. Мы мечтали о мире без болезней и страданий, о таком мире, в котором нет таких слов, как «несчастье» и «печаль». Люди жили там в совершенной гармонии и заботились друг о друге так же, как и о себе.
– Выбери звезду, – говорила мама, – и там будет тот мир, который мы придумали. И теперь, когда мы будем приходить сюда по вечерам, то будем искать ее.
Сегодня я не смогла найти ту звезду.
– Не стоило тебе делать все это за столом, Джефферсон, – сказала ему я. Он не ответил. – Просто не обращай на нее внимание, – добавила я.
– Я ее ненавижу! – воскликнул он. – Она… она – мерзкий червяк, – прохрипел он, отчаянно ища подходящее сравнение.
– Не оскорбляй червей, – проговорила я, но он не понял.
– Я хочу к маме, – захныкал он. – И к папе.
– Знаю, Джефферсон, я – тоже хочу.
– Я хочу, чтобы они забрали меня отсюда, я не хочу, чтобы Ричард спал в моей комнате.
Я кивнула.
– Я тоже не хочу, чтобы они были здесь, Джефферсон. Но сейчас у нас просто нет другого выбора. Если бы мы не жили с ними, нас отправили бы куда-нибудь еще, – сказала я.
– Куда?
Эта мысль заинтриговала и напугала его.
– В то место, где живут дети без родителей, и может так случиться, что нас разлучили бы.
Это охладило его желание искать выход.
– Ну, я не собираюсь извиняться, – вызывающе заявил он. – Мне все равно.
– Если ты этого не сделаешь, она не позволит тебе есть с нами за одним столом, а ты же не хочешь есть в одиночестве, правда?
– Я буду есть на кухне с миссис Бостон, – объявил он. Я не могла сдержать улыбки.
У Джефферсона был папин темперамент и упрямство. Это уж точно. Если тетя Бет решит, что она сможет покорить его, используя свою тактику, она натолкнется на неприятную неожиданность.
– Хорошо, Джефферсон. Посмотрим, – вздохнула я. – Ты все еще голоден?
