шампанское в доме миссис Робильотти. Надеюсь, вы знаете об этом случае.
Все они, конечно, читали газеты.
– Но вы должны знать все, что знаю я сам, за исключением того, кто мой клиент. Вчера утром Гудвину позвонил его знакомый, по имени Остин Бэйн, племянник миссис Робильотти. Он попросил Арчи…
Понимая, что некоторое время мое присутствие здесь будет не нужно, и надеясь, что наступила пора еще раз попытаться дозвониться до Бэйна, я направился на кухню и там набрал его номер. После пяти гудков я решил было, что вновь не застал его, но услышал в трубке: «Алло».
– Бэйн? – спросил я.
– Кто говорит?
– Арчи Гудвин.
– А, привет! Я так и думал, что вы позвоните и станете ругать меня за то, что я впутал вас в историю. Приступайте.
– Вполне мог бы, но у меня другое намерение. Вы обещали ответить мне услугой за услугу и завтра можете исполнить свое обещание. Я хочу поехать в «Приют Грантэма» и поговорить с женщиной, стоящей во главе заведения. Однако «Приют», наверное, осаждают визитеры, и меня могут не принять. Вот я и прошу замолвить за меня словечко – по телефону или запиской. Что вы на это скажете?
Молчание. Затем:
– Почему вы думаете, что моя рекомендация поможет вам?
– Вы племянник миссис Робильотти. И, как я слышал, не помню от кого, ездили туда с разными поручениями.
Опять молчание.
– А что вам там понадобилось?
– Просто меня разбирает любопытство в связи с некоторыми вопросами, которые мне задавали в полиции из-за того, что я влип по вашей милости в неприятность.
– Какие вопросы?
– Долгая история. И сложная к тому же. Просто я любопытен от природы, почему и занимаюсь сыскным делом. Может быть, я хочу раздобыть себе клиентуру. Во всяком случае, я не прошу вас присутствовать при смерти от отравления…
– Не могу, Арчи.
– Не можете? Почему?
– Потому что не могу. Это будет… это может выглядеть, будто я… В общем, я не могу…
– Ладно, забудем об этом. Тогда мне придется удовлетворить свое любопытство, у меня его с избытком, в другом отношении. Например, почему вы просили меня заменить вас из-за простуды, когда в действительности никакой простуды у вас не было, но если и была, то не такая, какой вы пытались ее изобразить. Я не рассказывал в полиции, что вы симулировали простуду, а теперь, видимо, придется. Пускай они спросят вас об этом. Я очень любопытен.
– Вы сошли с ума! Я был простужен.
– Чушь. Берегите себя. Скоро увидимся, может быть, даже в полиции.
Короткое молчание. Затем:
– Не вешайте трубку, Арчи.
– Почему? Вы хотите мне что-то сказать?
– Я хочу вас видеть, но не могу выйти из дома, жду звонка. Не можете ли вы приехать?
– Куда?
– Ко мне. Дом номер 87, Боудойн-стрит, Виллидж. Два квартала на юг от…
– Знаю. Буду у вас через двадцать минут. Примите таблетку аспирина.
Когда я повесил трубку, Фриц, который возился у раковины, обернулся и сказал;
– Так я и думал, Арчи. Я знал, раз ты там, у нас будет клиент.
Я ответил, что подумаю, как расценить его слова, и отправился в кабинет известить участников проводимой там конференции, что некоторое время им придется обойтись без меня.
7
Дом 87 по Боудойн-стрит оставался таким же, каким был много лет назад. Выложенный изразцами пол был красивого темно-зеленого цвета, стены того же цвета, но посветлее, и отделанные алюминием дверцы лифта. Справившись по внутреннему телефону, я вошел в лифт и нажал кнопку с цифрой «5»
Бэйн уже ждал меня и провел к себе, и я оказался в комнате, в которой с удовольствием поселился бы, почти ничего не изменив в ней, когда Вульф уволит меня или я решу удалиться на покой. Ковры и кресла были в моем вкусе, так же как и освещение, и там не было камина. Терпеть не могу каминов. Усадив меня в кресло, Бэйн спросил, не хочу ли я выпить. Я поблагодарил и отказался.
– Я впутал вас в неприятности, – сказал он. – Дьявольски огорчен…
– Ерунда, забудьте об этом, – успокоил я. – Признаюсь, я слегка удивился, почему вы остановили свой выбор именно на мне. Если хотите получить бесплатный совет, бесплатный, но хороший, то в следующий раз придумайте какую-нибудь более уважительную причину и не переигрывайте.
Он подвинул кресло и сел.
– Очевидно, вы убедили себя, что я симулировал болезнь.
– Конечно, но самоубеждение еще ничего не доказывает. Доказательства следовало бы отыскать, и если нужно, то это можно сделать, расспросив людей, с которыми вы встречались в понедельник вечером, или которым звонили вчера по телефону, или которые звонили вам, и все такое прочее. Но пусть этим занимается полиция. Если бы доказательства потребовались мне лично, то для меня вполне достаточно, что вы немедленно захотели повидаться со мной, как только я сказал, что вы притворились больным.
– Вы говорите, что не рассказали об этом полиции?
– Верно.
– А кому-нибудь другому? Моей тете?
– Нет. Ведь я делал вам одолжение, не правда ли?
– Да, я очень это ценю. Вы же знаете. Арчи, что я ценю это.
– Вот и отлично. Все мы любим, когда нас ценят. Я бы высоко оценил вас, если бы вы сказали, о чем вы хотели со мной потолковать.
Он заложил руки за голову, словно желая подчеркнуть, каким обыденным был наш разговор, словно два приятеля болтали о пустяках.
– Сказать по правде, я тоже попал на горячую сковородку. Или попаду, если вы захотите видеть, как я буду корчиться. Вы хотите этого?
– Только если вы умеете делать это классно. Как же мне это увидеть?
– Для этого вам надо только разболтать, что я наврал относительно простуды. Не важно, кому вы это расскажете, моя тетушка обязательно узнает, и тогда мне крышка. – Он снял руки с затылка и наклонился вперед. – Вот как было дело. Я ходил на эти проклятые званые ужины по случаю дня рождения моего дяди в течение трех лет и сыт ими по горло. Когда тетушка снова пригласила меня, я сделал попытку увильнуть, но она настояла на своем. Есть причины, почему я не мог отказать ей. Но в понедельник я всю ночь напролет проиграл в покер, утром чувствовал себя отвратно и никуда не мог почти. Вопрос заключался в том, кого мне уговорить пойти вместо себя. Для такого дела не остановишь свой выбор на ком угодно. Первые два кандидата, которых я избрал, находились в отъезде, у следующих трех были назначены свидания. Тогда я подумал о вас. Я знал, что вы справитесь с любой ситуацией.
Он откинулся назад.
– Вот как это было. А сегодня утром я вдруг узнаю, что там произошло. Я очень сожалею, что впутал вас в это дело, и я действительно чертовски сожалею, но, откровенно говоря, также чертовски рад, что меня там не было. Должно быть, это было ужасно… Согласен, я эгоист, я рад, что меня там не было, дьявольски рад… Вы это должны понять.
– Конечно. Примите мои поздравления. Мне самому это показалось не очень радостным.
