чье-то внимание. Я буду здесь за дверью. Просто мне необходимо размяться.
— Ублюдок, — Пробормотала она.
— Что вы сказали?
— Да, Дэвид, — добавила она.
— То-то.
В первый раз за целый день Филиппа осталась одна. Прошлой ночью в какой-то момент Лэнгли развязал ее и отпустил в придорожные кусты, но мужчины тщательно стерегли ее, и к тому же, насколько она могла судить в темноте, они находились в совершенно пустынной местности.
И все же ей вряд ли стоило жаловаться на судьбу. Сдвинувшись на край сиденья, и протянув руки, она могла дотянуться до сумки с дневниками Беннета. Педантичный мерзавец даже прихватил с собой несколько экземпляров своей книги.
Филиппа знала, что Беннет ее ищет. Если бедняжка Мэри добралась до Эддисон-Хауса, то уже сообщила домашним кое-какую информацию. Остается только надеяться, что ее будет достаточно. Филиппа усмехнулась, подумав, что она несколько недель старалась привить Беннету манеры культурного человека, а теперь ей больше всего хотелось, чтобы он забыл все правила и просто примчался сюда.
Услышав, что Лэнгли разговаривает с Арнольдом за дверью экипажа, Филиппа снова откинулась на спинку сиденья.
Лэнгли в разговорах с ней много внимания уделял судьбе, которая ее ожидает, если они не поженятся. Она будет опозорена, подвергнется всеобщему остракизму, ее никогда больше никуда не пригласят, с ней даже никто не станет танцевать.
Дэвид определенно не понимал — а Филиппа не собиралась его просвещать — того, что ей на это наплевать. С ней не будут общаться? Ну и что? Она никогда не была особенно популярной, да и практически не танцевала до знакомства с Беннетом. Главное, что ее негодование и злость из-за кражи дневников капитана Вулфа значительно перевешивали опасения насчет отношения к ней общества. Ее не станут принимать? И не надо.
Дверца экипажа распахнулась, и внутрь снова влез Лэнгли, с кувшином и свертком в руках.
— Вода и хлеб, — объявил он, — и еще немного сыра.
— Спасибо.
Вытащив из-за голенища нож, Лэнгли разрезал сыр на ломтики и протянул один ей. Когда она сжала сыр зубами, экипаж тронулся.
— Мы уже в Озерном крае? — спросила она.
— Да. Это труднопроходимая местность. Возможно, на обратном пути из Шотландии у нас будет больше времени, и мы сможем полюбоваться здешними красотами. — Он положил ей в рот еще кусочек сыра, после чего поднес к губам кувшин с водой.
Филиппа намеренно облилась.
— Черт возьми! — воскликнула она. — Развяжите мне хотя бы одну руку, чтобы я могла поесть сама. Вы сами сказали, что местность труднопроходимая. Значит, я никуда не денусь.
— Идти здесь некуда. А если вы попробуете сбежать, не зная дороги, то рискуете свалиться с какой- нибудь скалы, не отойдя и ста шагов от экипажа.
Филиппа нервно сглотнула.
— Я читала о природе Камбрии. Кажется, здесь на каждом шагу ловушки.
— Совершенно верно. — Окинув ее оценивающим взглядом, он приподнялся и развязал ей левую руку.
Она тут же вытянула руку в сторону, пошевелила пальцами.
— Спасибо.
— Мы собираемся пожениться. Взаимовыгодный или нет, но брак — это союз. Для нас обоих будет лучше, если мы сможем ужиться.
— Можно мне еще сыра?
Он отрезал еще один кусочек и дал ей. Положив сыр в рот, она дождалась, пока экипаж особенно сильно тряхнуло на очередном ухабе, и начала задыхаться. Ее сердце стучало так громко, что это мог слышать даже кучер.
— Надеюсь, вы не ждете, дорогая, что я поверю этому представлению? — поинтересовался Лэнгли, откинувшись на сиденье.
Филиппа закашлялась, выплюнув кусок сыра, потом задержала дыхание, причем надолго — ее лицо стало пунцовым. Она захрипела, стала царапать рукой горло, потом закатила глаза и обмякла. Великий Боже! Еще ни одна актриса не вкладывала столько души в свою игру. Если он не поверит ей сейчас, другого шанса не будет.
Лэнгли грязно выругался.
— Наклонитесь вперед, — скомандовал он, — я постучу по спине.
Филиппа наклонилась, но когда Лэнгли навис над ней, резко выпрямилась и изо всех сил ударила его головой в подбородок. Капитан мешком свалился на сиденье. Филиппа быстро выхватила из его руки нож и перерезала веревки. Когда же он зарычал, встал и начал надвигаться на нее, она изо всех сил ударила его этим ножом в бедро. Лэнгли взвыл: — Сука!
А Филиппа схватила сумку с драгоценными тетрадями, распахнула дверцу экипажа и выпрыгнула на дорогу.
Местность была действительно труднопроходимая, и прежде чем кучер сумел остановить экипаж, Филиппа уже была у подножия холма и скрылась из виду похитителей. Огромные валуны, крутые склоны, старые высокие деревья — все это, конечно, давало возможность укрыться, но затрудняло движение. А ей так нужно было оторваться от преследователей, прежде чем прятаться.
Беннет начал расседлывать своего жеребца, как только спешился на постоялом дворе. Соммерсет отправился в конюшню за свежими лошадьми, а Джек — в гостиницу за едой.
Его спутники, наконец, перестали пытаться разговорить его — очевидно, поняли, что он пока не способен общаться с людьми. Они были на правильном пути, потому что на постоялом дворе им точно описали герб Лэнгли и его экипаж, который быстро двинулся в северном направлении. Никто не видел женщину, но грум обратил внимание, что, по крайней мере, один из трех ехавших в экипаже мужчин все время держался вблизи, пока меняли лошадей.
— Беннет! — позвал Джек, выходя из гостиницы с половиной буханки хлеба и охваченный энергией, которой минутой раньше не было и в помине. — Они здесь были не более двадцати минут назад!
Его сердце на мгновение замерло, потом снова забилось. Меняя лошадей каждые десять миль, они продвигались вперед очень быстро, и теперь, наконец, был виден результат. Беннета радовало, что с ними Соммерсет. Одно только его имя открывало все двери и обеспечивало помощь, которой он ни за что бы, не получил, будучи в одиночестве.
Вернулся герцог, ведя под уздцы, серого мерин, за ним шли два мальчика с лошадьми для Джона и Беннета.
— Лошади, которых выпрягли из экипажа, еще влажные, — сказал он.
Джон кивнул.
— Хозяин гостиницы сказал, что продал путешественникам немного еды и воды не более двадцати минут назад. — Он нахмурился. — Этот человек также сказал, что впереди на пятнадцать миль нет ни одного постоялого двора, так что нам придется щадить этих лошадей, чтобы они послужили нам немного дольше.
— Зачем? Они уехали двадцать минут назад, значит, мы их вот-вот догоним, — сказал Беннет и принялся седлать скакуна. Слуги занялись двумя другими.
— Вулф, если он привез ее так далеко, то вовсе не намерен причинять ей зло, — сказал Соммерсет. — Во всяком случае, пока она не откажется следовать его указаниям в Шотландии.
— Она ненавидит путешествовать, — пробормотал Беннет. — Она никогда не уезжала из дома дальше, чем в Девоншир. — Он не мог объяснить всего. Только не сейчас, когда он мог думать только о том, чтобы она вновь очутилась в безопасности в его объятиях. Но, дьявол, он должен ее вернуть!
С громким стоном Джон тоже взгромоздился в седло.
