— У меня всего только и есть, что полк Сомова, — ответил Новиков, и на этом его доклад неожиданно оборвался. Дремов встревоженно закричал в трубку:
— Алло! Алло!
Ответа не было, а когда Новиков наконец отозвался, комдив вздохнул с облегчением:
— Ты что чудишь?
— Да вот рядом, у самого окопа, разорвалось несколько мин.
Вновь подошел подполковник Бражников.
— Иван Николаевич, просит командарм, — доложил он, торопясь.
Дремов давно знал командующего. И все же теперь, приближаясь к радиостанции, испытывал волнение. В должности командира дивизии это был первый его доклад.
Давно усвоив, что командарм не терпит краснобаев, Дремов на вопросы отвечал лаконично и уверенно, но после окончания разговора все же поежился: «Надо и можно лучше».
Вскоре доложили шифровку. Дремов позвал начальника штаба:
— Садись, — сказал он Бражникову.
Пробегая строчки шифровки, стали вместе наносить на карту поставленную дивизии боевую задачу.
— Нам приказано, — сказал Дремов, — нанести удар в юго-западном направлении во взаимодействии с танковым корпусом, а затем действовать самостоятельно в отрыве от главных сил армии.
Иван Николаевич многозначительно посмотрел на Бражникова. «В отрыве от главных сил! В тесном взаимодействии с танковым корпусом!» Мощно, емко! А главное, только подумай, — сами почти в окружении, а идем вперед, на прорыв и окружение противника! Разве такое можно было представить в сорок первом?! Задачу понял? — спросил он у начальника штаба.
— Понял, но хватит ли пороху? Заиметь бы еще хотя бы один противотанковый полк.
— Согласен. Встречи с танками не избежать, и, конечно, противотанковый полк был бы очень нужен, но учти, что на войне никогда не бывает так, чтобы всего хватало. Дай тебе сейчас такой полк, и у тебя обязательно появится желание получить еще что-то. Будем надеяться, что замышляется здесь что-то вроде «котла». При этом дивизия должна продвинуться на значительную глубину и, образовав вместе с танкистами внешний фронт, не позволить противнику прорваться к своим окруженным войскам, которых, судя по всему, будет порядочно. Вот тогда-то иметь истребительно-противотанковый полк будет и совсем кстати.
Вспомнив о лейтенанте Турде, Дремов быстро спросил:
— Почему тянут артиллеристы?
— Сейчас выясню, — шагнул к выходу начальник штаба.
— Давай.
Прошло несколько минут, и артиллерия дивизии открыла огонь, а подполковник Бражников, возвращаясь к Дремову, наткнулся на вихрастого сержанта, сопровождавшего вместе с солдатом паренька с забинтованной головой.
— Кто такие, куда и зачем? — преградив путь, спросил он у сержанта.
Сержант вытянулся по стойке «смирно».
— Тут, товарищ подполковник, задержали… Сидели мы в засаде в лощине, а он оттуда, от противника, на коне. Вот цапнули…
Юноша язвительно посмотрел на сержанта:
— Сам ты от противника. Цапаешь…
— Цыц! — шагнул к нему сержант. — Не то…
— Ну, ну! Постой! — остановил его Бражников. — Это что еще?
Сержант недоуменно посмотрел на подполковника.
— Как же? Обзывает, и к самому Дремову. Дай ему командира.
Услышав шум, Дремов выглянул. «От лейтенанта Турды, что ли?» — подумал он, но, присмотревшись, узнал того самого паренька-партизана, который встречал полк на подступах к Днепру.
— Иван! — позвал он. Юноша обрадовался. — Ты откуда и как сюда? — поинтересовался Дремов.
— Так был я в медсанбате. Тогда меня на Днепре ранило… А когда там стали увозить в тыл, я бежал к деду, а от него к вам.
— Как же к нам? Кругом противник.
Иван поднял удивленные глаза:
— Что-то и не понял, где фронт. Я от медсанбата, по зарослям…
Дремов посмотрел на паренька.
— От медсанбата по зарослям? — переспросил он, чтобы утвердиться в своих первоначальных предположениях. Значит, есть коридор и пройти по нему можно? — Вот тебе и от немца, — произнес он, глядя на сержанта.
— Тебя, видно, лучше к Юхиму? — спросил он у Ивана.
— Хорошо бы, — ответил Корж-младший.
— Давай, сержант, проводи человека, — распорядился Дремов. — В первый батальон, к Супруну.
— Пошли! — скомандовал сержант.
Поставив задачи вызванным на НП командирам полков, Иван Николаевич подозвал к своей карте задержавшегося по его указанию подполковника Новикова.
— С тобою вот еще надо поговорить: поскольку дивизии приказано выходить на внешний фронт вместе с танковым корпусом, то было бы непростительно не воспользоваться возможностью посадить десантом на танки хотя бы один батальон для выброски на тот рубеж, на котором твой полк будет закрепляться. Вот смотри, — Дремов указал рубеж на карте. — Танкисты пойдут еще дальше, а батальон должен занять оборону по реке. Для нас это очень важно. Между прочим, танкисты любят, когда у них на броне сидит пехота. Говорят, от ее дыхания им становится теплее, — улыбнулся Иван Николаевич.
— Вас, товарищ полковник, понял. Подойдут танкисты — породнимся.
— Верно. Надо по-братски. Да не забывай, чтобы рация была на приеме. Следи за сигналами. До атаки осталось немногим более двух часов.
Новиков поспешил к себе на НП, на ходу обдумывая полученную задачу, а когда, спешившись у подножия высотки, пошел напрямик в гору, в районе третьего батальона разразилась отчаянная пальба. «Что за дьявол? — забеспокоился он. — Неужели вздумалось немцам самим атаковать?»
Прыгнув в ход сообщения, быстро побежал к вершине высотки, а когда до блиндажа осталось десятка полтора шагов, стрельба прекратилась. Послышались выкрики подполковника Великого:
— Тут что тебе, инкубатор? Собрался цыплят высиживать?! Этим будешь заниматься потом, когда закончим войну, а сейчас надо его, гада, душить, атаковать!
Оказавшись рядом, Новиков потянулся к трубке.
— Доханов? Что там у него? — спросил он, тяжело дыша. — Это я, Новиков. Что случилось?
Комбат доложил, что рота, используя удары артиллерии, отразила несколько атак, но противник лезет напролом. Чтобы ей, зажатой в районе церкви, помочь, принято решение наносить короткие удары другими подразделениями с разных направлений.
Новиков не стал затягивать разговор.
— Слушай меня, — перебил он комбата. — За удары хвалю, но переходи в атаку всем батальоном. Помогу артиллерией.
Комбат повторил приказание и, как только артполк открыл огонь, повел батальон в атаку.
Атака удалась. Захватив южную окраину сада и кусок большака несколько южнее, батальон зажал противника с трех сторон, но рота и после этого не смогла соединиться со своими. Ее выручили наши танкисты.
Противник был в селе разгромлен, но вошедшим в село нашим бойцам представилась ужасная картина: хаты все до единой сожжены, многие крестьяне расстреляны. Несколько стариков и женщин фашисты повесили на телеграфных столбах. У всех были выколоты глаза, а у женщин отрезаны груди. На магазинной двери повесили вниз головой десятилетнего школьника с отрубленными руками.
