Малыш так и просиял и закивал, мотая головой, словно подскакивающим мячом.
— Ладно, иди поиграй. — Род снова откинулся на спинку кресла. — Итак. Если считать, что Галена не переубедить, то что же мы можем сделать?
Агата пожала плечами.
— Нет, если не убедить его, то я не вижу, чего мы можем поделать.
— Именно такие ободряющие слова мне и нужны, — проворчал Род. — Попробуем иной путь. Другие ветераны. Прячутся по лесам какие-нибудь другие маги-отшельники?
— Магнус, ты обещал, — предупредила Гвен. Агата нахмурилась, глядя на полог шатра.
— Возможно, старая Элида... Она озлоблена, но, думаю, в душе добрая. И старый Ансельм,
Она опустила взгляд на Рода и покачала головой.
— Нет, в нем говорит одна лишь злость, но также и страх. Есть наверно старая Элида, лорд Чародей, но по-моему...
— Магнус, — предупредила Гвен.
Род, нахмурясь, глянул на сына. Малыш не обращал внимания на Гвен и увлеченно продолжал заниматься прежним делом — жонглированием. Но жонглирование это выглядело очень странным; вместо мячей он использовал фрукты и кидал их примерно на пять футов перед собой, и те отскакивали обратно к нему, словно бумеранги.
Род повернулся к Гвен.
— Что он делает?
— Гром и молния! — взорвалась Агата. — Неужели вы не дадите ребенку спокойно поиграть? Он же не мешает; не подымает гвалт, не плачет! Он лишь играет в мяч с моим сыном Гарольдом, и вполне тихо! Он никого не задевает, так что оставьте в покое бедного ребенка!
Род резко развернулся, уставясь на нее:
— Чего он делает?
— Играет в перекидывание мяча, — нахмурилась Агата. — Тут нет ничего такого уж странного.
— Но, — произнесла протяжным голосом Гвен, — того, с кем он играет, ведь не видно.
— Нам, — медленно уточнил Род. — Но Магнус явно отлично его видит.
Агата свела брови.
— Что ты имеешь в виду?
— Да как еще он узнал бы, куда бросать мяч? — Род, сузив глаза, повернулся к Агате. — Ты видишь своего сына Гарольда?
— Нет, не вижу. И тем не менее, что же еще может возвращать малышу яблоки?
— Я в некотором роде сам гадал об этом, — Взгляд Рода вернулся к сыну. — Ну, я думал, ты говорила, что Гарольд — это нерожденный дух.
— Да, что-то в таком роде.
— Как же тогда Магнус видит его? — подняла голову, расширив глаза, Гвен.
— Я не говорила, что он не рождался, — увильнула от прямого ответа Агата. Она уставилась на перелетающие фрукты, взгляд ее обострился. — И все же я никогда ранее не видела моего сына.
— Как же тогда вышло, что Магнус его видит? — нахмурился Род.
— Да это же очевидно! Твой сын явно одарен большими магическими способностями, чем я сама!
Род сцепился взглядом с Гвен. Агата была самой могущественной старой ведьмой на всем Грамарие.
Он снова повернулся к Агате.
— Ладно, допустим, Магнус чертовски сильный телепат. Но не может же он видеть тело, если там и видеть-то нечего.
— Мой сын рассказывал мне, что раньше у него было тело, — медленно проговорила Агата. — Похоже, что он направляет от себя память о виде своего тела.
— Проецирующий телепат, — медленно заключил Род. — Может быть, и не очень сильный, но проецирующий. А также явно владеющий телекинезом. Но я думал, что эта черта связана с полом...
Агата пожала плечами.
— Кто может сказать, на что способен дух, когда он далеко от своего тела?
— Да, своего тела, — тихо повторил Род, зацепившись глазами за точку, откуда фрукты отскакивали обратно к Магнусу. — Вот только где именно то тело, которое он помнит?
Агата вздохнула и откинулась в кресле, закрыв глаза и положив голову на высокую спинку.
— Ты меня тревожишь, лорд Чародей; ибо я не в состоянии понять, чего говорит мне Гарольд.
— Ну, возможно, Гвен сумеет понять. — Род повернулся к жене. — Дорогая?
Но Гвен покачала головой.
— Нет, милорд. Я не слышу мыслей Гарольда.
Род лишь встряхнулся и выпрямился.
— Странно. — Он опять повернулся к Агате. — Есть какие-нибудь соображения, почему ты в состоянии его слышать, а Гвен — нет?
— Да, потому что я его мать, — кисло улыбнулась Агата.
Род глянул на нее, гадая, нет ли тут чего-то, неизвестного ему. Наконец решил рискнуть.
— Я и не знал, что у тебя когда-либо рождались дети.
— Да не рождались — хотя я страстно желала их.
Род глядел на нее, в то время как мысли его неслись вскачь, пытаясь вычислить, как она могла быть бесплодной и все же родить сына. И начал строить гипотезу.
— Так, — осторожно произнес он, — как же ты произвела на свет Гарольда?
— Я не производила. — Она сверкнула глазами. — Он сам явился ко мне. Все именно так, как он говорит — он мой сын и старого Галена.
— Но Гален...
— Да, знаю. — Губы Агаты горько сжались. — Он сын, которого мы с Галеном должны были произвести на свет, но не произвели, потому что никогда не приближались друг к другу настолько, чтоб хотя бы соприкоснуться.
— Ну, мне очень неприятно это говорить, но... э... — Род почесал за ухом, глядя в пол. Он заставил себя поднять глаза и встретиться взглядом с Агатой. — Все-таки, э, очень трудно зачать ребенка, э, ни разу не приближаясь друг к другу ближе, чем на пять футов.
— Истинно так! — обронила с испепеляющим презрением Агата. — И все же мой сын Гарольд говорит мне именно так, что Гален повстречал меня, посватался ко мне и женился на мне — и что со временем я родила ему сына, которым и является Гарольд.
— Но это же невозможно.
— Изумляюсь глубине твоей наблюдательности, — сухо сказала Агата. — И все же Гарольд здесь, и именно такова его повесть. Нет, более того — он говорит, что мы с Галеном вырастили его и всегда были вместе, и очень любили друг друга. — Взгляд ее унесся куда-то вдаль, а глаза затуманились, и он едва расслышал ее бормотание:
— Именно так, как я бывало мечтала, в молодые годы...
В конце концов внимание Агаты вернулось к ним. Она подняла голову, пронзив Рода негодующим взглядом.
— Ты хочешь сказать, что в этом нет никакого смысла? Если тело его не создавалось так, как следовало, то можешь ли ты изумляться, находя здесь его дух, не облаченный в плоть?
— Ладно, раз уж ты завела об этом речь... — откинулся в кресле Род. — Если его тело никогда не создавалось — то откуда же взялся его дух?
— Вот из этого я не могу выбить ни малейшего смысла, — призналась Агата. — Гарольд говорит, что повзрослев, он пошел в солдаты. Он сражался, проливал кровь и уходил от смерти, да притом не один раз, — и поднялся в звании до капитана. А потом, в последней своей битве получил тяжелую рану и смог лишь уползти и укрыться в близлежащей пещере. Там он лег и упал в обморок — и все еще лежит там во сне, похожем на смерть. Тело его лежит, словно восковая кукла — и дух его высвободился из него. И все же он не может отправиться в последний свой путь, стремясь изо всех сил добраться до Рая... — Она содрогнулась, плотно зажмурив глаза. — А вот как он мог рваться в такой путь, я сказать не могу. И все же
