шали в фаэтон? Конечно, если лорд Дэр не откажется довезти их до академии.
Лорд Дэр, единственный среди них сухой человек, исподлобья посмотрел на Грея.
— Я вовсе не возражаю, но мне как-то неловко ехать одному.
— Не могла бы я поехать с вами, лорд Дэр? — нерешительно спросила мисс Перчейз. — Это волнение… слишком уж…
— Отлично. — Грей помог мисс Перчейз сесть в фаэтон, потом привязал сзади Старого Джо. — Вот так. Мисс Перчейз и Старый Джо составят тебе компанию.
— Я имел в виду немного другое, — пробормотал виконт, но так тихо, что никто не услышал. Взобравшись на высокие козлы, он уже гораздо громче добавил: — Мы предупредим, что с вами произошел несчастный случай.
Взгляды, которыми обменялись мужчины, как только фаэтон тронулся, вогнали Эмму в краску. Неужели они ссорятся из-за нее? Да, Уиклифф один раз поцеловал ее, но он сделал это лишь для того, чтобы отвлечь ее от пари.
— Пошли? — спросил Уиклифф. Несмотря на мокрые волосы, с которых все еще капала вода, сбившийся на сторону галстук, грязные сапоги и отсутствие редингота, он выглядел по-прежнему сногсшибательно. Мокрая рубашка плотно облепила его мускулистые руки и грудь, и Эмма могла убедиться, что на этом могучем теле нигде не было ни жиринки.
Она подняла глаза и, встретив его пристальный взгляд, моментально покраснела. Грейдон удивленно спросил:
— Что-нибудь не так, мисс Эмма?
— Нет, все в порядке. Но благодарить я вас не стану. Леди, прошу вас идти за мной. — Она стиснула зубы, чтобы не поддаться искушению под впечатлением его первозданной мужской красоты. — Я полагаю, ваша светлость, вам необходимо сейчас же вернуться в Хаверли, чтобы снять с себя мокрую одежду.
Нет уж, ей не удастся так легко от него избавиться!
— Дело в том, мисс Гренвилл, что я оставил свою лошадь в академии.
— Ах вот как!
Без шляпок и шалей, да еще в обществе мужчины, который тоже был без шляпы и редингота, компания была похожа на цыганский табор. Безусловно, Уиклифф вел себя героически, и, конечно же, он спас Лиззи — девочка могла сильно пострадать, если не хуже, — но это все несколько выходило за рамки программы, которую предложила Эмма, заключая пари.
— Я считаю, что мы должны пересмотреть условия нашего договора. — Эмма постаралась говорить как можно более спокойно и рассудительно.
— Вы струсили?
— Вот еще! Ничего подобного! Но я отвечаю за девочек, ваша светлость, кто бы их ни учил. Кроме того, ваша…
— Называйте меня Уиклиффом, — неожиданно перебил он, беря ее руку и засовывая себе под локоть.
— Я не хочу называть вас Уиклиффом. И пожалуйста, не перебивайте меня!
— Ого! — сказала Генриетта за их спинами. — Когда я в прошлый раз перебила мисс Эмму, мне пришлось написать сочинение из пятисот слов — притом без единой грамматической ошибки — на тему «Почему нельзя перебивать людей».
— Мое наказание будет таким же, мисс Эмма?
Грей явно веселился, задавая этот провокационный вопрос, да и все, что он говорил, имело, казалось, какой-то фривольный подтекст.
— Вы же не мой ученик. А если бы были им, то за сегодняшний проступок оказались под угрозой исключения из академии.
Девочки захихикали, а он лишь крепче прижал к себе ее руку.
— Значит, вы воспитываете своих учениц в духе неуважения к людям, которые выше по социальному положению?
— Я учу тому, — еле сдерживая негодование, ответила Эмма, — что в жизни бывают моменты, когда женщина должна сама постоять за себя, особенно если рядом нет никого, кто мог бы это сделать.
Уиклифф отвернулся, будто бы заинтересовавшись стаей ворон, рассаживавшихся на березе возле дороги.
— А какие условия вы хотите изменить, Эмма?
Она что-то не помнила, когда давала ему разрешение называть ее просто по имени, но ей это неожиданно понравилось. Эмма немного отстранилась от Грейдона, но руки не отняла. Это было бы неучтиво, решила она.
— Я беспокоюсь о том, что, каким бы премудростям вы ни научили моих девочек, — медленно начала она, подыскивая такие слова, которые не вызвали бы у него желания возразить, — это будет иметь меньшее значение по сравнению с тем, что вы, герцог Уиклифф, проведете с ними вместе достаточно долгое время.
— Мы никогда не остаемся одни, — ответил Грейдон, помолчав. — И я не собираюсь губить ни их, ни свою репутацию.
Он был прав. Но она не могла назвать ему истинную причину ее нежелания видеть его в академии, потому что и сама толком ее не знала.
— Я не думаю, что присутствие надзирательницы что-либо меняет, ваша светлость, — продолжала упрямиться Эмма.
— Господи, нанимают же леди мужчин — например, учителей танцев, — не согласился он. — Даже почтенные отцы семейств приглашают их для своих дочерей.
— А мы хотим узнать все о лондонском высшем свете и поведении на балах, — вставила Джулия.
Эмма, обернувшись, взглянула на пятерых девочек, шедших позади. Они идут слишком близко к ним и все слышат, подумала она.
— Знание правил светского общества не поможет, если вы будете настолько испорчены, что вас там не примут. Его светлость… холост.
— Так что вы предлагаете?
— Я предлагаю, чтобы вы, как благородный джентльмен, уступили.
— Нет.
— Как, вы не хотите мне помочь?
— По условиям пари я не должен помогать вам. Я помогаю своим ученицам.
— Если учесть, что первая же вылазка на природу кончилась тем, что они чуть было не утонули, приходится сомневаться в искренности ваших намерений.
— Во всем виновата я, — сказала Мэри своим обычным тихим голосом.
Герцог обернулся и продолжил идти лицом к девочкам.
— Ерунда. Во всем виноват этот чертов пони.
Взрыв веселого смеха заставил Эмму остановиться.
— Я думаю, вы хотели сказать «эта несчастная лошадь», — заявила она, гневно глядя на него.
Он ответил ей таким же взглядом.
— Я полагаю, что способен выразить свои мысли и без вашей помощи.
Элизабет потянула его за мокрый рукав.
— Мы в академии не употребляем ругательств, — прошептала она.
Когда он глянул на Лиззи, выражение его лица смягчилось, и у Эммы сжалось сердце. Оказывается, герцогу Уиклиффу не чуждо сострадание, хотя он и старается всячески это скрывать.
— А слово «проклятый» приемлемо?
— Мне кажется, что звучит вульгарно, но это все же лучше, чем сквернословие, если вы не можете без него обойтись.
— Так я учитель или ученик? Все как-то чертовски смешалось!
Сказав это, Грей снова пошел вперед лицом, но Эмма заметила, что прежде, чем повернуться, он подмигнул девочкам.
— Я так не считаю. Вы ни тот и ни другой.
