Кристофер Сташеф
Напарник чародея
Пролог
Хосе неодобрительно покосился на экран и напечатал первую команду процедуры записи информации в новый мозг:
Экран опустел. Затем по нему пробежала вереница символов и стандартных заголовков:
Хосе крепко зажмурил глаза и покачал головой. О Марсии можно будет подумать позже. Сейчас он на работе. Ему здесь неплохо платят, и он не получит денег, если выполнит работу спустя рукава. Тогда у него вообще не будет никакой работы.
Он коснулся клавиши, которая открывает окно производственной лаборатории внизу, и напечатал:
По экрану побежало сообщение:
Хосе довольно кивнул: он знал, что внизу под ним, в стерилизованной белой комнате, в обитой мягкими прокладками полусфере закреплен шар из нержавеющей стали размером с баскетбольный мяч, который будет находиться в этой колыбельке, пока в него записывается главная программа. В шаре спрятан гигантский кристалл, трехмерная решетка, которая способна вечно сохранять электрические заряды, пока еще представляющий собой всего лишь старательно выращенный камень, а не абсолютно новый мозг робота.
Тем временем техник подсоединил компьютер Хосе к памяти мозга. Теперь мозг готов к получению базовых операционных программ.
На экране появилась новая строка:
Хосе напечатал:
«Равно». Две маленькие параллельные линии как будто что-то перевернули в нем. Хосе поразила интенсивность собственной реакции. Как все-таки сильно идея равенства, перед которой он всегда преклонялся, может взволновать его! И все потому, что Марсия опять принялась за свое сегодня утром, опять завела давний разговор о том, равны ли они в своих взаимоотношениях, как должны быть, по ее мнению. И, конечно, начав, она уже не отвяжется.
Все началось, когда жена выпорхнула из душа, а он объявил:
— Завтрак готов...
Марсия остановилась в дверях, закутанная в махровое полотенце, и бросила такой надменный взгляд, на который способна далеко не всякая женщина.
— Я не хуже тебя могу нажимать кнопки автоповара, Хосе.
Хосе удивленно посмотрел на нее.
— Конечно, можешь. Я просто подумал, что было бы неплохо...
— ...дать понять мне, что я не выполняю свои обязанности? Ты прекрасно знаешь, что женщины не должны больше готовить еду.
— Конечно, знаю. Ты мне не прислуга.
— Но и мужчины тоже не слуги, верно? — саркастически заметила Марсия.
Хосе нахмурился.
— Эй, давай не будем заводиться. Никто не должен быть ничьим слугой, так?
— Не говори глупости! — раздраженно прошипела она. — Если мужчины не будут это делать, кто тогда будет?
— Мы оба станем это делать для себя. Верно?
— Совсем неверно, — возразила она. — Как это может быть?
— Ну, если каждый готовит себе пищу, никто никому не служит.
— Итак, высокомерный и могущественный сильный пол все-таки не сможет отвертеться от черной работы?
Хосе в самом деле почувствовал себя заинтригованным.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я время от времени готовил тебе завтрак?
Марсия, побагровев, выпалила:
— Не будь ослом! — и вылетела в спальню. Содрогнувшийся Хосе взглянул на календарь.
— Действительно, правильно предупреждали Цезаря, берегись мартовских Ид...
Он вздохнул и откусил кусочек поджаренного хлебца. Почему-то тост больше не казался вкусным.
Хосе едва успел просмотреть перечень новостей, и в тот момент, когда он нажимал комбинацию кнопок, чтобы получить подробности заинтересовавших его сообщений, Марсия появилась из спальни, безупречно одетая и причесанная.
— Декларация независимости утверждает, что мы равны, верно? — заявила она.
Хосе, захваченный врасплох, сумел лишь промямлить:
— Что... как...
— Декларация! — погрозили ему пальцем. — Но мы не можем быть по-настоящему независимы, пока связаны друг с другом. Чтобы действительно быть равными, нужно быть абсолютно НЕзависимыми. Вот что говорится в Декларации!
Хосе побледнел.
— Неужели ты это серьезно?
— Конечно! Тиран, ты мог бы позволить мне самой заказывать себе завтрак, — она откусила английскую булочку и поморщилась. — К тому же она совершенно остыла.
— Ну, ладно! Я не должен был заказывать автоповару твой завтрак! — Хосе стиснул зубы, свернул невостребованный завтрак и повернулся, чтобы бросить его в мусорную корзинку.
— Эй, ты что делаешь! — закричала Марсия. — А что я буду есть?
Хосе удивленно посмотрел на женщину.
— Закажешь новый, конечно. По крайней мере, он будет горячим.
— У меня нет для этого времени! И все из-за того, что ты считаешь оскорбленным свое глупое мужское «Я»!
— Какое отношение имеет мое глупое мужское «Я» к тому обстоятельству, что ты не переносишь холодные булочки?
— Разве я говорила что-нибудь подобное?
— Ты сказала, что она холодная...
— Но я же ее ем. А мог бы заказать мне и новую!
— Не знаю, хватит ли у меня для этого глупого мужского соображения, — Хосе повернулся, чтобы набрать комбинацию на пульте управления автоповара.
— О, теперь в ход пущен уже сарказм? — Марсия вскочила, задрала подбородок, глаза засверкали. — Скажи мне, мистер Большой Сторонник Равенства, ты с таким же сарказмом относишься и к своей священной Декларации?
Хосе воздел брови.
— Вот уж чего не было, того не было!
— Но, мой дорогой, ты нарушаешь все ее принципы!
— Ни духа, ни буквы не нарушаю.
— Неужели? А как же насчет той фразы, где говорится, что «Создатель наделил всех людей определенными неотъемлемыми правами?»
— Да я никогда...
Она заставила его замолчать.
— А Джефферсон показал, что значит «люди должны быть свободными и равноправными личностями!»
Хосе нахмурился.
